Первая стена - Торп Гэв

— У меня есть несколько схем, триарх. — Гхарал пробрался сквозь защищавшее Форрикса отделение, и протянул ему планшет-проектор, поверхность которого пересекало схематичное изображением окружения. — В радиусе трёх километров от нашей позиции находятся несколько потенциальных целей.

— Задача нашей атаки состоит в том, чтобы открыть фронт внутри космического порта и тем самым предоставить возможность верхним и нижним силам продвинуться вперёд с меньшими потерями. Действуя по этим целям, мы увязнем и не добьёмся решительного успеха. Даже если каждым болтом мы будем убивать по одному солдату, это не будет иметь никакого смысла. Именно сыновья Дорна являются хребтом обороны. Мне нужно сделать так, чтобы против нас направили значительные силы Имперских Кулаков.

— И что же это значит? К какой цели мы направимся?

— Как только мы разберёмся с этим недоразумением, отправь восемь разведывательных отрядов. По десять легионеров в каждом. Я хочу рассредоточить их по вертикали и горизонтали, насколько это возможно. Пусть докладывают об уровне сопротивления через каждые двести метров. В частности, не спускают глаз с наших кузенов в жёлтом. Любой контакт с Имперскими Кулаками должен быть немедленно зафиксирован.

— Так точно, триарх… — неуверенность Гхарала выдавала его внутренние колебания. — Какая у них задача?

— Мы последуем за той силой, которая встретит наибольшее сопротивление.

Бронированные имперские пехотинцы снова атаковали, используя свой порыв, чтобы прикрыть прибытие пары установленных на треногах мультилазеров. Вскоре по восточному коридору пронеслись синие лучи скорострельного огня, выбивая искры из доспехов воинов Форрикса и оставляя на бледно-жёлтых стенах выжженные следы. Ракеты и тяжёлые болты проревели в ответ, превратив тяжёлое оружие и его расчёты в разорванный металл и плоть.

— Я… Простите за невежество, триарх. Зачем нам сознательно атаковать самую крепкую оборону?

— Если бы ты защищал космический порт и по твоей территории бесконтрольно слонялся враг, как бы ты организовал свои войска?

— Я бы распределил защитников, исходя из уровня значимости и уязвимости. Чем выше ценность потенциальной цели, тем лучше оборона… — Гхарал рассмеялся, когда пришёл к ожидаемому выводу. — Самая крепкая оборона будет организована вокруг целей, которые значат для нашего врага больше всего.

— Именно так. Не важно, на что мы нападаем, важно только то, что Имперские Кулаки это высоко ценят. Чем упорнее они сражаются, тем выше его ценность для них.

— А когда мы определим цель, триарх?

— Мы ударим в полную силу, быстрая атака наконечником копья. Мы прорвём оборону, захватим то, что пытаются защитить сыны Дорна, а затем подготовимся к контратаке. Чем сильнее они отреагируют, тем лучше у нас получилось…

Нагпурский регион, пятьдесят девять дней до начала штурма

Масштабы ущерба трудно было оценить. Когда Зеноби посмотрела на полкилометра искорёженного, горящего металла, это напомнило ей о том времени, когда она в детстве увидела взрыв плавильной печи. Но даже он не шёл ни в какое сравнение: короткий, жестокий эпизод, который убил сотни людей, но нанёс незначительный непоправимый ущерб производственной линии подвесного отрога.

По меньшей мере, семнадцать вагонов и орудийных платформы полностью сошли с рельсов, включая тот, в котором находилась Зеноби. Ещё с полдюжины остались непосредственно на дороге, но накренились в разные стороны, сбившись гармошкой из–за экстренного торможения. На первых четырёх виднелись следы попаданий, но в остальном они не пострадали, как и примерно дюжина последних.

Но не увиденное напомнило ей об огненной вспышке в Аддабе, а запах. Обуглившиеся тела и горящее масло. Это вернуло воспоминание, резкое и горячее, как её родители кричали о потерянных родственниках.

Здесь было спокойнее. Непосредственный хаос утих, пока она оставалась в ловушке внутри турели. Поисковые команды копались в неохваченных огнём обломках, вытаскивая живых и мёртвых. Непрерывный поток раненых, идущих и лежащих на носилках, проходил мимо наскоро развёрнутых медицинских постов, которые расположили в стороне от поезда.

С потрясением, которое закончило её бесцельные блуждания, Зеноби вспомнила о самолёте. Она подняла голову, вглядываясь в задымленные небеса. Сумерки окрашивали небо в пурпурные и красные тона.

— Они улетели.

Зеноби повернулась на голос Селин. Менбер шёл сразу за ней, держа в руках запасной комплект униформы.

— Надень это, скоро похолодает, — сказал он, передавая ей комбинезон.

Она с трудом влезла в громоздкую униформу, которая была сшита для кого–то, по крайней, мере на пять сантиметров больше. Затем сложила манжеты, и они смялись вокруг её лодыжек над ботинками.

— Я чувствую себя ребёнком, — сказала она, всплеснув руками.

— Ты не ребёнок, кузина, — возразил Менбер.

— Ты умная женщина, — сказала Селин. — Хорошо придумала использовать форму, чтобы потушить огонь. Внутри твоего черепа острый ум.

— Мы уже знаем, кто погиб? — тихо спросила Зеноби, осматривая обломки.

— Сержант Алекзанда, — ответила Селин, тяжело сглотнув.

Зеноби подавила всхлип, и Менбер поддержал её за руку, когда она покачнулась.

— Пойдём, поищем место, где ты сможешь передохнуть, — сказал он, уводя её от горящего поезда. Она сделала несколько шагов, а затем замотала головой, отстраняясь.

— Я могу помочь, — сказала она, вытирая сажу и слезы с лица рукавом новой одежды. — Я не ранена.

— Ты сильно надышалась дымом, Оби, — сказала Селин. — Это опасно.

— Я не ранена, — настаивала Зеноби, возвращаясь к вагону с орудийной платформой. — И знамя роты где–то там.

Она видела, как они переглянулись.

— Это важно, — упорствовала Зеноби.

Она прошла мимо двух груд тел, по одной с каждого конца вагона в нескольких метрах от дверей. Весь вагон накренился вместе с орудийной платформой, но между ними осталось достаточно места, чтобы добраться до входа. Зеноби протиснулась без особого труда, в очередной раз поблагодарив свой маленький рост.

Странно было видеть всё под прямым углом к своему прежнему положению. Она прошла вдоль стены между скамьями и окнами, пытаясь найти место, где спрятала знамя.

На крашеном металле виднелись лужи и пятна крови, несколько рук и ног торчали из–под отлетевших искорёженных остатков скамеек, слишком запутанных, чтобы вытащить их обладателей. Крыша находилась слева от неё, гамаки остались там же, где и были до нападения.

К счастью, здесь не было пожара. Или, возможно, дело было в чём–то большем, чем удача. Она вспомнила, что пытался сказать ей солдат взвода Бета о превосходящих её силах. Может быть, существовала сила, которая защищала знамя, физическое доказательство её верности и преданности делу.

Она нашла древко знамени, но оно застряло в паутине гамака. Оглядевшись, она нашла выскользнувший из вещмешка штык. Она стала резать им ремни, пока, гамак, древко знамени и она сама не упали на спину, перекувыркнувшись через скамью.

— Ты в порядке? — спросил стоявший в дверях Менбер, копна его вьющихся волос вырисовывалась на фоне красноватых сумерек.

— Всё отлично, кузен. — Зеноби с трудом поднялась на ноги, выпутывая ботинок из гамака. Она вернулась к двери, дважды поскользнувшись на подсыхавшей крови. Выйдя на открытый воздух, она поняла, как темно было внутри вагона, хотя день быстро сменялся ночью.

К красному освещению добавилось пламя, и в его свете она увидела, как между группами работавших солдат двигались офицеры безопасности. Одна из них подошла к собравшимся рядовым взвода Эпсилон и другим разрозненным солдатам роты.

— У вас есть вокс-передатчики? — спросила она. Одна её рука лежала на кобуре с пистолетом, другая сжимала тонкую дисциплинарную трость.

— Да, мне выдали взводный, — ответил Белью, указывая на стоявший на земле неподалёку громоздкий передатчик. Рядом лежали лазганы, силовые ячейки и несколько коробок с пайками.