Жизнь на кончиках пальцев - Маруся Новка

А потому неделька отдыха весной не будет лишней.

Родители забирали «домашних» детей, чтобы если и не подкормить их во время каникул, то дать хоть немного отдохнуть от неимоверных нагрузок. Воспитанники детского дома оставались скучать и слоняться без дела в стенах жилого корпуса хореографического училища.

Весенние каникулы для педагогов не предполагали отдыха. Составлялись программы на выпускной экзамен и концерт для тех, кто в этом году закончит обучение. Вычитывались и писались новые, абсолютно никому не нужные методички, без которых не может обойтись ни одно учреждение. Включая Министерство Культуры. Рассылались обязательные приглашения на выпускной концерт всем директорам и хореографам театров, которые, конечно, приедут и без уведомления о грядущем событии, но нарушать заведенный порядок не стоит.

А потому, в аккурат двадцать третьего марта, в кабинетах педагогов сменяли один другого родители учеников, испрашивая разрешения изъять чадушко из плотных объятий служителей Терпсихоры. Подписывались документы, обязующие пап и мам возвернуть дитятко в строго обозначенное время.

Из окна комнаты Дианы и Леночки открывался великолепный вид на торговый порт. И этот роскошный пейзаж радовал обеих до самого последнего времени.

— Нихрена не увижу! — Леночка отошла от окна и плашмя упала на жалобно скрипнувшую панцирной сеткой старую кровать.

— А что ты хотела увидеть? — Диана подняла на подругу глаза, оторвавшись от очередной книжки. Она уже давно перечитала все, чем могла похвастать небогатая библиотека училища, а потому, с недавних пор, Людмила Марковна начала снабжать литературой свою любимую ученицу.

Милочка старалась подобрать для девушки книги из личной библиотеки, которые, по мнению педагога, соответствовали бы возрасту читательницы, но таковых было мало. В основном, на книжной полке Людмилы теснились любовные романы в мягких обложках. Выбрать из них что-то более-менее приличное было сложно, но можно.

— Как что?! — удивилась Леночка. — Хочу увидеть, когда за мною папка приедет! Он должен забрать меня на каникулы! — закусила губу: — Вот напрасно я отказалась, когда он хотел купить мне телефон!

— Ты знаешь, что в училище запрещено пользоваться любыми гаджетами, — спокойно возразила Диана. — При первом же шмоне телефон изъяли бы, а ты могла получить очередной втык от Мсти, — вздохнула, — а оно тебе надо? И так наша «звездуля» только-только успокоилась. Перестала тебя донимать.

— Идиотский порядок! — недовольно бурчала Леночка. — И я могла бы спрятать так, что никто бы не нашел!

— Где?! — Диана обвела взглядом комнатушку, в которой кроме двух кроватей, тумбочки, на которой девушки делали домашние задания из общеобразовательной школы, и общего шкафчика ничего не было. Узкая дверца, расположенная справа от входной двери, вела в совмещенный санузел, если таковым можно назвать унитаз, потрескавшийся и пожелтевший от времени, и умывальник, в котором почти никогда не было теплой воды. Если учесть что санузел этот был рассчитан на две комнаты, то тайник из него был так себе. Тем более что девочки, живущие через стенку от Дианы и Леночки подругами для них не стали. Случись обнаружить что-то из «запрещенки» — доложат Мсте в ту же секунду!

— Нашла бы где! — огрызнулась Леночка, проследив за взглядом подруги. — А тебе только бы возражать! Нет бы порадовалась, что скоро за мной папка приедет!

— Лен, я радуюсь, — Диана отложила в сторону книжку и пересела на кровать подруги. — Вот правда-правда! Только я не умею выражать эмоции так, как ты.

— Это плохо! — безапелляционно заявила подруга. — Балерина должна быть страстной и эмоциональной! Зал должен вспыхнуть не только от её таланта, но и от одного взгляда! Партер и ложи должны подчиниться ей! Следовать, куда она укажет одним пальчиком! Таково предназначение Примы! Уметь повелевать толпой!

— У тебя есть все эти качества, — улыбнулась Диана. — И ты обязательно добьешься цели! — вздохнула, — ну а я в Примы не стремлюсь.

— Ну да, — подтвердила Леночка, — не с твоим характером стать Примой! Слишком уж ты мягкотелая.

— Да уж какая есть, — насупилась Диана.

Подруги обрадовались раздавшемуся стуку в дверь, который упредил назревающую ссору.

На пороге комнаты стоял Тимур Айдарович Халфин.

Только дважды в год, перед началом весенних и летних каникул, родителям было позволено заглянуть в жилье детишек, дабы помочь собраться, коль скоро в том возникнет нужда.

— Добрый день, барышни, — кивнул обеим девушкам сразу.

— Ой, папка! — Леночка пружиной выскочила из кровати и бросилась на шею отцу. — Пойдем скорее! Я уже заждалась! — посмотрела на Диану: — Ну все. Встретимся через неделю. Пока!

— Ты уже собралась? — поинтересовался Тимур. — Где твоя сумка?

— А зачем?! — Леночка беззаботно расхохоталась. — Там, — ткнула пальчиком в шкаф, — только зимние вещи! Я их оставлю, а на весну нужно что-то новенькое купить! — испуганно посмотрела на отца. — Ты ведь купишь?

— Конечно, куплю, — улыбнулся Тимур, — завтра отправимся по магазинам.

— Почему завтра? — насупилась Леночка. — Еще совсем не поздно! Мы и сегодня успеем!

— Сегодня, — ответил Тимур, — я бы хотел поговорить с Дианой. Твоей подругой. — Добавил: — Если у неё есть время и желание меня выслушать.

Диана, бросившая на отца Леночки только мимолётный взгляд, когда Тимур вошел в комнату, уставилась на него полными недоумения глазами:

— Поговорить? — сглотнула комок, от чего-то застрявший в горле. — О чем? — постаралась взять себя в руки: — Впрочем, говорите. Я слушаю.

— Давай, говори быстрее и пойдём! — Леночка недовольно плюхнулась обратно на кровать.

— Позволишь присесть? — Тимур указал на место в кровати (больше мест для сидения, кроме колченогого табурета, стоявшего впритык к тумбочке и доверия своей ветхостью не вызывавшего, в комнате попросту не было).

— Конечно, — кивнула Диана и немного пододвинулась, оставив между собой и отцом подруги свободное пространство.

— Я многое узнал о тебе от дочери, — начал говорить Тимур. — Я знаю, что ты круглая сирота. О своих родителях сведений не имеешь.

Диане было неприятно такое начало разговора, но она слушала не перебивая.

— Так же я знаю, что Лена очень дорожит твоей дружбой, — увидел лёгкую