Записки солдата - Омар Брэдли

- Риджуэй подбросит сегодня ночью еще один полк по воздуху, - сказал он, протягивая мне написанную карандашом радиограмму:

"Поставьте в известность все части, особенно зенитную артиллерию, что парашютисты 82-й дивизии будут сброшены в ночь с 11 на 12 июля около 23 час. 30 мин. на аэродром Фарелло".

- Это тот самый аэродром западнее Джелы?

Кин кивнул головой.

- Все знают?

Кин еще раз кивнул головой: - Мы дали указания зенитчикам поставить в известность все свои подразделения на побережье.

В начале июня Эйзенхауэр одобрил план накопления сил Паттона на побережье путем переброски двух оставшихся полков 82-й дивизии в Сицилию по воздуху. Предполагали выбросить их за линией фронта. В распоряжении Джорджа оказались бы все три полка 82-й дивизии, которые использовались бы в качестве пехоты в первые несколько дней после десантирования. Однако после создания надежного плацдарма и устранения опасности контратаки войска Риджуэя предполагалось направить в резерв. Подготовка парашютистов обходится слишком дорого, чтобы использовать их в качестве обычной пехоты, если, конечно, крайние обстоятельства не вынудят к этому.

Риджуэй был обеспокоен перспективой переброски своих войск по воздуху ночью над зенитной артиллерией флота и обратился с просьбой гарантировать безопасность полета самолетов через район якорной стоянки флота. Английский советник при Эйзенхауэре по вопросам воздушно-десантных операций ответил, что флот не может ничего обещать. Конечно, можно было предотвратить открытие огня корабельной зенитной артиллерией, однако гарантировать безопасность от огня зенитных средств на торговых и других судах было значительно труднее. Будут приняты все меры предосторожности, сказал он, однако нельзя дать воздушно-десантным войскам полной гарантии.

Уклончивый ответ обеспокоил Риджуэя, и 22 июня он вновь повторил просьбу о гарантиях безопасности, на этот раз в присутствии Айка. Командование флота, однако, продолжало настаивать, что оно не может дать никаких гарантий.

Риджуэй не хотел рисковать ночной выброской десанта без достаточной гарантии их безопасности и поспешил в штаб Паттона с ультимативным требованием.

Если он не получит гарантий, что самолеты с воздушно-десантными войсками не подвергнутся обстрелу своей артиллерии, то он вообще возражает против выброски второго эшелона своей дивизии. Паттону не хотелось лишаться поддержки парашютистов, поэтому его штаб связался с флотом и добился соответствующих заверений. Зенитная артиллерия не будет открывать огня в заранее согласованной полосе, в которой проследуют самолеты с десантниками.

Получив эти заверения, Риджуэй согласился с планом выброски второго эшелона своей дивизии.

Первоначально предполагалось, что парашютисты будут брошены с наступлением темноты 10 июля, то есть в день высадки морского десанта. Но так как выброска воздушного десанта накануне была неудачной, выброска второго эшелона была отложена на сутки.

Вечером 11 июля на тунисских аэродромах 2000 парашютистов 82-й дивизии заняли места в 144 самолетах "С-47". Они должны были выброситься в районе аэродрома Фарелло на участке 1-й дивизии. У парашютистов не было особых оснований для беспокойства, кроме обычных опасностей полета в строю ночью и риска сбиться с курса. Что касается летчиков, то для них оснований для беспокойства было более чем достаточно: самолеты следовали по тому же зигзагообразному курсу, который причинил им столько хлопот две ночи тому назад. Более того, район выброски десанта примыкал к 60-километровому участку побережья, плотно насыщенному зенитными пушками. Но зенитной артиллерии на кораблях и на суше был отдан приказ огня не открывать. Самолеты "С-47" должны были идти над побережьем на небольшой высоте - 200 метров.

В этот вечер, вскоре после наступления темноты, германская авиация снова совершила налет. Из мрачного помещения штаба карабинеров мы видели в небе вспышки разрывов зенитных снарядов. Едва противник сбросил бомбы и затихли зенитные орудия, как послышался звук моторов первого эшелона транспортных самолетов, следовавших на небольшой высоте над заливом и поворачивавших к району выброски десанта.

Стояла безоблачная средиземноморская ночь, не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. Лунный свет мерцал в волнах, а корабли неподвижно стояли в заливе после суматохи, вызванной налетом германской авиации. Первые транспортные самолеты миновали побережье точно в установленное время, и шум их моторов затих в направлении Джелы.

Внезапно в напряженной тишине прозвучал одинокий выстрел зенитного орудия. Пока я беспомощно смотрел из Скоглитти, небо над нами вспыхнуло от разрывов зенитных снарядов. Вскоре осколки забарабанили по черепичной крыше нашего здания.

Как стая вспугнутых перепелок, строй самолетов рассыпался в разные стороны. Пилоты старались спасти свои машины. В затемненных кабинах вспыхнул свет, и десантники начали выбрасываться из машин. Некоторые приземлились в районе расположения наших дивизий. Их принимали за немцев и открывали по ним огонь, пока они еще раскачивались на стропах парашютов.

Из 144 самолетов, участвовавших в выброске воздушного десанта, не вернулось 23 машины. Половина уцелевших самолетов, получивших повреждения в результате зенитного огня, едва дотянула до Туниса. Утром перед нашим взором открылась печальная картина: из воды торчали останки сбитых самолетов. Парашютисты потеряли свыше 20 процентов своего состава.

Хотя я считал основным виновником трагедии флот ввиду отсутствия дисциплины огня, но не забывал, что зенитные орудия на берегу также включились в стрельбу. Кто открыл огонь первым и устроил побоище - корабельные или сухопутные зенитчики, - так и не удалось установить. Однако моряки были уже хорошо известны той легкостью, с какой они нажимали на спусковой крючок. Это выявилось в первый же день высадки, когда корабли неоднократно подвергали обстрелу союзные самолеты. Флот даже умудрился обстрелять своего собственного корректировщика огня.

Позднее зенитчики утверждали, что немецкие самолеты повернули назад и пристроились в хвост наших транспортных самолетов для повторной неожиданной атаки наших кораблей. Хотя этому сообщению многие поверили, оно никогда не было ни подтверждено, ни опровергнуто.

Нервозность флота была позднее "объяснена" офицером из штаба адмирала Каннингхэма.

- Имейте в виду, господа,-заявил он, обращаясь к офицерам штаба воздушно-десантных войск, - что до сих пор каждый самолет, который появлялся над нашими кораблями в Средиземном море, был вражеским. И хотя флот сейчас переживает переходный период, все еще чрезвычайно трудно убедить легких на нажим спускового крючка молодчиков, что вполне реальна такая вещь, как появление в воздухе над нашими кораблями своих самолетов.