В поисках вымышленного царства - Лев Гумилёв

Из монгольской традиции мы знаем, что год первого избрания Тэмуджина Чингисханом был год барса и его от года отбития Бортэ и, следовательно, рождения Джучи отделяло полтора года. Так как Джучи старше Угедея, то этим годом не мог быть 1194 г. – следовательно, это был 1182 г. и, значит, контрнабег на меркитов был около 1180 г. Исходя из этих дат, можно отнестись к предлагаемым Рашид ад-дином датам рождения Тэмуджина – 1152 г. и 1155 г. – с полным недоверием. Ведь известно, что Тэмуджин женился на Бортэ, достигнув совершеннолетия, т.е. 16 лет. Следовательно (даже взяв позднюю дату), это произошло в 1171 г., т.е. за девять лет до рождения первенца. Возможно ли такое?! Если же мы примем дату «Юань-ши», восходящую к монгольской Алтан-дептер, т.е. официальной истории, то дата женитьбы падает на 1178–1179 гг. и естественно ожидать рождения сына через год-полтора после бракосочетания. Затем известно, что Чингисхан до конца жизни совершал далекие походы лично, т.е. в седле. Вряд ли в 72 года он запросто пересекал раскаленные пустыни, но можно допустить, что это было ему по силам в 65 лет. Итак, за монгольскую хронологию говорит вероятность и отсутствие противоречий, а против персидской – не только ее несообразность, но и наличие двух взаимоисключающих дат. Мы уделили этому вопросу столь много внимания, ибо вся хронология конца XII в. до сих пор была условна и, на наш взгляд, не соответствовала действительности. Отправной точкой для хронологических изысканий являются даты рождения и женитьбы Тэмуджина. На этой базе мы выше дали исправленную хронологию событий и ни разу не встретили противоречий в интерпретации фактов и их последовательности.

Но если так, то история монголов в конце XII в. принимает те черты, которые были очерчены выше. Она была весьма насыщена, т.е. тайджиутский плен, бегство из него, набег меркитов, контрнабег монголов, дружба с Джамухой и избрание в ханы – события, сгруппированные вместе, в промежутке между 1178 и 1182 гг. И тут автор источника допускает оговорку, чрезвычайно ценную для нас: Джамуха, предлагая диспозицию контрнабега на меркитов, говорит: «На пути отсюда, вверх по Онону, есть люди, принадлежащие к улусу анды (т.е. Тэмуджина). Из улуса анды составится одна тьма. Да одна тьма отсюда, всего будет две тьмы»[420] (106). Но не только Боорчу и Джельме примкнули к Тэмуджину, а были еще какие-то люди, подчиненные ему, хотя бы номинально. Это – огромный шаг по сравнению с тем временем, когда Есугэевы сироты кормились черемшой и тарбаганами, но автор источника предпочитает не замечать его, хотя только он может объяснить нам внезапно возникшую ненависть тайджиутов к Тэмуджину.

Четвертый период – зрелость – возможно ограничить 1201 г. – годом курицы, начиная с которого неточности источника переходят из хронологической в другие области. 1201 год – год гражданской войны в Монголии, начатой конфедерацией племен, очевидно возмущенных и обеспокоенных энергичной политикой Чингисхана. Но какова была эта политика – источник ответа не дает. На все 18 лет падают только три события: ссора Тэмуджина с Джамухой, поход на татар и расправа с отложившимся родом Джурки. События эти датированы годом собаки, начавшимся с 1 джумада 578 г., т.е. в сентябре 1181 г. Следовательно, они имели место вскоре после избрания Тэмуджина ханом, т.е. около 1183[421]. Остальные же 16 лет, т.е. время, когда Тэмуджин из мелкого князька превратился в претендента на престол не только Монголии, но и всей Великой степи, время, являющееся ключом к пониманию всех последовавших грандиозных завоеваний, время перелома в социальных отношениях и психологии самих монголов – это время не отражено в «Тайной истории» никак. Оно просто пропущено. Неосведомленность автора исключена, так как с § 120, т.е. с 1182 г., он заменяет местоимение «они» на «мы», показывая, что он был участником событий. Значит, он снова опустил события, о которых почему-то не хотел говорить. На это странное обстоятельство обратил внимание уже Рашид ад-дин[422]. Очевидно, «официальная» история замалчивала те же события, что и «Тайная». В этом случае тенденции обеих версий совпадают, но там, где событие описано (например, битва у Далан-балчжутах), версии диаметрально противоположны, и тут мы подошли к основной проблеме – направлению тенденции автора «Тайной истории» по отношению к главному действующему лицу – Тэмуджину Чингисхану. Установив характер направленности источника, мы сможем понять, какого рода искажения событий допустил или ввел сознательно в текст повествования его автор.

