Иосиф Григулевич. Разведчик, «которому везло» - Нил Никандров

Шумиха вокруг Сикейроса затихла так же быстро, как и началась. Еще бы — у журналистов появилась новая сенсационная тема! Гитлер разорвал пакт о ненападении с Москвой и двинул свои армии на Восток. Вторая мировая война набирала все новые обороты! Как интересно наблюдать за этими событиями с удобной южноамериканской трибуны! Болельщиков предостаточно: симпатии разделились между командами «Юнион Джек», «коричневыми» и «красными». Почти как в футболе, а вернее, на гладиаторской арене.

Именно тогда, в конце июня, на имя Григулевича поступило, возможно, самое главное послание в его жизни, серо-голубой квадратик бумаги с тайнописным посланием Центра: «Вы назначаетесь… Примите меры по налаживанию…»

После получения директивы из Москвы Иосиф спал по три-четыре часа в сутки. В Буэнос-Айресе надо было ударными темпами создать разведывательную сеть и диверсионную группу. Традиционный способ — с затяжными проверками на поручениях различной сложности — не годился. Резидентуру надо было ставить быстро, фактически на пустом месте.

В ИНО НКВД агентурно-контрольное дело по Аргентине — «Пшеничная» — было заведено в сентябре 1939 года[38]. Началась Вторая мировая война, и руководство разведки решило отслеживать в оперативном плане все мало-мальски «важные» страны, в том числе в «южносельском» регионе. Первоначально в дело «Пшеничная» подшивали случайные материалы, «окрошку». Например, собирались сводки ТАСС об Аргентине с грифом «Не подлежат оглашению». В соседстве с ними находилось коллективное обращение к советским властям от крестьян-выходцев из Украины и Белоруссии. По их словам, они «устали от Аргентины» и просили разрешения переселиться на Сахалин или Камчатку: «Все мы — трудоспособные труженики сельского хозяйства, и расходы по переезду возьмем на себя». Трогательно звучало письмо изобретателя Макара Зязина, предложившего безвозмездно передать российскому пролетариату свое «секретное изобретение». «Американцам не продам ни за какие доллары, — писал он, — хотя жена по этому поводу страшно ругается, ей надоело жить в нищете». Нашло свое место в деле и сообщение Ассошиэйтед Пресс о том, что голливудский фильм «Аргентинские ночи» запрещен местными властями в связи с общественными протестами по поводу карикатуризированного изображения национальных обычаев: «Если верить фильму, то Аргентина является невероятно комичной банановой страной».

Извлечь что-то «оперативно полезное» из этих материалов, чтобы поддержать «Артура» на первых порах, было невозможно[39].

Неясность ситуации с Сикейросом (сообщения в газетах были противоречивыми) заставила Иосифа ускорить создание разведывательной «точки» в чилийской столице. Руководителем ее мог быть только один человек — Леопольдо Ареналь. В конце июня 1941 года он воспользовался помощью Марты Брунет и получил чилийскую визу в свой кубинский паспорт[40]. К тому времени Ареналь уже успел познакомиться со всеми сотрудниками консульства, включая «генерального» — Аугусто Мильяна. Вся процедура оформления заняла не более получаса, по десять минут на каждый паспорт — Луиса, Пухоля и его, Леопольдо (новый оперативный псевдоним «Алекс» — для Центра и «Педро» для сети).

Иосиф в те дни лихорадочной активности утратил свою обычную благожелательную улыбку: груз ответственности был невыносимо тяжел. «Алекс» почувствовал это в ходе инструктажа. Ничего лишнего. Все продумано. Все разложено по полочкам. «Артур» вручил другу мандат, подписанный Кодовильей. В нем подтверждались полномочия «подателя сего» на ведение спецработы в Чили. Иосиф дал подробные наставления своему новоиспеченному «заму» по налаживанию аппарата в Чили, призвал с максимальной осторожностью подбирать людей, особенно для использования в диверсионной работе. Ни одного включения в сеть не проводить без его, «Артура», одобрения. Он говорил уверенно, даже с апломбом, словно всю жизнь занимался созданием резидентур в отдаленных регионах мира:

«О твоем приезде в Сантьяго знают. В Байрес приезжал Гало Гонсалес, его партийный псевдоним “Альберто”. Я встречался с ним, посвятил в наши проблемы. Тебе окажут поддержку. Жду твоих сообщений о “Дедушке”. Выясни, не стояли ли за его арестом американцы? Если он действительно выпутался из проблем, следом за тобой в Чили выедут Луис и Пухоль. Отправь их в Чильян, пусть помогают Давиду».

Иосиф обнял товарища:

«Не рискуй без нужды. Мы будем полезны Москве, пока остаемся на свободе…»

О своем решении создать разведывательный пункт в Чили Иосиф сообщил в Нью-Йорк. Резидент «Лука» переслал информацию в Центр без комментариев. «Артуру» виднее, что делать. Ответственность тоже его…

Начиная поиск материалов о деятельности резидента «Артура» в Южной Америке, я часто задавал себе вопрос: а были ли у него предшественники? Или для советской разведки Григулевич был «первооткрывателем» континента?

Предтечи у «Артура» были.

Во-первых, это легендарный «Рустико» — руководитель Южноамериканского бюро Коминтерна в 1930—1934 годах Абрам Яковлевич Хейфец (Август Гуральский). Он не имел прямого отношения к разведке, но сама специфика нелегальной работы предполагала использование изощренных приемов конспирации и тесную кооперацию с органами ВЧК—ГПУ. «Эль Вьехо», «Хуан де Дьос», «Арнольд», «Отто», «Хуберт» — это лишь некоторые псевдонимы, которые помогали ему сбивать со следа полицейских ищеек. Главной задачей «Рустико» на период командировки в страны Южной Америки было идейно-политическое «подравнивание» компартий континента под политические установки Москвы.

Даже в схематичном изложении биография Хейфеца полна таких разнообразных событий, что его без колебаний можно отнести к неискоренимой породе авантюристов и искателей приключений. Родился он в Риге в 1890 году в бедной еврейской семье. В четырнадцать лет стал членом Бунда. Был активным участником революционных событий 1905 года в Латвии. Неоднократно арестовывался, и однажды по решению военно-полевого суда был приговорен к смерти. В самый последний момент его помиловали как несовершеннолетнего. После другого ареста — в Киеве — Хейфец бежал в Швейцарию. Оттуда он был направлен Бундом на нелегальную работу в Лодзь. Снова арест, заключение, очередной побег. Октябрьская революция застала Абрама Хейфеца в Италии, откуда он поспешил вернуться в Россию.

Гражданскую войну Хейфец встретил на Украине. Участвовал в работе советов в Одессе и Киеве, арестовывался контрразведкой гетмана Скоропадского. В 1918 году вступил в подпольную большевистскую организацию Киева. В 1919 году был направлен на работу в ИККИ, и с 1920 по 1923 год находился в Германии, руководя подготовкой вооруженного восстания. Затем перебрался в Париж в качестве представителя ИККИ при компартии Франции. После ареста в 1926 году и полугодичной тюремной «отсидки» будущий эмиссар «Рустико» вернулся в Москву. За участие в троцкистско-зиновьевской оппозиции был исключен из партии XV съездом ВКП(б), но покаялся на страницах «Правды» — и был восстановлен в рядах[41].