Общий враг - Павел Мамонтов

И громко заржал, я и Инга тоже засмеялась. Мы полностью разделяли Сашину точку зрения.

– Так, Саша, собирай ребят, – я нагнулся к своему аккуратно сложенному снаряжению, порылся в нём, достал планшет с картой, – когда тут закончим, выходим. Через десять километров есть ручей, там и устроим ночёвку. Крайний срок выхода – когда Гаврик полностью восстановится. Но лучше добраться туда до темноты.

– А ты, командир?

– А что я? Со мной всё в порядке, – ответил я, надевая штаны. – Только еда есть где-нибудь? Есть хочу просто жутко.

– Там, у костра, разогрели всё, специально для тебя, – добродушно пророкотал Сашок.

– За это отдельное спасибо.

К ручью мы пришли в темноте. Сам ручей то ли впадал, то ли вытекал из болота и обычно был небольшим, но сейчас, по весне, разлился на пару десятков метров. По его берегам раскинулась небольшая роща. В роще как раз мы и расположились.

После устройства привала я позволил себе небольшую вольность, взял аптечку и пошел к ручью искупаться. Правда, со всеми мерами предосторожности, помня о давней встрече со снежным человеком, тоже у ручья. Хотя Гаврик и остальные маги проверили окрестность и ничего подозрительного не нашли, самому лишний раз убедиться в отсутствии врагов не помешает.

Когда я проверил все окрестности, то наклонился к бегущей воде, зачерпнул горсть воды, умылся. Ах, хорошо! Холодная, чистая вода всегда бодрит. Я скинул с себя одежду, размотал повязку на руке – кисть немного опухла, но боль вполне терпимая, главное, перелома нет, – и окунулся в ледяной поток. Ах-хр, вот это действительно хорошо! Тело сразу закололо иглами, кожа покрылась пупырышками. Я сделал несколько гребков, нырнул и поплыл обратно. Некогда мне развлекаться, я сюда для дела пришёл.

Выйдя на землю, встряхнувшись, как мокрый пёс, я полез за аптечкой. Сначала продезинфицировал себе руки, потом размотал намокший бинт на бедре. Перешел на ночное зрение. Рана была чистая: ровный вертикальный разрез в ладонь длиной. Прямо как по линейке резал, ублюдок. Сашок зашивать рану не стал, а вот мне придётся.

Я присел, вытянув задетую ногу, взял из аптечки специальные небольшие плоскогубцы, пакетики с шовным материалом, зажал щипцами иглу и начал шить. Первый укол, второй, изнутри раны. Сделать узел и дальше обычным швом, как одежду. Я старался цеплять в основном кожу, не ковыряясь в мясе, рана была всё-таки не такая глубокая. Ощущения были… да не было почти никаких ощущений. Больно в первый раз, когда прокалываешь кожу, и особенно во второй, когда игла проходит сквозь живую ткань внутри разреза, а потом боль отключается, или к ней просто привыкаешь. Остаётся только противное ощущение шевелящихся краёв раны, знакомое каждому, когда видишь разрез, пытаешься его сомкнуть, а живая ткань не смыкается, только кровь льётся и кромки раны ноют. Я не так уж часто накладывал себе швы, но пару раз приходилось, в основном по мелочи, если не считать схватку в лесу Факторий, но тогда мне помог сам Сэнсэй. Так что это моя самая «крупная» работа на данный момент, искренне надеюсь, что последняя.

Сзади зашуршали ветки, к этому времени я уже добрался до середины разреза. Оборачиваться и смотреть, кто там пришёл, не стал, и так узнал по звуку шагов. Пришла Инга. Я ни капли не смутился, она не раз видела меня голым, как и я её.

– Помочь? – спросила она.

– Давай, – согласился я.

Игла вымыла руки антисептиком, взяла у меня плоскогубцы с иглой и принялась за дело. Несмотря на то что трудно придумать менее эротичную процедуру, чем ковыряние в раненой ноге иглой и холодное купание до этого, мужской организм на прикосновение женских пальчиков отреагировал привычно. Инга делала вид, что не обращает внимания, хотя то и дело поглядывала в определённую сторону. Процесс перевязки тоже оказался неожиданно возбуждающим. Инга наложила на ровный шов толстый слой специальной мази с антибиотиком и анестетиком – это, когда шьёшь, не больно, а потом как прижмёт! Затем туго забинтовала.

– Спасибо, – поблагодарил я.

Инга ничего не ответила, только игриво улыбнулась, встала и начала раздеваться.

«Началось», – со вздохом подумал я.

Игла, абсолютно голая, зашла в ручей по колено, грациозно нырнула, прямо как русалка, подняв облако брызг, и поплыла. А потом выпрямилась в воде и начала мыться. Я присел, откинулся на землю и наблюдал за ней с большим удовольствием. Стройные, мускулистые ноги, бицепсы, как у крепкого мужчины, заметные кубики пресса, грудь, небольшая, с прямо торчащими сосками, сейчас напрягшимися от холодной воды. И татуировки на запястье в виде кровоточащих шрамов, по одному за каждого убитого. И всё-таки тело Инги сохранило приятную женскую округлость, притягивало, возбуждало. Игла закончила поливать себя водой, вышла на берег. Волосы, которые она обычно заплетала в косу и прятала в капюшон, намокли, растрепались и ниспадали на плечи.

