Очищение - Вадим Еловенко

Андрей улыбнулся. Вика, тяжело вникающая в сказанное им, поняла только одно: Тот, кто живет над высотками, уже сто раз пожалел, что создал Человека.

2.

Семен стоял в очереди на экспресс анализ и рассматривал таких же, как он, страдальцев. Каждые два месяца люди приходили на пункты уже даже не думая, зачем это нужно. Человек странное существо. Он ко всему привыкает. Даже к полной несвободе человек привыкает, сколько бы романтики не писали об обратном. Человека можно сделать животным за неделю и за год снова попытаться вернуть подобие человеческого облика.

Человек очень интересный материал. В нем вековые табу борются с многовековыми желаниями. А разум такой удивительный и неповторимый, способный просто интеллектом познавать Вселенную, направлен на добывание хлеба насущного. Человеческие мозги гниют в каждодневной рутинной работе за то, что люди назвали деньгами. Великий обман человечества свершился еще до рождения Семена и тот глубоко сомневался, что люди когда-нибудь смогут открыть глаза. Он даже не верил, что среди этой очереди хоть кто-нибудь догадывался, что деньги в их карманах не стоят ничего. Это обман, фикция. А доллары спрятанный в банки и под подушку обман еще больший. Вряд ли во всем мире нашлась бы страна способная выкупить у того же своего населения собственную валюту за заявленный эквивалент в золоте или других ресурсах. И Россия была не исключением. Ей, конечно, было далеко до США наплодивших долларов больше чем стоят сами США раз в надцать. Но какова красота обмана, невольно восхищался Семен. По сути ведь все работали в мире ни за что. Кто-то возразит, что цена деньгам определяется тем, что на них можно купить. Отлично, ответил бы Семен на такое, и сразу бы вспомнил монопольные цены или картельные сговоры. Разве когда искусственно задирается цена, на какой либо товар, это не есть его настоящая цена? Ведь и по ней люди будут покупать жизненно необходимое. Так что размышления о цене, да и о «корзине товаров» было для Семена чем-то вроде зарядки для ума. Он уже привык стоя раз в два месяца в подобных очередях позволять мозгу думать, о чем тот хочет. И мозг, радостно гребя «веслами» вопросов заплывал в такие дали, что иногда Семен сам не понимал, как же его в размышлениях о форме мебели заносило к вопросу о странном сроке беременности женщин. Девять месяцев. Он потом, даже напрягаясь, не мог восстановить ход своих мыслей и жалел об этом считая, что в самой механике ненаправленного мыслительного процесса кроется какая-то тайна именно человеческой психики. Почему человек ведет себя именно так, а не, к примеру, согласно логике.

В тот день очередь шла на удивление быстро. Уже через сорок минут вместо обычного часа, Семен вошел в кабинет и сел на свободное место за одним из столов. Пройдя уже ставшую привычной процедуру, он сидел в ожидании результатов теста, абсолютно не думая, что что-то может быть не так. Но когда девушка вернулась с бланком-отчетом и демонстративно на глазах Семена вставила его карту в УНИЧТОЖИТЕЛЬ, он словно получил разряд тока.

Состояние Фомина было близко к обмороку. И это у вполне вменяемого взрослого человека, рассуждающего пусть и по-дилетантски о философии и психологии. Иногда Семен думал о себе как о флегматике, Но в тот ужасный момент он понял, что никакой он к черту не флегматик. Больше того. Флегматиков на белом свете вообще не бывает!

Девушка, увидев, что Семен побледнел как мел, громко спросила, что с ним. Потом повторила вопрос и лишь, затем громко кого-то позвала. Быстро появился мужчина в белом халате и уже привычно, немедленно поднес Семену ватку с нашатырным спиртом.

– Что с вами? – спросил теперь мужчина в халате.

Не в силах произнести ни слова Семен указал рукой на уничтожитель карт и промычал нечто нечленораздельное. Доктор его однако понял. Он обратился к девушке и спросил:

– Ты карту из оборота изъяла?

– Ну да! – с вызовом ответила девушка. – Там срок серии вышел! Ему новая положена! Год же прошел!

Семен постепенно приходил в себя… он уже все понял и только еле сдерживал в себе нервный истерический смех. Какая философия и психология, какое понимание мира и человечества, когда он чуть не умер от одного страха оказаться в среде отчужденных от здорового общества. Какой вообще к черту мир, если ему важнее он сам!? Ядерная война так не напугала бы Семена как, то, что с ним произошло.

