Сказки Заколдованного Замка - Игорь Стрелков

— Я в курсе, — соврала Валькирика (в душе глубоко уязвлённая очередным коварным поступком любимого снуля). Волшебница извлекла из-под одежд Магический Шар, заглянула в него, сердито пожевала губами, а потом радостным голосом продолжила: — Но соблюдать договор тебе вовсе необязательно.

— Почему? — заинтересовался граф.

— Да потому, что в момент принесения нерушимой клятвы ты был неправоспособен!

— ???

— Неужели непонятно? Ты в тот момент находился в обличье другого человека, то есть был заколдован. По магическим законам заколдованное существо является лишь ограниченно правоспособным. Следовательно, после того как колдовство будет снято, ты не обязан будешь её соблюдать. Ведь получается, клятву произносил не совсем ты. Кстати, это касается и того лица, кому она предназначалась. Он тоже не мог её принять в предусмотренном законом порядке, то есть, как указано в «Волшебном кодексе», находясь «в собственном уме и облике».

— Ну, допустим, — нерешительно кивнул собеседник. — А дальше?

— Что дальше? Ты разочаровываешь меня! Я полагала, что граф Соседский куда сообразительнее. Эта дурочка увлечена Экстримусом. Ты отрубил драконью голову в его образе (кстати, именно ты это сделал, а не он!). Ты явишься к ней прямо таким, попросишь руку и сердце, примешь согласие — и всё! Как сделать, чтобы она полюбила тебя в твоём истинном образе, — моё дело. Примораживающее зелье давно готово и ждёт своего употребления. Я тебя расколдую в момент первого поцелуя. Девушка (перед тем отведавшая зелье) зажмурит глаза, а когда откроет — влюбится в твой обычный облик. Она даже не заметит, что ты изменился. В тот же момент все твои обязательства перед Ультром и Снулем станут полностью недействительны.

— С ним-то что делать? — граф кивнул на поверженного соратника.

— Ну-у… как хочешь… Например, отруби ему голову, — пожала плечами колдунья.

— А какие условия? — в голосе мужчины не звучало особого энтузиазма. Скорее сдержанный интерес.

— Вот это совсем другое дело! Наконец-то! Нет, я в тебе не ошиблась! Условия следующие: ты, как победитель, получаешь этот замок в качестве трофея и волен переуступить его кому угодно. Тебе будет угодно пожаловать его мне со всеми окрестными землями, лесами и болотами. Ну, и ежегодные десять процентов дохода с твоего графства и пять процентов — с будущего княжества. Торг уместен. Можешь попросить что-нибудь дополнительно по моей волшебной части.

— Постой-постой! Если мы сейчас заключим договор, то получится, что он опять недействителен?

— Почему?

— Да потому, что я до сих пор в чужом облике и, как ты говоришь, «ограниченно правоспособен». Что заставит меня и тебя соблюдать условия после снятия чар?

— Я сниму их с тебя немедленно. На время принесения клятв и соблюдения прочих формальностей. А потом снова заколдую. Согласен?

— Нет.

— Почему? — удивилась Валькюра. — По-моему, вполне приличные условия. Ну, допустим, вместо пяти процентов с доходов я согласна на четыре.

— Дело не в процентах, — отрицательно мотнул головой граф. — Я в принципе не собираюсь нарушать соглашение с этим несчастным рыцарем. Независимо от того, действительно оно с волшебно-юридической точки зрения или нет.

— Что? Что с тобой? Не понимаю тебя. То, что я предлагаю, со всех сторон выгодно и безопасно для нас обоих. С чего ты вдруг стал таким моралистом? Раньше за Скопидомом Соседским подобной принципиальности и порядочности не водилось.

Граф пристально и очень серьёзно посмотрел на волшебницу и, немного растягивая фразы, произнёс:

— Всё, что ты говоришь, очень верно. Ещё позавчера я бы согласился. И даже поторговался бы для порядка. Но не сегодня. События двух последних дней убедили меня, что есть некая данность, выходящая за пределы рационального понимания. Согласно ей этот юноша спас меня из совершенно безнадёжной ситуации. Потом вместо того, чтобы избавиться от меня как от конкурента, привёл на поле битвы и мы вместе победили дракона, которого, по-моему, без вмешательства высших сил мы бы никак не одолели. Благодаря этой битве я навсегда приобрёл вечную рыцарскую славу. Слава — вещь сама по себе нематериальная, но для властителя крайне полезная и весьма доходная. С нормальной точки зрения Ультр поступает как полный дурак. Но у него всё получается. Так вот, во всём этом прослеживается некая пусть непонятная для меня, но логика. И исходя из неё, я обязан тебе отказать и впервые в жизни поступить благородно. Логика нарушаться не должна! Извини, ничего личного.

