Охота на Лань. История одной одержимости (СИ) - Линдт Нина

– В мое время, да и сейчас, стать воином-наемником – одна из хороших профессий, престижных. Трюк в том, чтобы найти хороший отряд. А остальное – дело удачи.

– Что же хорошего в том, чтобы убивать за деньги?

– Это куда лучше, чем убивать по другим причинам, мона Франческа. Кондотьер служит своему нанимателю без учета национальности, идеологии, политической принадлежности. Клянусь кишками Папы, это приятнее, чем идти в бой, потому что так решил твой князь или герцог. К тому же, на случай ранения или ампутации, в договоре всегда учитывается компенсация.

– И часто вас нанимали?

– Часто. У меня скоро появился свой собственный отряд, мы с ребятами отлично сработались. Бывало всякое, конечно. Голод, болезни, внезапные нападения, поражения… но зато есть, что вспомнить, пока я тут с вами в игрушки играю.

– Я же просила не играть со мной…

– Вот опять вспыхнула, как сухой хворост. Сколько раз говорить: хороший воин всегда сохраняет голову холодной.

Маэстро Вирде прошелся по зале.

– Вспомните, мона Франческа, что вы… да к черту… что ты почувствовала, когда эти негодяи напали на вас?

– Страх за мужа. А потом… словно пустота и тишина. И только быстрый анализ их движений. В моей голове словно возникло несколько вариантов развития ситуации, и они менялись по мере того, как я делала движения, а противники отвечали… не знаю, как объяснить.

– Так уже объяснила лучше некуда. Тишина, – Вирде загнул один костлявый палец. – А ты одновременно пытаешься думать о тысяче дел. Пустота, – второй палец лег на ладонь, – только противник перед глазами. И постоянно в голове ты читаешь его движения, пытаешься обмануть своими, пытаешься выжить, выкарабкаться, чтобы сплясать на могиле врага, – маэстро показал ей три зажатых пальца. Его синие с сеткой сосудов глаза внимательно смотрели на Джованну. – Вот почему я пошел в кондотьеры. Там всегда есть с кем подраться. И это заставляет быть собранным. А в жизни нападения и несчастья порой случаются неожиданно. И это выбивает нас из колеи, мы не знаем, что делать дальше, потому что нет тишины, пустоты и анализа. А теперь за работу, лентяйка, пустой треп хуже дерьма. Давай-ка я тебя сейчас отделаю, общиплю да побью покрепче.

– Держите карман шире, маэстро. У вас с утра перьев поуменьшилось, а все трясете оставшимися, как облезлый городской петух.

– Будь проклят этот твой учителишка фехтования, твое сквернословие с каждым днем все изощреннее, – сплюнул Вирде.

– Он тот еще засранец, – подтвердила Джованна, надевая шлем.

– Я и не думала, что будет так…

– Шумно? – Марко помог Джованне выйти из экипажа. Их приветствовал один из лакеев герцога де Адерно.

– Людно. Впрочем, может, это и к лучшему, – Джованна крепко сжала рукой в перчатке кисть мужа и последовала за лакеем, который проводил супругов в зал.

– Марко! – бледный, но улыбающийся герцог де Адерно медленно приблизился к ним, опираясь на трость. – Госпожа! Как я счастлив познакомиться с вами! Такой красавицы нам не хватало, чувствую, что мне становится лучше при одном взгляде на вас! Позвольте представить еще одну несравненную красавицу королевства: мою жену.

Джованна любезно присела перед герцогиней де Адерно. Румянец и блеск в глазах говорил за нее: у герцогини не было шансов завладеть ее мужем. Марко поклонился герцогине.

– Наконец-то вы перестали прятать свою женушку от нас, мессер Марко. Какой у вас интересный наряд, мона Франческа. Пойдемте, я представлю вас кое-кому, – герцогиня попыталась увести Джованну, но та мягко высвободила руку.

– Может быть, попозже, герцогиня? Я уже отвыкла от столь многолюдных собраний и не хотела бы покидать своего мужа. Я найду вас.

Герцогиня недовольно поджала губы, герцог де Адерно подмигнул Марко: мол, вон как, чуть друг друга не покусали. Но Марко было не до смеха.

