Пески Палестины - Руслан Мельников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Там тоже смерть, не так ли?
– Там Хранители, которые нас не ждут. А еще меньше они ожидают, что кто-либо станет угрожать им их же чудо-оружием.
– Ах, вот как?! Хочешь прихватить с собой гроб Хранителей в качестве оружия устрашения?
– А ты предпочитаешь оставить его Бейбарсу? Вместе с пленным немецким колдуном? И купить тем самым свою жизнь? И подставить под стрелы остальных?
Джеймс скривил губы:
– Никогда не пытайся усовестить брави, русич. Это бесполезно. Меня интересует только информация.
– Ты ее не получишь, если я умру. И немца, которого ты держишь сейчас в своих руках, сарацины тебе не отдадут – не надейся. Так что решай, Джеймс, – ты по-прежнему с нами или как? И решай быстро – это сейчас в твоих интересах.
Джеймс хмыкнул:
– Значит, логово Хранителей, говоришь? Что ж, почему бы и нет. Думаю, Его Святейшество будет доволен моим докладом. Когда мы вернемся. Если вернемся.
Брави сделал шаг назад. К платц-башне. Не отрывая кольтелло от горла немца.
«Ох, и отчаянный же тип!» – со злостью и восхищением подумал Бурцев.
Глава 63
Дружинники ждали, выглядывая из-за камней. Ждали и мамлюки. И в этом тягостном молчаливом ожидании Бурцев шагнул к мототягачу с атомным прицепом. Нужно было рискнуть. Пока пауза. Пока Бейбарс соображает, как бы и гроб Хранителей отбить, и немецкого колдуна не лишиться.
Приподняв подол длинной кольчуги, Бурцев взгромоздился на сиденье водителя. М-да, тот еще тарантас! Мощный полугусеничный мотоцикл-транспортер – мечта любого байкера. Все простенько и сердито, незатейливо и функционально. Двигатель запускается электростартером. Имеется и заводная рукоять. Под рукой – рычаг привода коробки передач. Три передних передачи. Одна – заднего хода. Рядом – рычаг переключения демультипликатора. Педаль тормоза – у правой ноги. Тормоз стоит на фиксаторе. Бурцев снял педаль с защелки. Теперь можно ехать.
«Кеттенкрафтрад» плюнул вонючим выхлопом, раскатисто затарахтел, пугнув коней и воинов Бейбарса. Дернулся, тронулся, заскрипел гусеницами, сдвинул с места прицеп, пополз натужно, потащил «гроссе магиш атоммине»…
Бурцев рулил… Наверное, выглядел он сейчас весьма колоритно. Круче, чем в кабине «опеля». Да чего там – по-дурацки выглядел. Рыцарь при полном доспехе, в шлеме-ведре, в белой накидке с черным тевтонским крестом, восседает на тарахтящей полугусеничной мототачке, позвякивает железом и газует, газует…
Мамлюки загалдели, заволновались. Бурцев старался не обращать внимания на крики. Главное – вогнать незнакомую машину с тяжелым прицепом меж глыбами платц-башни.
А для начала – развернуться. Это можно сделать либо плавно, при помощи руля, либо резко, раскручивая «Кеттенкрафтрад» на приторможенной гусенице. Бурцев предпочел не рисковать и обойтись без резких движений. Прицеп все-таки на крюке. И вес у прицепа приличный. Движок едва-едва справляется с нагрузкой. Не хватало еще застрять на полпути.
Он пошел на разворот по широкой дуге – все сильнее налегая на руль. Протарахтел «круг почета». Проехал мимо мамлюков, живой пробкой толпившихся в воротах. Оценил: через такую преграду, ощетинившуюся копьями и саблями, не проломиться. Ни на коне, ни на мотоцикле. Бурцев видел руки, потрясающие оружием. Видел горящие бессильной яростью глаза.
Но – пронесло… Сарацины еще не понимали, что он задумал, а Джеймс по-прежнему держал кольтелло под подбородком перепуганного пленника. И, наверное, весьма красноречиво держал. Ни копье, ни стрела, ни сабля не ударили рыцаря-мотоциклиста. Бейбарс выжидал, искренне полагая, что деться дружине Бурцева некуда. Ни с гробом Хранителей, ни без гроба. Правда, следил при этом эмир за «атоммине» очень и очень ревниво. По роже видать: в любой момент готов отдать приказ к нападению.
Бурцев благополучно вогнал тягач с прицепом в магический круг мегалита. Заглушил двигатель. Соскочил на землю. Подошел к медиуму. Тот под ножом Джеймса совсем одурел от страха.
– Рудольф, как попасть в хронобункер?
– Произнести заклинание перехода, – прохрипел эсэсовский эзотерик. – Но сначала нужно высвободить силу некротического поля…
– Ну так валяй, твою мать, высвобождай, пока сам не стал некротическим полем!
– Но… – немец испуганно захлопал глазами.
– Что «но»?!
Немец медлил. Мамлюки волновались.
– В чем дело, Рудольф?!
