Миры Роберта Хайнлайна. Книга 2 - Роберт Хайнлайн

— Все, что хотите. Двинулись?

Секретарь был у себя; о них было доложено, и Макклюр встал, чтобы усадить их. После того как все уселись, Роббинс помедлил, ожидая, что слово возьмет мистер Кику, но тот сидел с невозмутимым лицом, напоминая статую из черного дерева. Макклюр начал нервничать.

— Ну, Генри! Нелегкое утречко выдалось… я уже завяз по горло с…

— Я предполагал, что вы хотите проинструктировать нас, господин Секретарь?

— Насчет чего?

— Вы просматривали утренние газеты, сэр?

— М-м-м… да.

— Наша политика изменилась. Помощник Секретаря Роббинс и я хотели бы получить инструкции относительно новой политики.

— Какой новой политики?

— Вашей новой политики, касающейся хрошии, господин Секретарь. Или газеты ошибаются?

— А? Ну, это не совсем точно. Они, конечно, несколько преувеличили. Но политика не меняется. Я просто сказал людям то, что они должны знать.

— То, что они должны знать. — Мистер Кику сцепил пальцы рук. — Ах да. В правительстве, действующем на основе свободного волеизъявления свободных людей, это действительно так. А некий старый бюрократ, подобный вашему покорному слуге, иногда забывает эту фундаментальную истину. Спасибо, что вы мне ее напомнили. — На минуту он потерял свое космическое спокойствие, а затем добавил: — Думаю, сейчас самое время исправить мое упущение и сказать людям все.

— Что вы имеете в виду?

— Ну как же, всю историю целиком, господин Секретарь. Как из-за нашего пренебрежения и неуважения к правам других существ, и сейчас и в прошлом, мы похитили представителя цивилизованной расы. Как только слепой случай сохранил этого инопланетянина в живых! Как в результате этих действий мы поставили нашу собственную планету на грань уничтожения — и как высокоинтеллектуальные личности, представляющие дружественную нам силу (я имею в виду доктора Фтаемла), дали нам понять, что эти хрошии могут в самом деле уничтожить нас Необходимо также сообщить человечеству, что вчера лишь несколько минут отделяли нас от того, чтобы отдать приказ о нападении на этих инопланетян, — но у нас сдали нервы, и мы решили поторговаться, так как не имели точного представления об их силе, кроме трезвого мнения доктора Фтаемла. Да, вы должны это сказать.

Во время этой тирады рот Макклюра был открыт так широко, как и его глаза.

— Силы небесные, Генри! Вы что — хотите вызвать бунт?!

— Сэр! Я уже принял все меры, чтобы предотвратить бунт… ксенофобия всегда готова вспыхнуть, а это… — он указал на газеты, — может сыграть роль детонатора. Но пусть вас это не останавливает. Мы, бюрократы, страдаем патерналистским отношением, когда проще делать то, что нам кажется благом, и потом уже сообщать об этом… скажем, о том, как мы раздумывали, вступить ли в переговоры или же взорвать корабль. Господин Секретарь, помните ли вы, что этот Совет, членом которого вы являетесь, несет ответственность не только перед Северо-Американским Союзом, не только перед людьми Земли, но и перед всеми суверенными членами Федерации, и на Земле, и где бы то ни было?

— Ну и что с того? Главная сила — это мы.

— Что вы имеете в виду, говоря «мы»? Конечно, не мою маленькую страну. Я думаю, что если эта проблема будет вынесена на голосование в Совет, сможет ли он проголосовать за то, чтобы отдать одного малозначащего гражданина, дабы избежать риска межзвездной войны? И как, интересно, проголосует Марс?

Секретарь встал и стал мерить шагами свой кабинет. Кабинет занимал большое помещение, куда больше, чем у Кику. Остановившись в дальнем его конце, Макклюр стоял и смотрел на Башню Трех Планет, на Зал Цивилизаций. Мистер Кику сидел молча. Вес Роббинс заворочался в кресле, вытянув перед собой длинные ноги. Он полировал ногти карманным ножом; длинные и черные, они давно нуждались в уходе.

Макклюр внезапно повернулся к мистеру Кику:

— Видите ли, Генри, если бы вы не играли словами, я не оказался бы в таком положении.

— В каком положении?

— Да, именно. О, я знаю ваше искусство говорить витиевато и запутанно, но я не вчера родился. Вы отлично знаете, что если бы мы сообщили прессе все эти несущественные детали… все эти глупости, которыми вас снабдил доктор Фатима… или как его там… это раргиллианское чудовище… да, и вы угрожаете сообщить прессе, что я недрогнувшей рукой был готов отдать приказ о нападении… о чем я впервые слышу!.. Эти шакалы получили бы все, что им необходимо, и в Совете поднялся бы такой шум, что был бы слышен до Плутона! Все правительства снабдили бы своих делегатов специальными инструкциями, и, возможно, блок Земли был бы забаллотирован. И как раз во время этой сложной Трехсторонней Конференции… это было бы гибельно! Да, именно так… гибельно! — Макклюр перевел дыхание. — Нет, вы так просто не уйдете! Вы уволены… понимаете меня? Уволены! Я позабочусь, чтобы найти подходящий предлог, но это будет сделано — и незамедлительно! Я увольняю вас. Можете отправляться домой.

— Очень хорошо, господин Секретарь, — бесстрастно сказал мистер Кику и, встав, направился к дверям, ведущим в его кабинет.

В тишине громко щелкнул складной ножик Веса Роббинса. Роббинс встал.

— Подождите, Генри! Мак… Мистер Макклюр оглянулся.

— Что? А вы что тут делаете? И я вам не «Мак» — здесь официальное учреждение. Здесь я — Секретарь, как только что дал понять Кику.

— Да, пока еще вы Секретарь — на ближайшие два часа, не больше.

— Что? Не будьте смешны! Вес, вы вынудите меня уволить и вас, если будете говорить со мной подобным образом. Мистер Кику, вы можете идти.

— Не уходите, Генри! И перестаньте лезть из кожи, Мак. Вы не можете уволить меня: я ушел со службы десять минут назад. Мак, вы в самом деле ничего не понимаете? Вспомните, я знал вас еще тогда, когда вы были свежеиспеченным сенатором, мечтающим, чтобы ему посвятили пять строчек в колонке светских сплетен. Тогда вы мне нравились. У вас было чисто звериное чутье, которое так редко встречается. А теперь вы готовы выбросить меня на свалку и вы мне больше не нравитесь. Но, в память о былых днях, скажите мне: почему вы так стремитесь перерезать собственное горло?

— Что? Ну уж только не мое. Я не из тех, кто позволяет перерезать себе горло. Я видел, как это делалось… Но Кику не на того напал.

Роббинс медленно покачал головой.

— Мак, вы сами пускаете себя ко дну. Вам лучше отрезать Генри язык прежде, чем газетчики доберутся до него. Можете использовать мой нож.

Макклюр потерял было дар речи, но оправился и рявкнул:

— Мистер Кику! Вы не имеете права говорить с прессой. Это приказ!