Клан - Александр Гедеон

Срывать злость ей никто не мешал. Лёха, лицо которого уже менялось, приобретая черты покойника, занялся избавлением того от брони и одежды. Когда Миа, отведя душу, присоединилась к работе, Стриж невольно хмыкнул: вряд ли покойничек представлял, что пленница будет стаскивать с него штаны при таких обстоятельствах.

Под кольчугой вся одежда оказалась чёрной, очевидно обозначая принадлежность к какой-то касте, группе или что тут у них за цветовая дифференциация в ходу.

Быстро переодевшись и накинув перевязь с саблей, Лёха напялил свою робу на труп и бросил его на лежак. Критически ощупав растущие волосы, он коротко скомандовал Белочке остановиться. На отращивание шевелюры до пят уйдёт не один десяток минут, а времени в обрез. И, главное, они в жизни не сумеют заплести их в подобную причёску.

Проблему он решил просто — вытащил нож, ухватил покойничка за косу и собрался уже попросту отрезать её, как руку перехватила Миа.

— Надо не так, — шепнула она и, громыхнув цепями и бросив очередное проклятье для возможных слушателей, отрезала полосу ткани с подола робы и туго перевязала косу у основания.

Только сейчас Лёха, всю жизнь носивший лишь короткий «ёжик» на голове, сообразил, что едва всё не запорол. Отрежь он косу как собирался — она бы сразу расплелась, теряя традиционную для местных форму. И хрен бы они её восстановили.

Пока Миа с помощью полосы ткани и какой-то матери пыталась приладить косу к отросшим волосам Стрижа, тот уложил рядом с убитым цепь с кандалами так, чтобы он казался пристёгнутым к ним. Тратить время, ломать ему пальцы и протискивать руки в браслеты смысла не было. При беглом осмотре выглядело нормально, а в случае детального их уже ничто не спасёт.

Накрыв труп циновкой, Лёха критически оглядел получившуюся композицию. При взгляде из коридора сойдёт за спящего.

Миа как раз справилась с креплением косы и затянула потуже узел головного платка, чтобы муляж не вывалился в самый неподходящий момент. Под шлемом всего этого безобразия видно не было, так что если быть осторожным и не зацепиться за что-то косой по пути — маскировка сработает.

Если, конечно, никто не захочет поговорить с ним.

Что будет в этом случае Лёха и думать не хотел. Он нихрена не понимал по-эльфийски и тут не поможет ни Белочка, ни вся демоническая рать.

— Что делаем? — коротко спросила Миа, чуть надорвав робу, так, чтобы та немного сползала с плеча.

Подумав, она ухватила себя за волосы и как следует потрясла, приводя причёску в растрёпанный вид. Судя по мрачному лицу, перспективы их побега она оценивала не слишком оптимистично.

— Что можем в этой ситуации, — тихо ответил Стриж. — Идём на верхние уровни и надеемся, что покойничек был достаточно важным мудаком, чтобы к нему не лезли с разговорами.

Миа завела руки за спину и он обмотал её запястья верёвкой, что принёс с собой покойник.

Поправив пояс и перевязь, пустотник надел шлем и сказал:

— Ну, пошли.

— Бери на излом, чтобы не дать мне возможности ударить тебя, — посоветовала девушка. — Не жалей. Для охранников всё должно выглядеть предельно правдоподобно.

Тут она была права. С учётом злобных криков и угроз чуть ранее, будет странно, если пленница не попытается использовать любую возможность для того, чтобы достать своего насильника.

От одной мысли, что всё это могло реально случиться, Стрижа охватывала лютая злоба. Хотелось утопить этот город в крови, перегрызать глотки зубами и с улыбкой смотреть, как ушастые ублюдки корчатся в муках. И было уже не разобрать, что тут своё, а что — эхо желаний демона.

Но человеческий холодный рассудок унял ярость. Их слишком много, они хорошо вооружены и опытны в своём деле. Даже будь он в эгиде, даже не обладай поднебесники способом обезвредить её — он бы всё равно проиграл. Сраная магия…

— Ну! — тихо прошипела Миа, дёрнув руками.

Лёха нехотя взялся за верёвку и потянул вверх так, что девушка зашипела от боли и согнулась, вынужденная двигаться буквально на цыпочках. А с учётом портовой ругани, которой она разразилась, отвлечение внимания вышло на славу. Наблюдать за ней было куда интересней, чем за насквозь знакомым телохранителем старейшины.

Так и шагнули в коридор, ведущий к караулке. Пусто. Похоже, все надзиратели остались там, не смея мешать развлечениям приближённого к небожителям.

Остроухие пошли по классическому пути, отделив город от тюремного блока единственной дверью, контролируемой стражей. Даже если узники вырвутся из камер, всё равно упрутся в непреодолимую для них преграду. Ну а надзиратели дождутся подкрепления и в два счёта подавят бунт.

В спокойной же обстановке надсмотрщики просто периодически выходили в коридор, смотря, что творится в камерах.

Стражник, открывший дверь, с весёлым интересом осмотрел пленницу с головы до ног, подмигнул ей и, переведя взгляд на Лёху, спросил что-то. Наверное интересовался понравилось ли развлечение, а может спросил разрешения навестить её позже и самому.

Разбираться Стриж не собирался, ответив весельчаку тяжёлым взглядом. Одного удара костяным ножом, что сейчас едва выступал из запястья, должно было хватить, чтобы навеки отбить любопытство. Второй удар получит стражник за столом — как раз сидит так, что и тянуться на надо, считай на обратном движении немного довернуть руку и полоснуть клинком по горлу. Останется ещё трое плюс палач, но тут есть надежда, что атака застанет их врасплох. Если же нет… Не всё ли равно где умирать?

Видимо, что-то такое отразилось у него во взгляде, потому что весельчак заткнулся и шагнул в сторону, освобождая проход.

Ещё не до конца веря, что умирать прямо здесь и сейчас не придётся, Лёха чуть натянул верёвку, заставляя Мию зашипеть от боли, и зашёл вместе с ней в караулку. Из неё было два уже знакомых пустотникам пути — в пыточную и в город.

Положив ключ от кандалов в камере на стол перед старшим стражником, Лёха хотел было уйти, но тут взгляд зацепился за один предмет, необходимый для удачного исполнения плана. Кандалы из хладного железа с матерчатыми чехлами на цепи и «браслетах». Только ими можно нейтрализовать языка-мага и потолковать по душам, выясняя куда дели эгиды.

Понять бы, как бы себя повёл теперь уже покойный телохранитель. В пыточной он не обмолвился со стражниками ни одним словом, даже не смотрел в их сторону. Не положено по инструкции, статусу, или просто ушастый насильник был высокомерным угребанцем?

Судя по тому, что ни один из стражников не пошёл поглазеть на «развлечение» — ровней они себя точно не чувствовали.

Молча протянув руку,