– Атоммине… – жалобно простонал медиум. Он в ужасе косился на прицеп мототягача. – Ее нельзя в хронобункер. Никак нельзя. Она должна быть здесь… Я должен активировать… должен оставить…
– А я вот тебя сейчас так активирую… – Бурцев терял терпение. – Работай, давай, умник!
Медиум, однако, упрямился. Дрожал как банный лист и лепетал что-то о страшных карах, которые ждут его по возвращении.
Мамлюки заподозрили неладное, вновь начали наступать. Осторожно пока, медленно. Бейбарс впереди, на лихом коне. Как и подобает полководцу. Сидит в седле, тянет шею, старается рассмотреть, чем там занимаются бывшие союзники.
– Действуй, гад! – прошипел Бурцев. – Не видишь – сарацины лезут!
Пощечина не помогла. Зуботычина – тоже. Медиум упрямо мотал головой, рискуя перерезать горло о кольтелло. Страх, порождающий безумие, был в его глазах. Похоже, этот тип боялся гнева эсэсовского начальства больше, чем смерти. Наверное, есть чего бояться. Или зомбировали его коллеги-эзотерики? Дали какую-нибудь магическо-гипнотическую установку: мол, не выполнив в точности задания, не возвращайся. А что, могло быть и так, очень могло…
– Атоммине должна остаться! – твердил пленник. – Должна остаться, должна, должна, должна, должна…
– Эй, каид! – окликнул Бейбарс. – Отпусти немца! Немедленно! Не принуждай его открывать секрет гроба!
Эмир понял их препирательства по-своему. Решил, что у пленника выпытывают тайну чудо-оружия?
– И сам отойди от сундука Хранителей! Иначе убью! Всех убью!
Так… Бейбарс забеспокоился. Опасается, что заветное могущество немецких колдунов перехватят, уведут из-под носа. Правильно, в общем-то, опасается… Оставлять мамлюкам атомный заряд Бурцев не собирался. Немца отпускать – тоже.
И эмир принял решение. Из серии «Так не доставайся ж ты никому!».
Гортанный приказ – и в каменный круг платц-башни влетела первая стрела. Джеймс выругался сквозь зубы: стрела засела в груди медиума. Пленник дернулся, обмяк.
А потом…
– Ложись, – успел крикнуть Бурцев.
И стрелы посыпались градом.
Они укрылись за «Кеттенкрафтрадом» с прицепом. Спрятались за «атоммине», как прятались когда-то за береговым камнем в скалах под Яффой. Только теперь призывы Хабибуллы уже не помогут. И на помощь эсэсовского медиума рассчитывать не приходится: Рудольф Курц испускал дух. В общем, нужно выкручиваться самостоятельно. Как?! Бурцев выматерился. Что он, супермен какой-то, чтобы… Стоп! Супермен не супермен, но шлюссель-менш, а это тоже дорогого стоит. Что там говорил отец Бенедикт о возможностях человека-ключа?
Мамлюки прекратили обстрел и заглядывали меж камней. Все-таки Бейбарс хотел взять бывших союзников живьем. Чтоб смерть была мучительней?
– Сыма Цзян! – заорал Бурцев. – Говори заклинание!
– Какая заклинания, Васлав? – не понял китаец.
– Заклинание перехода!
Мудрец вылупил узкие глазенки:
– Твоя хочется…
– «Моя хочется» в логово немецких колдунов, Сема! «Моя хочется» туда, куда немцы упрятали Аделаидку.
– Но кака? – удивлялся китаец. – У наша нет колдовской башня. Нужен малый башня, который…
– Я! Я буду вместо башни!
Шлюссель-менш может перенести себя и других куда пожелает. Так утверждал отец Бенедикт. Но это еще не все! Человек-ключ может нащупать во времени и пространстве себе подобного, если связан с ним на ментальном уровне. Бурцев и Аделаида были «шлюсселями». И связь между ними имелась. И еще какая связь! Теперь оставалось только проверить, насколько откровенен был венецианский монах-штандартенфюрер. Оставалось представить милый сердцу образ и озвучить древнюю магическую формулу.
– Сема, твори заклинание!
Кажется, до мудреца наконец дошло. Сыма Цзян забубнил, загнусавил под нос.
Бурцев прикрыл глаза, сосредоточился.
Ментальный контакт состоялся. Была тьма. Полная. Непроглядная. Кромешная. И кап-кап-кап – гнетущий звук незримой капели, эхом отдающийся в ушах. И в ней, в этой тьме, в этой капели – Аделаидка. Одинокая. Озябшая. Измученная. Напуганная. Привязанная. Прикованная… Бурцев застонал. Мамлюки завопили.
Старик-китаец еще палил невнятной скороговоркой заклинание древних ариев, когда он открыл глаза.
Но все уже было ясно.
Сра-бо-та-ло!!!
Знакомое красноватое сияние сочилось из основания платц-башни, окутывая магическим багрянцем «Кеттенкрафтрад», прицеп с ядерным зарядом и людей, валяющихся под колесами и гусеницами.
Сарацины в ужасе отступали.