Застольные беседы - Плутарх

3. Еще во время речи Ламприя было заметно, что грамматик Марк что-то подсчитывает про себя; а когда Ламприй умолк, он сразу взял слово: «Из числа душ, поименованных Гомером в «Вызывании умерших»[986], надо исключить душу Эльпенора, которая еще не присоединилась к находящимся в царстве Аида, а блуждает в пограничной области, ибо тело Эльпенора остается непогребенным; нельзя, конечно, включать в число остальных и душу Тиресия, ибо

Разум ему сохранен Персефоной и мертвому; в адеОн лишь с умом; все другие безумными тенями веют;[987]

поэтому его душа может понимать живых и разговаривать с ними, не напившись крови. А если, исключив эти две души, пересчитать остальные, дорогой Ламприй, то и получится, что Аякс двадцатым появляется перед Одиссеем: на это и указывает Платон, заимствуя подробности своего мифа из «Вызывания умерших»».

Вопрос VI

В чем скрытый смысл мифа о поражении Посидона;[988] и почему афиняне исключают из счета второй день месяца Боэдромиона

Участники беседы: Μенефил, Гила, Ламприй

1. Тут все одобрительно зашумели, а перипатетик Менефил обратился к Гиле: «Вот видишь, этот вопрос вовсе не был шуткой, а тем более насмешкой. Но оставим, дорогой мой, в покое несговорчивого, да еще и зло-именного, как говорит о нем Софокл[989], Аякса, перейдем к Посидону, о котором ты сам часто допытывался, как это он, потерпев столько поражений в споре[990] — здесь от Афины, в Дельфах от Аполлона, в Аргосе от Геры, на Эгине от Зевса, на Наксосе от Диониса, везде в этих неудачах сохраняет благодушную кротость, а здесь в Афинах разделяет с Афиной общий храм[991], где воздвигнут также алтарь Забвения»[992]. На это Гила, уже оправившийся от своего угрюмого настроения, ответил: «Но ты, Менефил, упускаешь из виду, что второй день месяца Боэдромиона мы изымаем не ради луны[993], а по той причине, что в этот день поспорили Посидон с Афиной за господство над Аттикой». «Насколько же, — воскликнул Ламприй, — Посидон показал себя лучшим гражданином, чем Фрасибул, если, потерпев поражение в споре, а не победивши, как тот, он…

[Пробел в рукописях до IX, 12, 5.]

Вопрос VII[994]

По какой причине различаются три разряда мелодий[995]

…

Вопрос VIII

В чем различие между интервалами консонантными и симфоническими

…

Вопрос IX

В чем причина созвучности; а также, почему при созвучии голосов носителем мелодии оказывается[996]

…

Вопрос X

Почему лунные затмения происходят чаще солнечных[997], хотя точки пересечения видимых орбит Солнца и Луны с эклиптикой равночисленны

…

Вопрос XI

О том, что мы не остаемся одними и теми же[998], ибо наша субстанция течет

…

Вопрос XII

Полагать ли число звезд четным или нечетным[999] более убедительно

Участники беседы: Соспис, Главкий, Протоген, Плутарх и другие

«…а мужей — принося им клятвы?»[1000] «Я слыхал эти слова, — заметил Главкий, — как изречение тирана Поликрата;[1001] возможно, что оно принадлежит и другим. Но что ты хочешь сказать этим вопросом?» «Да только то, — отвечал Соспис, — что, как видно, мальчики играют в чет и нечет, забавляясь костями, а последователи Академии — в своих философских рассуждениях. В самом деле, ставить такие проблемы — это все равно, что, протянув руку с зажатой в ней костью, спросить: чет или нечет?» Тут поднялся с места Протоген и обратился прямо ко мне: «Что же это мы позволяем красоваться этим риторам, которые насмехаются над другими, а сами не дают ответа ни на один вопрос, уклоняясь от участия в общем обсуждении? Пожалуй, они скажут, что ниже их достоинства присоединяться к застольному собеседованию, и объявят себя почитателями и последователями Демосфена, который за всю свою жизнь ни разу не выпил вина». «Не они в этом виновны, — сказал я. — Это мы их ни о чем не спросили; и если у тебя нет ничего более подходящего, то я могу предложить им разрешить некоторое противоречие в договорах, которые мы находим у Гомера».