Валькирика остолбенела и некоторое время с открытым от изумления ртом взирала на замаскированного графа, деловито продолжившего попытки привести в чувство своего поверженного напарника.

— Да я тебя! Я тебя превращу в… — опомнилась колдунья и потянулась за метлой.

— Хозяюшка, не надо больше глупостей. Фу! Пожалуйста, прошу тебя! — мяукающий голос Снуля прозвучал очень вовремя. Небольшой куст жимолости, на который Валькюра не обратила никакого внимания, вдруг превратился в крупного пушистого зверюгу. Снуль укоризненно качал головой и встряхивал ушами. — Извини, Валькирика, но я не позволю тебе колдовать. Хватит уже делать гадости! Это так некрасиво и тебе совсем не идёт.

— То есть как это — не позволишь? Тебе я повредить не в силах, но и ты не сможешь помешать разделаться с этими негодными болванами!

— Помешаю. Смогу, — огорчённо вздохнул Снуль и, прежде чем Валькюра поняла, что он задумал, с непостижимой ловкостью встал на задние лапы, а передними подхватил обоих рыцарей, прижал их к своему животу, упал на спину, в долю мгновения свернулся в «зимний мешок» и застыл недвижно.

Колдунье осталось лишь разочарованно всплеснуть руками.

— Двадцать минут истекли. Ты готова? — Пронырус с холодным и уверенным лицом с комфортом расположился на высоком табурете, поджав ноги под себя и возложив локти на стойку установленной перед ним маленькой кафедры. — Надеюсь, ты правила поединка помнишь? Магические атаки должны следовать в строгой очерёдности, не пересекаясь. После отражения каждой новой противник получает право на ответную. И так — до полной победы одного из поединщиков. Запрещено наносить ущерб любому третьему лицу. В этом случае виновнику будет автоматически засчитано поражение. Атака не может быть мгновенной — у соперника должно быть минимальное время для отражения. Так как это дуэль, а не драка или коварная засада. Секунданты нами выбраны — дежурные замковые привидения согласны проследить за правилами и получили соответствующие полномочия от Высших Сил. Не будем препираться по поводу «кто кого вызвал». Так и быть, нападай первой.

Валькирика не стала возражать. Многочисленные неудачи текущего дня катастрофически сказались на её способности к трезвому расчёту и выдержке. Медленно и зловеще, сверкая глазами, волшебница накинула на плечи тонкий тёмный плащ, подхватила в обе руки метлу и закружилась по каминному залу, всё убыстряя и убыстряя темп. Через десяток мгновений на месте молодой женщины юлой кружился чёрный вихрь, из которого во все стороны летели яркие разноцветные искры и слова жуткого заклинания:

Я рождаю смерч хаоса!                       Нет преграды его силе!Пусть найдёт он свою жертву                       и проникнет во все поры!На корпускулы разделит тело                       гадкого мерзавца.Их по крохотным кусочкам                       разнесёт по всей округе!И когда наступит время                      им опять собраться вместе,В полном, жутком беспорядке                       все они соединятся!Глаз поселится на пятке,                       чтоб моргать оттуда уху,Пальцы рук заменят зубы!                       А язык — всему виновник —Пусть сместится на затылок:                       чтобы ветер, дождь, морозыЕго дерзость укротили!                       Пусть так будет!                       Пусть случится!

С последними звуками волшбы от вертящейся волшебницы во все стороны начало расползаться дымное кольцо, внутри которого бешено вертелись мириады крохотных огоньков. Разрастаясь, внешняя граница кольца медленно, но верно подползала к противнику. А сама Валькюра, уставшая и бледная, тяжело дыша, замедлила движение, а потом и вовсе остановилась.

— Отражай, если сможешь!

Пронырус некоторое время молча созерцал угрозу. Потом, как-то особенно посветлев лицом, резко поднялся и громко, с воодушевлением произнёс: