Возвращение повесы - Джо Беверли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такие мысли приводили ее в отчаяние, и она подолгу плакала, мечтая о смерти и об избавлении от мучений.
Но как-то утром Дженси проснулась и сразу же почувствовала: что-то изменилось. Чуть приподнявшись, она поняла, что ее уже не мутит. Да и качки почти не было, корабль только слегка покачивало.
Когда же пришел Саймон, Дженси опять накрылась с головой одеялом и притворилась спящей. Она слышала, как Грейс, стоя в дверях, прошептала, что все по-прежнему. Но Дженси-то знала: сегодня она наконец-то сможет поесть и ничего с ней не случится. Завтра у нее, возможно, хватит сил встать и пройтись по каюте, а через несколько дней она станет совсем здоровой.
И тут вдруг послышался шепот Грейс:
– По-моему, она повредилась умом, сэр. Ночью плакала и говорила, что она не леди, а какая-то баскет. Мне кажется, что баскет – это что-то вроде корзины.
Джейн думала над этой загадкой, когда Саймон тронул ее за плечо. Она откинула с головы одеяло.
– Не надо. От меня, наверное, ужасно пахнет.
– Дорогая, но я…
– Не наклоняйся!
Саймон ласково ей улыбнулся, и по щекам ее покатились слезы. Он осторожно утер их ладонью и проговорил:
– Прошло уже десять дней, моя милая, и я уверен, что скоро тебе станет лучше. Кроме того, я уверен, что голова у тебя в полном порядке. А ты действительно сказала, что ты – баскет, то есть корзина? Какая же именно? Соломенная? Ивовая? Или из лучшего леггорнского камыша?
Дженси невольно улыбнулась:
– Не знаю…
И вдруг в ужасе замерла. Не баскет, а Хаскетт!
Глава 23
Выходит, она бредила и говорила, что она Хаскетт. Что же еще она наговорила в бреду?
– В чем дело, милая? Что с тобой?
– Нет-нет, ничего… – Она покачала головой. – Просто мне ужасно неловко, что я болею.
– Вспомни Нельсона, дорогая. Тебе нечего стыдиться.
Его светло-карие глаза были полны любви, но Дженси похолодела от страха. Что еще она наговорила Грейс Питт?
– Я чувствую такую слабость…
– Разумеется. Ведь ты десять дней почти ничего не ела. Хочешь бульона? Как думаешь, ты сможешь его поесть?
Она кивнула:
– Хорошо, попробую.
Он поцеловал ее в лоб и ушел.
Дженси села в постели и принялась за еду. Сначала она поела бульона с сухариками, потом съела тарелку каши, а затем выпила чая с тостом. Через несколько часов она уже смогла пройтись по каюте, хотя по-прежнему чувствовала слабость.
Ей хотелось побыстрее выздороветь, чтобы избавиться от Грейс. Но может быть, следовало сначала выяснить, что она говорила в бреду?
Дженси посмотрела в иллюминатор, но тут же отвернулась и, схватившись за спинку кровати, закрыла глаза – как только она увидела море, ее снова начало мутить.
Через минуту-другую ей стало лучше, и она открыла глаза. Сделав несколько шагов, подошла к зеркалу – и чуть не завизжала, увидев свое отражение. Из зеркала на нее смотрела мерзкая всклокоченная ведьма. Настоящая Хаскетт!
Дженси со стоном присела на тумбочку.
– Какой ужас, какой ужас! – бормотала она.
В этот момент дверь открылась и в каюту вошла Грейс. Увидев, что ее подопечная встала, она что-то проворчала себе под нос и заставила ее снова лечь в постель.
– Вам еще рано вставать, мэм. Надо набраться сил.
Дженси подчинилась, ей не хотелось спорить с этой женщиной.
Вечером пришел Саймон, и Грейс шепотом ему сказала:
– Она хорошо кушала, сэр. Скоро сможет есть свинину.
При слове «свинина» Дженси невольно поморщилась: ей показалось, что ее снова мутит.
– Вот и хорошо. – Саймон прошелся по каюте и приблизился к кровати.
– Пожалуйста, не надо, – пробормотала Дженси. – Я ужасно выгляжу. – Она накрылась простыней.
– Джейн, милая… Грейс, пожалуйста, оставьте нас ненадолго.
Женщина молча кивнула и вышла, закрыв за собой дверь.
– Любимая, ты же видела меня и в худшем состоянии…
– Ничего подобного. Мы каждый день тебя мыли.
Он наклонился к ней и прошептал:
– Хочешь, я тебя помою?
Но ей очень не хотелось, чтобы Саймон к ней притрагивался, когда она такая.
– Пожалуйста, уйди.
– Ладно, хорошо. Но может быть, ты сама помоешься?
– Тогда принеси горячей воды.
– Я могу придумать кое-что получше.
Дженси откинула простыню и вопросительно посмотрела на мужа:
– Ты о чем?
– Дакр пожаловался, что ему не хватает душа. Но на «Эверетте» не может чего-то не хватать, так что теперь у нас есть душ. В одной половинке бочки стоишь, другая, с дыркой, – над твоей головой. Когда дергаешь за веревку, течет теплая вода. Замечательно придумали. Правда, вода морская, но для ополаскивания есть пресная, дождевая.
Дженси просияла.
– Когда?!
– Не торопись, милая. Подождем до завтра.
– Но я хочу побыстрее!
– Завтра, моя дорогая Джейн. Завтра я все устрою. – В дверях Саймон обернулся и с улыбкой добавил: – С возвращением тебя, любимая.
Он вышел, но дверь не закрыл, потому что у самой двери стояла Грейс. Дженси услышала, как та прошептала:
– Простите, сэр, вы назвали свою жену Джейн?
– Да. А что?
– Когда ей было совсем плохо, она звала какую-то Джейн. Кричала: «Джейн, не умирай!»
Дженси покрылась холодным потом.
– Должно быть, у нее есть какая-то знакомая по имени Джейн, – сказал Саймон. – Когда бредишь, разное вспоминается.
Грейс вошла в каюту и закрыла за сбой дверь. Дженси же тихонько вздыхала, думая о своей лжи.
Ночью она старалась не заснуть, опасаясь, что будет говорить во сне. Но потом Грейс засопела на верхней кровати, и Дженси тоже уснула.
Проснувшись на следующее утро, она увидела яркий солнечный свет в иллюминаторе. Начинался новый день, и ей предстояло встретиться лицом к лицу со своим будущим. Только теперь Дженси поняла, что оно – словно зыбучие пески, такое непредсказуемое. Сначала – оговорки по поводу Марты. Потом – появление Дакра. А теперь вот – бормотание в бреду. Что же еще?
И когда ее наконец разоблачат?
Наверное, следовало что-то придумать, как-то объяснить, что за Джейн она имела в виду. Увы, в голову ничего не приходило.
А впрочем… Говорят, воровство с каждым разом дается все легче. Вероятно, так же и со враньем. Прошло несколько минут, и вот она уже вплела новую нить в свой гобелен лжи: в детстве у нее была подруга Джейн, которая утонула. Тогда им было… по шесть лет.
Она села в постели и осмотрелась. Грейс в каюте не было. Дженси вздохнула с облегчением и поднялась. Ноги подкашивались, и она с трудом добралась до тумбочки, чтобы поискать чистое белье. Но есть ли оно? Осталось ли хоть что-нибудь?..
Оказалось, что чистого белья вполне достаточно, так как в последние десять дней она ни разу не переодевалась.
