Ярость - Фрэнсис Вилсон

Он сумел не заснуть во время просмотра «Острова доктора Моро» с Ланкастером и Йорком, хотя режиссер ухитрился сделать из захватывающей книги довольно скучное кино. Барбара Каррера была восхитительна, но буйная бутафорская растительность на острове портила всю картину, Ричард Бейсхарт совсем не подходил для роли Толкователя Закона. Но это было официальное открытие фестиваля фильмов о докторе Моро, и Джек заставил себя высидеть до конца. Своего рода епитимья перед предстоящим греховным удовольствием — просмотром легкомысленной версии 1996 года с Брандо и Килмером.

Воскресенье

1

Нет, только не это, думала Надя, глядя на молекулу, висящую в воздухе перед ее глазами. Этого не может быть.

Но как отрицать то, что слишком очевидно.

Прошлой ночью она почти не спала. Ничего удивительного после того, как Джек подкинул ей эту бомбу. «Это больше не „берсерк“...»

Становится инертным... так же как молекула, которую доктор Монне пытается стабилизировать. Его образец тоже на днях потерял силу.

Придя в лабораторию утром, Надя первым делом приготовила пробу из желтого порошка, который дал ей Джек. Поместив ее в голографическую установку, она через мгновение увидела перед собой молекулу — точную копию молекулы «локи» после того, как она стала инертной.

Если инертный «берсерк» в точности соответствует инертному «локи», то следует неизбежный вывод, что в активной форме они тоже совпадают. Доктор Монне хочет, чтобы она стабилизировала молекулу синтетического наркотика, который вызывает вспышки насилия.

Почувствовав дурноту, она опустилась в кресло. Надо смотреть правде в глаза: доктор Монне имеет отношение к опасному наркотику. Но какое именно? Производит его для Драговича или просто пытается стабилизировать для него молекулу?

И насколько добровольно он во всем этом участвует? Вот главный вопрос. Надя видела, как он нервничает. Это говорит о том, что на него давят, ему угрожают. Или она просто ищет для него оправдания?

Нет. Она должна верить, что его заставили. И к тому же логика подсказывает, что деньги здесь не играют роли. Зачем доктору Монне заниматься наркотиками, если он может заработать кучу денег на легальных лекарствах?

Мелькнула мысль, что надо сообщить в полицию, но Надя сразу ее прогнала.

Расследование может и не вывести их на Драговича, но доктор уж точно пострадает. Его могут посадить, а Драгович выйдет сухим из воды.

Нет, надо действовать по-другому. Джек — вот кто ей поможет. Она молила Бога, чтобы ему удалось разузнать что-нибудь еще.

Но одно она знала наверняка: пока не будут получены ответы на все вопросы, к молекуле этой она не прикоснется.

2

На этот раз за рулем сидел Иво. Чтобы не привлекать внимания, он остановился в восточной части Саттон-Плейс, перед жилым домом, облицованным мрамором, как раз напротив Саттон-сквер. Отсюда отлично просматривались все особняки.

Вчерашнее столкновение с автопогрузчиком все не давало ему покоя. Случайность или нечто иное? Как к этому отнестись?

Сегодня они тоже приехали в лимузине, но более старом. Припарковавшись, Иво почувствовал какой-то запах.

— Чем это несет?

Принюхавшись, Вук провел рукой по своим крашеным волосам.

— Воняет мочой.

— Точно, — кивнул Иво. — Кто-то описался в машине. Похоже, на заднем сиденье.

Вук улыбнулся:

— Кого-то сильно припугнули, когда он ехал в этой тачке. Может, это была его последняя поездка.

— Ну, если худшим наказанием для нас будет вонючая машина, то я согласен.

Вук засмеялся:

— Босс был зол как черт. Хорошо, хоть шкуру свою спасли.

Иво кивнул. Сейчас они шутили, но вчера вечером им было не до смеху. В другое время Драгович не обратил бы внимания на такой пустяк, как пробитый радиатор, но вчера он бушевал, как ураган. Милош еще не отошел после шин и жаждал крови. Иво чуть не обмочился от страха, ожидая своей участи. Он опасался, что они с Буком станут козлами отпущения во всей этой истории.

Но Драгович вдруг замолчал на полуслове и вышел из комнаты охраны, оставив Вука и Иво — так же как и всех остальных присутствующих — трястись и обливаться потом.

Иво вспомнил одного сержанта в Косове. Тот был таким же непредсказуемым психопатом. Но он служил в армии и должен был подчиняться воинской дисциплине. Драговича же ничего не сдерживало. Он сам диктовал правила и менял их по своему усмотрению.

Иво тосковал по армейской жизни, хотя большую часть времени солдаты сидели без дела, ожидая приказа. Ему не хватало чувства субординации, но о войне он вспоминал неохотно.

Его до сих пор мучили косовские кошмары. Он не участвовал в зачистках. Ни за что на свете он не ворвался бы в дом, чтобы застрелить всех, кто там находится. Этим занималась местная полиция и различные вооруженные группировки. Иногда к ним присоединялись и отдельные солдаты вроде Вука, но большинство армейских предпочитало не вмешиваться.

Это у меня на совести, подумал Иво. Я отворачивался, чтобы не видеть. И еще мародерство.

Мародерство это было совершенно бессмысленным — зачем выносить телевизоры, если их нельзя взять с собой. К грузовикам имели доступ только офицеры, и они отнимали у солдат наиболее ценные веши, чтобы отвезти к себе домой.

Иво, покидавший Косово, был уже не тем простодушным пареньком, что пришел в этот проклятый край год назад. Перед отъездом туда он молил Бога, чтобы ему не пришлось никого убивать. Но все же в Белград он вернулся, обагрив руки кровью. То была кровь боевиков из Армии освобождения Косова и нескольких мирных жителей. Правда, гражданских он убивал, только когда они сами лезли на рожон.

Его часть стояла между Гнилане и Зегрой. Тот, кто там не бывал, никогда не сможет представить, какой ад им пришлось пережить. Он помнил, как старуха, проковылявшая мимо группы солдат, поворачивая за угол, бросила в них ручную гранату.

Иногда приходилось стрелять первым. Иво знал ребят, которые замешкались. Их привезли домой в цинковых гробах.

Иво научился это делать и поэтому вернулся в Белград невредимым. Но в памяти у него навечно осталось бледное лицо и остекленевшие глаза четырнадцатилетнего мальчишки, которого он застрелил, потому что ему показалось, что у того в руке пистолет. А парень просто протягивал руку за подаянием.

Когда служишь в армии, за тобой стоит государство. А здесь, у Драговича, государство против тебя. Но и там и здесь часто приходится сидеть и ждать. Вот как сейчас, например.

— Как ты думаешь, вчера в погрузчике был тот самый парень с пляжа? — спросил Вук, показывая в сторону особняков.