Эти земли полны волшебства - Татьяна Мельникова

Феерина хотела рассказать Мюрле о тех, кто жил в его доме. Она явилась в его сон и столкнулась с тем, что Мюрла сам задавался ворохом вопросов. Она хотела многое поведать ему, но остановилась, и сон закончился. «Не все надо знать, не все…» — говорила себе Феерина, улетая обратно.

«Эта история заканчивается, — скажет она позже Грифу, — Мюрла будет много размышлять и действительно откроет в себе что-то новое. Маленькая фея будет жить в том лесу и все больше соединяться с ним. Она станет настоящим хранителем Леса и Опушки! А Кресс, скорее всего, постепенно утратит желание укутываться покрывалом, примет все как есть и будет жить долгой счастливой жизнью рядом с Мюрлой. Что же до того чудного странника из покрывала — он, скорей всего, продолжит свои путешествия где-то в другом месте и больше не будет пересекаться с Лесом и Опушкой. Но есть еще и другой вариант этой истории, в котором Кресс не захочет позабыть про покрывало. И тогда я не берусь предугадать, к чему это может их всех привести. У Чаромиры и Мюрлы оказались два очень родственных магических предмета. Покрывало, открывающее дверь в иные измерения, и покрывало, создающее вихрь перемещений. И, думаю, не все свойства обоих этих предметов мы еще узнали…»

Гриф будет кивать, смотреть попеременно в окно и на котов Чаромиры, а потом станет думать, где ему продолжать свою жизнь и чему отныне ее посвятить. Возвращаться в Затерянные земли и продолжать постигать магию ветра особого смысла уже нет. Тот Гриф, которому это было необходимо, куда-то исчез этой зимой. А новый Гриф жаждал какой-то другой жизни. Возможно, он поселится где-то на Холмах. А может, попробует пожить в Заоблачных Далях… Грифу хотелось чего-то такого, чего в его жизни еще никогда не было.

Феерина собиралась на днях лететь к себе в горы. «Засиделась я у тебя, племянница, — призналась она как-то вечером. — Надо лететь домой, я не могу долго жить в лесу. Моя стихия — это воздух, горы, высота и возможность приветствовать облака по утрам. Я скучаю по своему дому и по сновидениям, в которые мне предстоит отправиться».

И только Чаромира невозмутимо вернулась к прежней жизни. Она выходила из дома, сидела вместе со своими воронами на берегу бурлящей весенней речки у самого крыльца, собирала весенние цветы и травы, что-то сушила, что-то варила, разливала по банкам и ставила на полки. Чаромира готовилась к лету, это время нравилось ей больше остальных. Может быть, в ней тоже произошли какие-то перемены, но она не показывала этого.

А еще где-то на высоком дереве в центре Холмистого леса сидел в своем дупле хранитель снов Кой. Тот самый смешной пушистый немного неуклюжий волшебник, который старался помочь и приносил важные сны в домик Мюрлы. Он так и не разобрался, куда делся сон, предназначенный для попугая. Однако Кой недолго пребывал в задумчивости, а довольно быстро забыл об этом странном случае. Это и понятно: когда не можешь решить какую-то задачу, лучше всего заняться чем-нибудь другим. Тогда, возможно, ответ придет сам собой. Или окажется, что решать ничего не нужно.

Кой продолжал жить своей жизнью, собирать пыльцу, следить за снами тех, кто был от него поблизости, посылать подсказки тем, кто нуждался в них. Он был хранителем, а их основное дело — это беречь и сохранять то, что было всегда. Таких хранителей очень много. Кто-то живет на деревьях, кто-то предпочитает глубокие норы, кто-то растворяется в речной воде или первом снеге. Они не видны никому, если сами не захотят себя показать. Они живут жизнью собирателей и наблюдателей, не стремясь участвовать и быть в центре событий. Это и понятно: участие порождает перемены, а в переменах можно запросто что-то потерять или упустить. А так рисковать ни один хранитель не будет.

Все обитатели разных земель отогревались весенним солнцем, ждали лета, мечтали, надеялись и строили планы.

Глава 32. Хедль предполагает и размышляет

Весенние дни в Туманных Болотах обычно не были теплой и яркой порой. Погода стояла переменчивая, от холодного моря прилетали капризные и зябкие ветры, снег сходил медленно и неокончательно, раз за разом возвращаясь обратно. Однако зима потихоньку отступала, мокрая и пасмурная весна вступала в свои права, а немногочисленные жители болот радовались появляющемуся солнцу и скорому лету. Что уж говорить — летом жить становится заметно легче.

И вот уже последние весенние деньки! Ах, какое выдалось тепло на болотах! Солнце пригревало, все живое тянулось к его свету, воздух наполнялся ароматом болотных трав и цветов, а комары звенели все увереннее. Солнце уже подолгу задерживалось над горизонтом и становилось совсем летним.

Хедль и его кот Храм все больше времени проводили вне дома, заряжая кристаллы, проводя весенние сезонные ритуалы и просто наслаждаясь теплой погодой. Хедль пек на костре картошку, мариновал огурцы, месил тесто на хлеб. Храм щурился на солнце и подставлял бока теплым лучам. Так незаметно на болота пришло долгожданное лето.

Храм часто оставался дома один, пока Хедль бродил по болотам. Летом колдуна было не застать дома, он постоянно куда-то шел, что-то искал, за кем-то наблюдал, что-то собирал.

Хедль, конечно, знал точно, что Феерина и Гриф будут пытаться искать Чаромиру и разгадывать какие-то загадки. Они очень любят все эти загадки, думал про себя болотный колдун, улыбаясь и поглаживая бороду. Вот придет лето, тогда настанет другая жизнь. То ли солнца больше, то ли дни длиннее, но лето — это время разгадок и ответов, когда все вдруг становится ясно и просто. Это совсем не туманная сырая осень, не темная зима и не ветренная противоречивая весна. Лето другое, оно не располагает к вычурным поискам и попыткам увидеть обратную сторону мира. Оно ведет к спокойному созерцанию того, что есть вокруг, и некоторому удивлению от того, сколько всего оставалось неувиденным в другие, менее светлые времена года.

Хедль очень ждал лето, и оно уже почти наступило. Что и говорить — он очень любил свои болота, а летом они выглядели и ощущались совсем по-особенному! Созревали на низких кустиках среди трясины разноцветные манящие ягодки, всюду виднелись маленькие и, на первый взгляд, невзрачные цветы, всеми оттенками зеленого переливался болотный ковер, обманчиво приглашая к прогулке. Но нет — под всей этой зеленью скрывались глубокие, тянущие за собой воды, бездонные, жуткие и дурманящие.

Что там в этих водах, не знал даже Хедль. В этой темноте на больших глубинах