Вопрос XIII

Об одном противоречии в третьей рапсодии «Илиады»

Участники беседы: Протоген, Плутарх, Соспис, Главкий

1. «Какое же? — спросил он. «Сейчас тебе отвечу, — сказал я, — и вместе с тем поставлю вопрос перед ними, так что прошу их внимания. Александр изъявляет готовность выступить в единоборстве на таких условиях:

И посреди их[1002] поставьте меня с Менелаем героем;Мы за Елену Аргивскую с ним перед вами сразимся.Кто из двоих победит и окажется явно сильнейшим,В дом и Елену введет, и сокровища все он получит.[1003]И еще раз в тех же словах повторяет эти условия Гектор:Он предлагает троянам и всем меднолатным ахейцамРатные сбруи свои положить на всеплодную землю.Сам посреди ополчений с воинственным он МенелаемБитвой, один на один, за Елену желает сразиться.Кто победит — и жены и сокровищ властителем будет.[1004]

Менелай принимает эти условия и их скрепляет клятвой, которую первым приносит Агамемнон:

Если Парис Приамид поразит Менелая Атрида,Он и Елену в дому и сокровища все он удержит.Если ж Париса в бою поразит Менелай светловласый,В дом и Елену введет и сокровища все он получит.[1005]

И так как Менелай победил в поединке, но не убил своего противника[1006], то каждая из двух сторон получила возможность, присваивая себе истолкование договора, отстаивать свой интерес — одни могли требовать выдачи Елены, так как Парис побежден, другие — отказывать в выдаче, так как он не убит. И вот, — сказал я, — разобраться в том,

кто из них справедливее право докажет,[1007]

и разрешить указанное противоречие — дело не философов и не грамматиков, а ораторов, склонных и к грамматике, как вы, и к философствованию».

2. На это Соспис сказал, что преимущественную силу, как закон, имеет слово сделавшего первый вызов. Ведь он определил условия предлагаемого поединка, и те, кто их принимает, не властны что-либо прибавить к ним. А в вызове говорилось не об убийстве и смерти, а о победе и поражении, и это правильно. Ведь жена должна достаться сильнейшему, и сильнейшим является победитель; а быть убитым часто доводится и сильным от руки слабых, как впоследствии пал Ахилл, застреленный Парисом. Думаю, что мы не назовём смерть Ахилла поражением, а чуждую справедливости удачу выстрелившего его победой. А вот Гектор понес поражение еще прежде, чем быть убитым, в страхе обратившись в бегство при наступлении Ахилла[1008]. Ведь отказавшийся от сражения и обратившийся в бегство тем самым показывает себя побежденным и признавшим превосходство противника. Поэтому и Ирида, явившись к Елене с вестью, говорит:

С копьями длинными выйдут одни за тебя подвизаться;И супругой любезной тебя наречет победитель;[1009]

и Зевс в дальнейшем отдает победное первенство[1010] в поединке Менелаю, сказав:

Видимо всем торжество Менелая, любимца Арея.

Ведь смешно было бы признать Менелая победителем Подеса[1011], которого он сразил, метнув в него копье издали, когда тот не подозревал никакой опасности и не остерегался, и в то же время отказывать ему в этом почетном именовании, когда он явно превзошел противника, который сам, вызвав его на бой, но отказавшись от сопротивления и обратившись в бегство, заживо отдав свои доспехи, нашел прибежище на женском лоне.

3. Вступивший в разговор Главкий высказал то мнение, что в постановлениях и законах, договорах и соглашениях последующая формулировка имеет большую силу, чем первоначальная. «Окончательным было условие, провозглашенное Агамемноном[1012], предусматривающее не поражение, а смерть одного из противников. Кроме того, первое условие было только высказано, а окончательное скреплено клятвой и призывом божественной кары, которая должна постигнуть не одного только нарушителя, но всех, кто разделяет с ним ответственность. Таким образом, только последнее условие имеет силу соглашения, а предыдущее было только вызовом. Подтверждает это и Приам, отъезжая от поля сражения после принесения клятвы:

Ведает Зевс Эгиох и другие бессмертные боги,[1013]В битве кому из подвижников смертный конец предназначен:

ведь он знает, на каких условиях заключено соглашение. А через некоторое время и Гектор говорит:

Наших условий высокоцарящий Кронид не исполнил.[1014]

Действительно, исход поединка остался неопределенным, так как в нем не пал ни один из противников. Поэтому я не вижу даже оснований для спора в рассматриваемом нами вопросе: первое условие перекрывается вторым. Убивший является победителем, но отсюда не вытекает, что победивший убил. Подводя итог, я скажу, что Агамемнон не устранил условия, оглашенные в вызове Гектором, а уточнил их, внес в них не поправку, а необходимое пояснение, указав на убиение противника как на решающий признак победы: ведь только такая победа совершенна, а любая другая вызывает сомнения и возражения, как эта победа Менелая, не ранившего и не обратившего в бегство противника. Подобно тому как в случаях действительных противоречий судьи исходят из той формулировки, которая сама по себе не оставляет места для сомнений, пренебрегая тем, в чем содержится неясность, так надо и здесь считать более определенным и имеющим большую силу то условие, которое содержит бесспорный признак победы. А главное, сам предполагаемый победитель не считает поединок законченным, и по воинству рыщет, зверю подобный,