Я привстал, спросил:

– Что, очень хочется?

– Угу, – Инга остановилась, кивнула. Глаза так и загорелись.

– А как же Коля?

– Ой, да ну его! Ты же командир, вождь. Он не обидится. А то он взялся в последнее время командовать, говорит, нечего в рейды ходить, дома надо сидеть, еду готовить.

– И правильно, не бабское это дело. Сиди дома, детей рожай.

– Ах, так! – взвизгнула Инга и подняла ногой волну брызг.

Я повернулся, холодные капли упали на спину, перекатился вперёд, поймал выходящую на берег Ингу. Поцеловал её в бедро, с внутренней стороны. Кожа у неё была холодная, влажная, вся в мурашках и капельках воды. Я стал поцелуями подниматься к сокровенному местечку и… пропустил его. Поцеловал, провёл языком по низу живота, Инга уже тяжело дышала, и я, наконец, опустился ниже, зарылся губами во влажные короткие волосы. Игла тихо протяжно застонала, прижала меня к себе, её пальцы вцепились в мои волосы на затылке. Я потянул руки вверх, накрыл ладонями её груди, сжал между указательным и большим пальцем упругие соски. Девушка дёрнулась ещё сильнее, на миг ослабила свою хватку, я воспользовался моментом, вырвался. Стал подниматься, целуя живот, груди, шею и, наконец, дошёл до губ. Мышцы у Инги были твёрдые, она вся была напряжена и в то же время горяча, податлива. Этим она сильно отличалась от Лены: тёплой, нежной и мягкой. А Лика… это невозможно описать: поток огня, света, счастья.

После долгого поцелуя Инга отстранилась от меня, повернулась, выгнула спину, обернулась с улыбкой и призывно вильнула попкой. Я обнял Ингу, одной рукой опять взял её за грудь, второй помог себе и вошёл в неё. Девушка тихонько ахнула, но сразу стала двигаться в такт со мной. Я взял её обеими руками за грудь, потянул вверх, укусил за ушко, за шею. Инга застонала уже громко, сдерживая крик, попыталась расставить ножки шире, встать на носочки, а потом напряглась, как струна, вздрогнула, вскрикнула…

Я не дал ей упасть, зарычал с довольной ухмылкой на ушко, ускорил темп. Инга выбросила руку назад, схватила меня за плечо. Я зарычал ещё сильнее, толчок, рывок… и кайф, вспыхнувший где-то внутри, волной прокатился от живота по всему телу.

Теперь удерживать Ингу я не стал, мы вместе упали, покатились по мокрой от росы траве. Тяжело дыша, я откинулся на спину, посмотрел на небо, уже покрытое звёздами. Дрожащая Игла прижалась ко мне.

– Было так хорошо, Витя, – проговорила она мне на ухо хриплым голосом.

И тут же ослабевшая девушка вспрыгнула и побежала к ручью, опять купаться. Вернувшись, она вновь упала рядом, прильнула. Её холодная, вся в каплях воды кожа приятно колола, охлаждала мой разгорячённый организм и слегка будоражила.

– Ты чудо, Витя, – сказала Игла, – ты такой сильный, такой нежный.

– Нежный? – удивился я. – Так вроде ничего особенного не делал?

– Правда? Надо же, – девушка задумалась, а потом спросила озорно: – А ведь это Лика тебя всему научила?

Я усмехнулся и чмокнул её в нос вместо ответа.

– Скажи, а кто лучше, я или Лика.

– Лика, – твёрдо и совершенно искренне ответил я, мог бы сказать: «ты хуже», но зачем обижать девушку.

– Ах, так! – фыркнула Инга, повернулась ко мне спиной, встала и начала собирать свою одежду.

– Эй, ты куда? Подожди, – я схватил девушку за лодыжку. – Мне повязку надо на кисть наложить, я один не справлюсь.

Инга вернулась, ворча про всяких тупых, бестолковых, косоруких офицеров, но очень быстро наложила эластичный бинт на повреждённую руку.

– Спасибо! – поблагодарил я.

Инга стукнула меня кулаком в грудь, но уже игриво. Она больше не злилась. Оделась и ушла, а я полежал немного, глядя на звёздный купол, потом резко, рывком выпрямился и встал на ноги. И боль сразу пронзила раненое бедро, острая и ноющая одновременно.

– Твою мать! – прошипел я, потирая повязку. Эх, надеюсь, через сутки полностью заживёт, иначе очень мешать будет. Я ещё раз поглядел на звёзды, оделся и похромал к лагерю.

8. Союзники

С восходом солнца группа поднялась. Цель, как я думал, у нас была прежняя – поиск и уничтожение конвоев противника. Но командование решило иначе.