Марсианские шахматы - Эдгар Берроуз

Ночь только начиналась, когда некий человек подошел ко входу в пиршественный зал, где О-Тар из Манатора делил трапезу со своими вождями. Этот человек высокомерно прошел мимо стражи как имеющий на это право. Он действительно имел его. Он подошел к большому столу, и О-Тар его заметил.

– Здравствуй, старик! – крикнул он. – Что привело тебя сегодня к нам из твоих любимых благоухающих нор? Мы думали, что вид множества живых людей на играх заставит тебя вернуться к твоим мертвецам как можно скорее.

Кашляющий смех И-Госа был ответом на эту королевскую остроту.

– Да, да, О-Тар, – проскрипел старик. – С удовольствием вернулся бы И-Гос в свои приятные комнаты. Но когда безжалостно оскорбляют мертвецов И-Госа, должно наступить мщение.

– Ты имеешь в виду раба Турана? – спросил О-Тар.

– Турана, да… и рабыню Тару, которая ударила меня кинжалом. Дюйм в сторону, О-Тар, и сейчас старое и славное тело И-Госа было бы в руках какого-нибудь начинающего чучельника.

– Но они вновь скрылись от нас! – воскликнул О-Тар. – Даже во дворце великого джеддака они дважды убежали от этих тупых ножей, которые называются гвардией джеддака. – Он встал, сопровождая свои гневные слова ударами кулака по столу, уставленному золотыми кубками.

– Да, О-Тар, они скрылись от твоей гвардии, но не от мудрого старого И-Госа.

– Что это значит? Говори! – приказал О-Тар.

– Я знаю, где они скрываются, – сказал старый таксидермист. – Следы в пыльных нежилых коридорах выдали их.

– Ты шел за ними? Ты видел их?

– Я шел за ними, слышал их разговор за закрытой дверью, – ответил И-Гос, – но не видел их.

– Где же эта дверь? – Воскликнул О-Тар. – Я пошлю туда воинов и велю схватить их. – Он посмотрел на стол, как бы решая, кого послать с этим поручением. Дюжина вождей вскочила на ноги и положила руки на мечи.

– Я проследил их до комнат джеддака О-Мая, – скрипел И-Гос – там вы их найдете, там, где стонущие корфалы преследуют дух О-Мая, да! – И он перевел взгляд с О-Тара на воинов, которые услыхав его слова, торопливо сели на места.

Кашляющий смех И-Госа нарушил воцарившуюся тишину. Вожди в смущении глядели на еду в золотых тарелках. О-Тар в нетерпении сжимал пальцы.

– Неужели среди вождей Манатора одни трусы? – воскликнул он. – Дважды эти дерзкие рабы оскорбляли величие вашего джеддака. Могу ли я приказать привести их сюда? Медленно встал один из вождей, еще двое последовали его примеру.

– Ага, – прокомментировал О-Тар, – значит, вы не трусы. Пойдемте втроем и возьмете столько воинов, сколько захотите…

– Но не называйте добровольцев, – перебил его И-Гос. – А то вам придется идти одним.

Трое вождей повернулись и покинули пиршественный зал. Медленно двинулись они к своей судьбе, будто осужденные на казнь.

Туран и Тара оставались в комнате, в которую их привел Тасор. Туран стряхнул пыль с глубокого и удобного дивана, на котором они устроились со сравнительным комфортом. Древние спальные меха и шелка уже никуда не годились, они рассыпались от прикосновения; устроить сколько-нибудь удобную постель для девушки было невозможно, поэтому они сидели и тихо разговаривали о пережитых приключениях и размышляли о будущем, строили планы бегства и надеялись, что Тасор будет отсутствовать недолго. Они говорили о многом: о Гасторе, Гелиуме, Птарсе, и наконец разговор напомнил Таре о Гатоле.

– Ты служил там? – спросила она.

– Да, – ответил Гохан.

– Я вспомнила Гохана, джеда Гатола, во дворце моего отца, – сказала она. – За день до того, как буря унесла меня из Гелиума, я вместе с ним была на приеме во дворце моего отца, это был самонадеянный нахал, богато украшенный платиной и бриллиантами. Никогда в жизни я не видела таких великолепных украшений, как на нем; наверное, великолепие всего Барсума сосредоточено при дворе Гатола. Но я не могла себе представить, как этот разукрашенный джед извлекает свой драгоценный меч в смертельной схватке. Мне казалось, что джед Гатола, несмотря на все свои богатства, плохой боец.

В полутьме комнаты Тара не заметила, как исказилось лицо ее собеседника.

– Ты впоследствии не думала о джеде Гатола? – спросил Туран.

– Ни тогда, ни сейчас, – ответила она со смехом. – Как было бы задето его самолюбие, если бы он узнал, что бедный пантан завоевал большее уважение Тары из Гелиума. – И она положила руку ему на колено.

Он схватил пальцы ее руки и прижал их к губам.

– О Тара! – воскликнул он. – Не думаешь ли ты, что я сделан из камня?

Одной рукой он обхватил девушку за плечи и привлек к себе ее податливое тело.

– Пусть первый предок простит мою слабость! – воскликнула она и, обхватив руками его шею, прижалась к его губам. Надолго застыли они так в первом поцелуе, а затем она мягко отстранила его.

– Я люблю тебя, Туран, – полурыдала она. – Я так тебя люблю! Единственное мое оправдание в том, что теперь я знаю: я никогда не любила Джор Кантоса. И если ты действительно любишь меня, Туран, как говоришь, ты защитишь меня от большего бесчестья, ведь я как глина в твоих руках.

Он вновь прижал ее к себе, затем внезапно отстранил и принялся шагать взад и вперед по комнате, как бы пытаясь подчинить непокорное желание, поднимающееся из глубины его души… Как торжественный гимн звучали у него в мозгу и сердце ее слова: «Я люблю тебя, Туран! Я так люблю тебя!» И это произошло так внезапно. Он думал, что она испытывает к нему лишь благодарность за верность, и вот все преграды рухнули, она больше не принцесса, наоборот… Но тут его размышления были прерваны звуками, донесшимися из-за запертой двери. Не производя ни малейшего шума, он подошел к ней и прислушался – откуда-то издалека доносился лязг металла – несомненный признак приближения вооруженных людей.

Несколько мгновений Гохан внимательно прислушивался, прижавшись к двери, пока у него не осталось никаких сомнений в том, что в эту часть дворца могут прийти лишь с единственной целью – в поисках Тары и его самого. Это заставило его искать немедленный выход. В комнате, где они находились, было еще несколько дверей, и их следовало проверить в поисках более безопасного убежища. Подойдя к Таре, он рассказал ей о своих подозрениях и повел к одной из дверей, которая оказалась незапертой. За ней была полуосвещенная комната, на пороге которой они остановились в замешательстве и быстро отступили назад: четыре воина, сидевших вокруг доски джэтана.

То, что их приход остался незамеченным, Гохан объяснил увлеченностью этих четырех игрой. Осторожно прикрыв дверь, беглецы молча двинулись к следующей, но она была закрыта. Оставалась еще одна дверь, и они быстро направились к ней, так как отряд приближался к их убежищу. Но, к их досаде, и эта дверь оказалась запертой.