На улице, держа в руке карту нового образца, синюю с золотой полосой и рекламой какой-то фармакологической компании, Семен не сдержался. Глупо хихикая, он только с пятой попытки смог достать дрожащими пальцами сигарету из пачки и закурить. Никаких фильмов ужасов не надо – адреналин тряс Семена, пока тот не докурил сигарету до фильтра.

3.

Когда ее позвали к телефону, Вика даже сперва не поверила услышанному. Ну, если бы ее искал Семен или Веккер они бы позвонили на сотовый. Но вот так звонить в дежурную часть управления и приглашать ее? С Викой подобное было впервые.

– Да? – спросила она в трубку.

– Викуля, солнышко! Наконец-то, я тебя слышу.

Девушка от узнанного голоса и от слабости, вдруг охватившей ее ноги, никого не стесняясь, присела прямо на стол в дежурной часть. В последний момент дежурный офицер успел выдернуть из-под нее какие-то важные бумаги. Не замечая укоризненного взгляда офицера, Вика потерянно смотрела в окно. Не сразу, но она ответила:

– Привет, пап. Как вы меня нашли?

Отец что-то говорил, что им дал ее телефон какой-то мужчина на КПП. Что он посоветовал снять номер в гостинице и дождаться выходных, когда их дочь сможет приехать из Москвы.

– Зачем вы приехали? – спросила она, может и грубо, но по делу. Последний раз, когда она общалась с родителями из центра подготовки, и мать и отец поносили ее такими словами, что Вика долго еще краснела и плакала, вспоминая об этом. И вот теперь непонятно зачем они приехали. Снова унижать ее и обвинять во всех смертных вещах от проституции до наркомании? Снова кричать на нее? Выплевывать ей в лицо слова, от которых она и дальше будет реветь ночами напролет.

– Мы к тебе приехали доченька. Нам надо просто с тобой поговорить. Мы тебе привезли тут много чего. Мы тебе письма от твоих школьных подруг привезли. От Насти и Саши. Надо передать тебе все… и просто мама, да и я, очень хотим увидеть тебя.

Вика, сдерживая комок слез в горле, проговорила:

– А мама там? Рядом?

– Да, конечно, сейчас дам ее.

Когда Вика услышала мамин голос, она уже почти сломалась. Боясь пальцами протереть защипавшие глаза, она просто подняла лицо к потолку и стала глядеть на сияющие лампы дневного света. Она только слушала и молчала. Она улыбалась готовая расплакаться. Она не понимала, что за странный комок боли, тоски и какой-то странной неизвестной ранее грустной радости, так прочно встал в ее груди. И точно не знала, как с ним бороться.

– Я приеду, мам. Сегодня вторник. В пятницу я приеду. Может, отпрошусь пораньше. Но в пятницу я точно буду у вас. Дождитесь меня. Я так хочу вас всех увидеть…

Глава седьмая.

1.

Зубы уже давно жили своей жизнью. Казалось именно это клацанье выдаст всех с потрохами на милость засевших на «Удаче». Руки, вцепившиеся в бревно, словно одеревенели и баронет сильно сомневался, что они станут его верно слушаться, когда придет время.

Корпус «Удачи» нависал над головами подплывающих бойцов, а отец Марк не видел даже часовых на борту. Неужели горожане были столь беспечны, что оставили двеннадцатипушечный корабль без присмотра? В это баронет слабо верил, хотя и признавался сам себе в безумном желании, чтобы именно так все и оказалось.

Вся группа, отправленная бароном фон Эних на возвращение корабля, насчитывала от силы тридцать человек. Он справедливо рассудил, что вряд ли горожане смогут разместить на судне больше человек пятидесяти, и тридцать отборных убийц без проблем с ними справятся. Но если не справятся, то тогда все равно тридцать или триста. В данном вопросе большое количество людей только послужило бы помехой.

Полностью согласный с ним Андре Норре в тоже время не выказал огромного желания участвовать в ночном заплыве. Зато с удовольствием делился своим опытом захвата фламандских кораблей в прошлую войну. Марк не судил врача, и внимательно слушал его советы. Он сам вызвался старшим на это дело и именно ему предстояло придумать и осуществить план захвата «игрушки» барона.

Но родившаяся в его голове задумка не блистала ни оригинальностью ни изяществом. Все что он смог придумать, это снарядить бойцов «кошками» с подвязанными к ним веревками, и благословить все это дело как еще не отлученный от служб священник. Барон фон Эних уже самолично приказал изготовить плот-брандер, на случай если захват корабля провалится. Он очень не желал, чтобы его корабль поднял паруса и уплыл в неизвестном направлении. Пусть уж лучше взлетит на воздух, думал он, чем потом краснеть перед людьми за то, как у него украли корабль и отправились на нем пиратствовать простые горожане.