Проблема жанра

Прежде всего, необходимо отметить, что хотя автор «Тайной истории» использовал многие рассказы, предания и собственные воспоминания, они оказались им настолько творчески переплавлены, что единый план сочинения не претерпел никакого ущерба. Некоторые из материалов обработаны мало, например список нойонов и военный артикул для гвардии или фольклорные вставки в виде собственной речи, восхваление унгиратских женщин в устах Дай-сэчэна и монгольской армии в устах Джамухи. В первом случае автор стремился к достижению точности, может быть кажущейся, а во втором мы наблюдаем общеупотребительный литературный прием – введение в повествование собственной речи, диалогов и монологов, оживляющих сухое повествование от третьего лица. Такого рода литературные приемы показывают лишь начитанность автора да существующую литературную традицию, но не больше.

Первая часть «Тайной истории» – родословие монголов – похожа на литературную обработку устного предания о предке Бодончаре, но вторая часть – юность Чингиса до первого его избрания в 1182 г. – имеет отличие и от предшествующей и от последующей частей. Легендарный характер в ней пропадает, летописный еще не появляется. Автор пишет еще от третьего лица, но необычайно подробно. Например, как было светло от луны, когда Тэмуджин бежал из тайджиутского плена, как были распределены лошади при набеге меркитов и т.п. Если бы он был свидетелем событий, то он написал бы хоть что-нибудь от первого лица, следовательно, мы должны предположить, что он использовал уже существовавшее до него сочинение на эту тему, только переработав его согласно своему плану. Существование такой устной литературы подтверждает Рашид ад-дин.

«В то время существовал некий мудрый и проницательный старец из племени Баяут. Он сказал: „Сэчэ-бики из племени кийят-юркин имеет стремление к царствованию, но это дело не его. Джамукэ-сечену, который постоянно сталкивает друг с другом людей и пускается в лицемерные ухищрения различного рода для того, чтобы продвинуть свое дело вперед, – это также не удается. Джучибара, иначе говоря Джучи-Касар, брат Чингисхана, тоже имеет такое же стремление. Он рассчитывает на свою силу и искусство метать стрелы, но ему это также не удастся. У Алак-Удура из племени меркит, обладающего стремлением к власти и проявившего известную силу и величие, также ничто не получится. Этот же Тэмуджин (т.е. Чингис-хан) обладает внешностью, повадкой и умением для того, чтобы главенствовать и царствовать, и он, несомненно, достигнет царственного положения“. Эти речи он говорил, согласно монгольскому обычаю, рифмованной иносказательной прозой»[423].

В приведенной цитате описан жанр, бывший в XII в. в моде. Это не назидательное и не занимательное сочинение, а литературно обработанная политическая программа, приспособленная для целей агитации. Можно думать, что подобные произведения были использованы автором «Тайной истории» как материал. Отсюда он мог почерпнуть подробные сведения о XII в. Но, используя различные материалы, автор нигде не отступает от намеченного им единого плана.

«Тайная история» построена традиционно: за кратким вступлением следует завязка – похищение Оэлун. Затем идет нарастание действия и драматической ситуации до кульминационного пункта – смерти Джамухи. Прием применен крайне элементарный, но всегда выигрышный – литературный параллелизм Джамухи и Тэмуджина. События после Великого курилтая 1206 г. изображены гораздо менее подробно. Это, собственно говоря, эпилог, причем автор оживляется лишь в конце, когда заставляет Угедея публично каяться в пьянстве, жадности и небрежении к боевым офицерам (убийство Дохолху-чербия). Излагаемый материал автора интересует также весьма неравномерно. Мы уже видели, что он опускает описания целых десятилетий. Но помимо этого автор чрезвычайно подробно описывает эпизоды гражданской войны, некоторые события личной жизни Чингисхана, порочащие его, и весьма мало касается внешних войн и завоеваний, очевидно известных ему лишь понаслышке. Все это не вредит целостности произведения, так как изложение истории монголов, по-видимому, не входило в задачу автора, так же как не входило в его задачу прославление личности Тэмуджина. Ведь это же «Тайная история»! Сочинение преследовало определенные цели, какие – это будет видно из анализа характеров главных действующих лиц. Однако, анализируя их, мы должны твердо помнить, что эти лица, пропущенные через сознание автора, стали персонажами, что автор отнюдь не объективен и что мы сейчас разбираем не эпоху, а литературное произведение, написанное много лет спустя и против кого-то направленное.