Дурная слава - Джанет Дейли

Теперь эта крапчатая, оказывается, живет здесь, на ранчо.

— В чем дело? — спросила Иден.

Все еще во власти своих воспоминаний пятилетней давности, Киннкэйд не раздумывая ответил:

— Я знаю эту кобылу. Она была главной кобылой производительницей у Гаса Холта. Ее звали Мисс Удача. Хотя мы-то называли ее не так, для нас она была Мисс Неудача, потому что обычно на ней никто не мог усидеть.

— Так вы профессионально участвовали в родео?

Он не собирался откровенничать с Иден и посвящать ее в свое прошлое, но что было сделано, то сделано.

— Да, собственно, этим я занимался всю жизнь. — Киннкэйд продолжал смотреть на кобылу. — Мне было четыре года, когда я принял участие в своем первом родео. Оно называлось «Родео в коротких штанишках». И вот с тех пор это было единственное, чем я хотел заниматься. В конце концов так и случилось, я всю жизнь занимался этим. Моей самой большой мечтой было принять участие в Национальном финальном родео. И пару раз я почти был у цели. Пять лет назад до этих соревнований мне не хватило всего одного выигрыша. Это случилось, когда я вскарабкался на Мисс Удачу. Она тотчас же сбросила меня, да с такой легкостью, что просто любо-дорого поглядеть. Во время падения я сломал руку и потерял все шансы на то, чтобы принять участие в этих состязаниях в тот год.

Вспоминая те годы, когда он кочевал от одного родео к другому, Киннкэйд осознал, как давно это было. Сейчас ему уже казалось, что все это было в иной жизни, не в этой. Теперь мечта стать национальным чемпионом, объезжающим мустангов на родео, совершенно перестала его волновать. Эта карьера больше не привлекала его.

— Что вас заставило бросить родео?

Киннкэйд почувствовал, что своим рассказом он вызвал у Иден неподдельный интерес к себе.

— У меня не было выбора. Я слишком часто ломал руку.

— Поэтому вы предпочли кочевать с ранчо на ранчо, вместо того чтобы кочевать от родео к родео. — Иден сама не верила тому, что говорила.

— Да что-то вроде того.

— Такая жизнь не для вас. Скоро вам все это надоест.

— Возможно, — поддакнул он, явно не соглашаясь с ней.

Но чем чаще видела Иден Киннкэйда, тем больше он производил на нее впечатление человека, имеющего цель или даже призвание в жизни.

И в то же время Иден вспомнила драку с ее братом и те обвинения, которые Винс бросил ему в лицо. Было ли это правдой, она не знала, но ее поразило то, что она где-то в глубине души хочет доверять этому человеку, и более того, уже доверяет.

Затем Киннкэйд удивленно посмотрел на Иден:

— Я слышал, что эта кобыла была серьезно покалечена во время перевозки в трейлере и ее пришлось уничтожить. Каким образом она оказалась у вас?

— После несчастного случая мистер Холт связался со мной. Увечья кобылы были таковы, что с карьерой на арене ей пришлось распроститься. Однако они были и не настолько велики, чтобы с ней можно было хладнокровно покончить. Я оплатила счет ветеринара, а мистер Холт выписал мне квитанцию о продаже.

— А как он узнал, что кобыла вас заинтересует? Прежде чем ответить, Иден помедлила.

— Я посылала письма главным распорядителям родео, владеющим лошадьми, где просила их связаться со мной в случае, если у них окажутся старые или покалеченные кобылы, которых они захотели бы продать.

— А-а! Программа коневодства. — Киннкэйд снова бросил взгляд на пасущихся лошадей. — Вы хотите сказать, что все эти кобылы…

— Да, они из тех лошадей, что участвовали в родео; они из тех самых мустангов, которых на родео объезжали без седла и с седлом, — закончила Иден недосказанную им фразу. — Мы знаем, что у всех лошадей есть какие-то отличительные свойства. У некоторых это скорость, у других — выносливость или ловкость, ну и так далее…

Киннкэйд кивнул и продолжил ее мысль:

— И вы считаете, что раз некоторые лошади созданы, чтобы участвовать в скачках, то другие, возможно, созданы только для того, чтобы вставать на дыбы. — И он усмехнулся. — А собственно, почему бы и нет? Бог свидетель, ведь Джим Шолдерс доказал, что с быками такое можно проделывать. Мне приходилось слышать, что некоторые люди пытались вывести стадо быков с отличными бойцовскими качествами, сильных и задиристых. Иден, а какие результаты у вас?

— Один четырехлетка очень хорош: с первого взгляда в нем виден исправный мерин. А еще четырех трехлеток мы испробуем будущей зимой.

Иден направила свою лошадь в сторону от кобыл и пустила шагом. Киннкэйд последовал ее примеру. Но он еще не закончил разговора с ней.

— А какого жеребца вы используете как производителя?

— Моего, выращенного на ранчо. Я хочу быть уверена в жеребце. Прошлой весной я прослышала об одном таком, в Оклахоме, но когда Винс проверил сведения, то оказалось, что этот Жеребец полукровка. А если жеребят от него нельзя использовать как производителей, то и для работы на ранчо они не годятся — слишком большие и неповоротливые.

— Должно быть, вы толкуете о жеребце Рода Бучера — Безумце Луи. Он появился на свет в результате скрещивания с бельгийской лошадью.

— Так вы знаете этого коня? — Она с удивлением смотрела на него.

— Почти каждый ковбой и скотовод знает Бучера и его жеребца. Откровенно говоря, я не знаю, кто из них более безумен — Бучер или его лошадка. Этот жеребец — зловредная тварь, чистый убийца; другого такого я не видывал в жизни. Однажды я приехал к Бучеру поглядеть на его лошадь. Потребовалось участие четверых конюхов в течение двадцати минут только для того, чтобы поставить этого жеребца в стальной станок, и лишь тогда можно было на него толком взглянуть. Бучер построил станок именно для этой цели. Еще час ушел на то, чтобы оседлать его. Безумца можно было объезжать только в специально сконструированном для него наморднике, а иначе он норовил повернуть голову назад и укусить наездника. Это животное слишком опасно. Ни один скотовод не захочет, чтобы такой жеребец был производителем его табуна. Родео — это соревновательный вид спорта. Никогда и никто не считал, что участие в родео должно стать борьбой не на жизнь, а на смерть. А этот жеребец как раз и пытался превратить в такую борьбу простые соревнования.

— Винс никогда ничего мне об этом не рассказывал, — пробормотала Иден.

— Возможно, мысли его были заняты чем-то другим.

Иден смотрела на расстилавшуюся перед ними поросшую травой долину. Родео прочно сидело в Киннкэйде, стало частью его, как эта земля стала ее плотью и кровью. Вот только сможет ли она быть оторванной от всего этого, как Киннкэйд от своего родео? Но даже мысли об этом пугали ее.

Киннкэйд выпрямился в седле.