– Пойдем, Франческа, потанцуем. Я никогда не танцевал с тобой.

Она обернулась к нему с нежной улыбкой:

– И правда!

Арфистка закончила играть чинную музыку, флейты и виола начали вступление к танцу.

Джованна встала в позицию и мягко положила руку на ладонь Марко. Они оба сегодня были одеты в красное с золотом и смотрелись органично.

Пары двинулись вперед сначала медленно, некоторые из танцующих успели даже перекинуться парой слов. Танец был возможностью пофлиртовать, узнать получше понравившуюся девушку. А Марко улыбался своей жене. Как же Джованна грациозно двигалась: даже подпрыгивая и переступая, не теряла своей плавности. Он прошелся вокруг нее, как и остальные кавалеры вокруг дам. Он видел, как на Джованну смотрят, и был горд за свою красавицу. Свою! Каждый раз волна счастья накрывала его с головы до ног при этом слове. Он все-таки дождался ее, свою Джованну.

Она не теребила платья, не приподнимала подол, ее шаги и прыжки были лёгкими и неслышными. В конце танца он опустился перед ней на колено и поцеловал ее руку.

– Нужно отдышаться, – обмахиваясь, рассмеялась Джованна, когда он тут же предложил ей второй танец.

– Что думаете? – герцогиня де Адерно склонилась к уху пожилой женщины, которая весь танец не отрывала от Джованны взгляд. Ее седые волосы были уложены под золотую шапочку, пальцы унизаны перстнями. Шею и декольте она скрыла под высоким воротником, но два подбородка с удобством расположились на его жестком кружеве.

– Что ж… ваши обещания, что на праздник в вам наконец явится что-то стоящее, оправдали себя, герцогиня. Она вполне может сойти. Не уверена, нравятся ли принцу рыжие, но для разнообразия… И потом, вы только посмотрите на ее движения, на фигуру… Она вполне может привлечь его внимание.

– Я так и думала, – хищно облизнулась герцогиня. – Непростительно, что такой лакомый кусочек принадлежит приезжему доктору, а не благородному принцу.

– Насколько она распущенна? – поинтересовалась дама. Ее все называли кормилицей принца Альфонса, но во дворце она работала сводней, помогая добывать для принца приглянувшихся девушек и женщин. Ее боялись, перед ней заискивали, ее ненавидели.

– Мне это неизвестно. Но принц сможет обучить ее всему сам.

– Принц иногда капризен: с красавицами проводит только одну ночь, собирая их честь и слезы, а иная дурнушка вопит дурным голосом несколько дней в его спальне, – вздохнула сводня.

– Это решать ему. Одной ночи тоже вполне достаточно, чтобы сбить спесь с мерзавки.

– Чем она вам так сильно насолила? – с любопытством спросила дама.

– Ее муж полагает, что она чиста как ангел. Мне интересно доказать ему обратное, – прикусила губу герцогиня, с завистью разглядывая влюблённых супругов.

Танцующие пары покинули площадку, и на нее вышел музыкант с инструментом, который Джованна не знала, как и назвать: он был струнным, как виола, но корпус был другой формы, напоминавшей женское тело.

– Гитара, – наклонился к ней герцог де Адерно, заметив любопытство в ее глазах. – Наши короли родом из Арагона. Привезли сюда новые танцы, музыку и язык. Почти весь двор говорит на кастильском.

При первых же звуках инструмента Джованна поняла, что влюбилась в эту музыку. В ней было столько невыразимой, щемящей сердце красоты, как в картинах Боттичелли, ее гармония напоминала скульптурные произведения Микеланджело, а мелодия вдруг распахнула горизонты неведомых земель и звуки моря. Это была музыка странствий, музыка страстных ночей, когда губы любимого скользят по телу, оставляя нежные клейма на коже. Это была песня дорог и бесконечных горизонтов, которые уходят и уходят вперед, и нет им конца и края.

Музыкант, заметив восторг на ее лице, приблизился. Он был молод, кудрявые волосы под алой шапочкой черны как смоль. Загорелое лицо странника. Джованна не удивилась бы, если он заехал сюда ненадолго только для того, чтобы сыграть.