Очень драконий Новый Год (СИ) - Чернышова Алиса

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍46

Когда стихли шаги последнего из учеников, я спрыгнула, параллельно меняя облик. Ноги мои коснулись пола, и перед Бадиной предстала уже не ужасная фомора, но привычная ей профессор Лофф.

Девчонке и так достаточно плохо. Нет смысла пугать её дополнительно — перспектива остаться без бюджетного места для Бадины страшнее самых жутких фоморов.

— Профессор, пожалуйста… — начала она, и голос её дрожал.

Я подняла руку. Она умолкла.

— Бадина, скажи мне, пожалуйста, одну вещь, — попросила я сухо. — Ты так сильно хочешь, чтобы наш МУЗ оказался в центре международного скандала?

— Профессор?

О как глазами хлопает… Значит, не понимала, что творит. Уже лучше.

— Я не буду сейчас говорить тебе, что твой поступок по отношению к Наль — подлость. Не буду просить предоставить полный разговор со студентом Роем…

— Он действительно это сказал! — Бади вытаращилась на меня очень честными глазами.

— Не спорю. Но мы обе с тобой прекрасно понимаем, насколько важен контекст. И не пытайся играть со мной, Бадина. Я — не двадцатилетняя влюблённая девочка.

Она отвела взгляд.

— Я…

— Плевать, — прервала я. — Положим, вы не поделили мальчика. Такое случается, и на этом фоне даже девы старше порой творят невесть что. Какой уж с вас спрос.

— Дело не…

— Положим, вы не поделили мальчика, — повторила я с нажимом. — Возможно. Но объясни мне одну вещь: чем ты думала, когда без разрешения записывала с помощью мнемотехник слова драконьего аристократа?

— Но это же просто…

Бади замолчала. И побледнела. Кажется, до неё начало наконец-то доходить.

— Это серьёзно, Бади, — подтвердила я. — Если это всплывёт наружу, если драконья сторона пожелает подать жалобу — ты будешь исключена. И окажешься один на один с обвинениями. Должна ли я упоминать, что едва ли тебе кто-нибудь оплатит хорошего защитника?

Она всё же разревелась. Ну что уж там, давно пора.

Я отошла в подсобку и сделала нам чай. Была зла на девчонку, не без того, но решила дать ей немного времени.

— Успокоилась?

Она кивнула, не поднимая на меня глаз.

— Хорошо, — я присела рядом и поставила между нами тарелку с печеньем. — Теперь давай поговорим о твоём поведении. Во-первых, твоё отношение к Наль. Тебе самой не кажется, что ты вела себя отвратительно?

— Кажется, — Бади смотрела в чашку. — Всё так.

— Почему?

Она сжала губы.

— Меня устроит только честный ответ, — напомнила я жёстко. — Игры кончились.

Пару мгновений девчонка молчала. Потом её прорвало.

— Да потому что я ненавижу её! — выкрикнула она. — Ненавижу!

Ну, уже прогресс.

— За что же?

— Она лезет, куда не надо! Притворяется невинным цветочком, а сама пытается занять моё место! Я… я столько работала, чтобы быть лучшей ученицей! А она просто пришла непонятно откуда и умничает! Забирает ваше внимание, Роя, говорит вещи, которые случайно где-то вычитала… Где она училась раньше? Где у неё хоть какой-то диплом? Печать на ауре из школы бытовиков? Даже не смешно! Она же просто недоучка, выскочка! И даже сегодня… она чуть не убила нас, а вы всё равно оправдываете её!

Я задумчиво побарабанила пальцами по столу.

Самым простым выходом в данной ситуации было бы сказать Бади правду. Объяснить, что на стороне Наль был самый лучший учитель на свете — годы практики. Сколько ей было лет, когда она встретила своего “дедушку Юппи”? Едва ли больше восьми-девяти: девочку постарше арахнид-старообрядец ни за что не взял бы в паучьи Жрицы. И сожрал бы — почти со стопроцентной вероятностью.

Потому можно предполагать, что вот уже около десяти лет Наль живёт в эпицентре чуда. Причём не прилизанного и образцово-показательного вроде тех, что нынче улыбаются нам с агитационных плакатов и книжных страниц; нет, подлинное чудо во всей его красе — странное, страшное, завораживающее. Смертельно опасное — и распахивающее все двери перед тем, кто рискнёт в него окунуться.

Только вот проблема в том, что рассказывать Бадине хоть какие-то подробности биографии Наль очень чревато. Всё же, у нас в стране запрещены занятия магией без соответствующего диплома, а также самостоятельное изучение её на уровне, превышающем средний. Отягчающим обстоятельством считается при этом работа с так называемыми “направлениями повышенной опасности”. Нужно ли упоминать, что примитивная магия чуть ли не возглавляет этот список? Если быть точным, то она делит первые строчки наряду с боевой магией, демонологией и некромантией.

Если прошлое Наль всплывёт, у неё могут быть серьёзные проблемы. А Бадина… она из тех людей, кто вполне может пожаловаться. И едва ли преподавательская этика позволит мне отговаривать её от такого шага.

— Бади, — позвала я серьёзно. — Твоя злость понятна. Но давай будем честны: не тебе решать, кто достоин учёбы. Не тебе решать, кто достоин чужого внимания. И вы с Наль разные настолько, что едва ли здесь могут быть победители и проигравшие. Одна проблема: твоё поведение — нападать на врага, который тебя и врагом-то не считает, — это поведение вечного номера два. И ты сама зачем-то опускаешь себя до такого уровня. Уверена, что это верное решение?

Она удивлённо поглядела на меня.

— Да, я не буду сейчас пытаться читать тебе мораль, — усмехнулась я. — И разбирать то, насколько подло ты поступила. Ты из тех, кто умеет добиваться своего… я это уважаю. Я помню ещё, как ты украла деньги у собутыльника отца, сбежала в столицу и караулила у меня под кабинетом, чтобы попасть на бюджет. Именно на этот факультет. Ещё тогда я подумала, что у тебя есть упорство, которое может поднять тебя очень высоко. Но тут вот какое дело: у всяких поступков есть цена. И у подлости она обычно выше. Прямо сейчас из-за вашего воображаемого соперничества с Наль ты можешь на самом деле лишиться бюджетного места. И бесплатного общежития. И вот как? Стоило оно того?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Губы Бади задрожали.

— Профессор… пожалуйста.... я сделаю всё, что угодно…

— Всё, говоришь? Хорошо. Значит, ты поможешь Наль влиться в вашу группу. И присмотришь за ней. Это будет твоим наказанием. И если я увижу, что ты опять взялась за старое — ты лишишься бюджетного места. На этот раз — окончательно.

— Но…

— Но? Мне показалось, или только что ты утверждала, что сделаешь всё?

— Я просто не понимаю, — сказала она упрямо. — Как ей удалось призвать теней?

Ох, ступаем мы тут на скользкую почву…

— У Наль есть талант, — сказала я просто. — И соприкосновение с потусторонним миром, которое ей однажды довелось пережить, усилило его в разы. Случай — один на миллион. Она — прирождённый Жрец, подлинный примитивный маг. Так очень редко, но — всё же бывает.

Бади отвела взгляд, но после снова посмотрела на меня.

— Но почему она, профессор? — спросила девчонка почти что с отчаяньем. — Почему? Что в ней такого особенного? Она в этой Академии даже числится только потому, что её мать — преподаватель. Она не учится, и даже по меркам бытовиков… А я… я столько прошла, столько трудилась… Почему?!

Ох, деточка. Если бы только у меня были для тебя ответы.

— Я не знаю, Бади, — честно призналась я. — Принцип, по которому магия отмечает своих избранников, сложно уловить. Порой дело в наследственности, порой — в крови нелюдей, порой — переплетении каких-то родовых долгов и связей, порой — в неисповедимых путях предназначения. Я ещё не изучала биографию Наль настолько достоверно, чтобы дать тебе точный ответ.

— Это несправедливо, — прошептала Бади.

— Жизнь в целом несправедлива, — спокойно сказала я. — Как и судьба. Справедливость — человеческое понятие. Оно может быть условно применимо к решениям и поступкам человека… или другого разумного. Но не к магии как таковой. Наль получила дар, и это просто факт. Вне оценочной системы координат. Но это же накладывает на неё много обязанностей… просто поверь: любая сила всегда приходит с ценой. И тебе кажется, что кому-то всё даётся легко — тебе только кажется. И кто-то может точно так же думать о тебе.