Танцующий горностай - Влада Ольховская

Но потом Дарья умерла.

– Я сначала, если честно, дурное подумала…

– Что именно? – уточнила Александра.

– Что это он ее убил… Макс. Специально делал вид, что любит, что хочет остаться с ней, чтобы его никто не заподозрил… Мне до сих пор стыдно за это. Я очень быстро увидела, что он действительно любил ее. Так, как меня любить не сможет… Ну что ж теперь? Да, мне было обидно… и до сих пор обидно.

Эта обида заставила Веру долго сомневаться: нужен ли ей вообще этот брак? Нужны ли отношения, в которых ее никогда не будут по-настоящему любить? Но потом она решила, что нельзя быть такой эгоисткой. Она не могла лишить своего ребенка возможности расти в полной семье – и в великолепных условиях.

Так что свадьбу все-таки сыграли. Жизнь в браке оказалась не такой сложной, как опасалась Вера, хотя не обошлось и без минусов. Так, дочь Максима от первого брака категорически отказывалась принимать мачеху и большую часть времени игнорировала Веру. Да и с Елизаветой подружиться не получилось.

– Она старалась – и я старалась, – вздохнула Вера. – Но мы просто слишком разные. Мне лучше, когда тишина и покой, а она такая бодрая кавалер-девица… Главное, что нам удалось построить нормальное общение, иначе в доме снова повеяло бы скандалами, а Максим этого не любит даже больше, чем другие мужчины.

– Почему эта Елизавета вообще живет с вами? Это довольно странно…

– Этот порядок был у них всегда, задолго до того, как я вышла замуж за Макса. У нее с личной жизнью не сложилось, раньше Лиза жила с их родителями, а когда те умерли, переехала к Максу. Одна она жить боится, да и работают они вместе, одна семейная компания, им порой очень удобно совещаться в любое время. Я думала, что это станет проблемой, но не стало… Не большей, чем Таня. Время показало, что все к лучшему: Лиза как раз уравновешивала Таню, отвлекала ее, когда мне не хватало терпения.

Но все это Вера сочла мелочами по сравнению с тем, что ее жизнь в новом доме складывалась неплохо. Может, Максим и не любил ее так, как свою первую жену, но не обижал и без внимания не оставлял. А главное, все – и он, и Таня, и Лиза – обожали маленького Тимура. За это Вера готова была простить им что угодно. Сын с первой секунды своей жизни значил для Веры больше, чем она сама, она раньше даже не представляла, что такая любовь возможна. Поэтому она смотрела в первую очередь на отношение людей к Тимуру, а потом уже к себе. Такой подход и стал основой мирной жизни в их семье.

Вера до сих пор не могла сказать, как она пережила случившееся с Тимуром на том пустыре. Стоило ей только вспомнить об этом – и нервная дрожь усиливалась, взгляд становился шальным, женщина была не в своей мастерской, она снова рвалась в палату реанимации, а ее не пускали – и ничего не обещали.

– Я не знаю, как Тимур попал туда. Не знаю, не знаю… Видит Бог, я многое бы отдала, чтобы узнать правду! Хоть глаз мне выколи – но позволь на секунду увидеть лицо того, кто заманил моего мальчика туда! Мы с Тимкой всегда были близки. Нужно было очень постараться, чтобы он и словом не обмолвился мне о том, что планирует делать. Я думала, умру…

– Но он ведь был еще жив, – напомнила Александра. – В смысле, он и сейчас жив, конечно!

– Да. Поэтому и я осталась. Хотя желание было другим.

После аварии Вера почти не бывала дома. Все свое время она проводила или в больнице, или в церкви. Многие врачи сразу говорили ей, что ребенок сможет выжить лишь чудом. О чуде она и молила.

Врачи делали для мальчика все, что могли, и кое-что у них получалось… Но очень немногое. Вера все чаще слышала шепот о том, что лучше бы позволить ребенку уйти, чтоб не мучился. Все равно нормальной его жизнь не будет. И шанса нет…

Ну а потом Максим объявил жене, что нашел какую-то закрытую клинику, где используют экспериментальное лечение. Об этой клинике почти никто не знал, потому что не все препараты и методы, применяемые там, были лицензированы. Попасть туда можно было только по большому блату, сведения передавались между пациентами, нужна была рекомендация, но Максим ее получил.

Перед тем, как отправить туда Тимура, родители подписали согласие на любой исход операции – включая смерть. Вера не хотела соглашаться, ей сразу сказали, что ждать ей придется дома, в клинику ее не пустят. Ей казалось, что у нее крадут ребенка, теперь его обязательно убьют, только родная мать способна его защитить!

Однако Максим указал ей, что она ведет себя как бессердечная истеричка. Своим упрямством она, возможно, лишает сына единственного шанса на нормальную жизнь. Естественно, выносить такое давление Вера не смогла – она-то не знала, как еще помочь Тимуру, ей нечего было предложить. Она все-таки поставила подпись.

Спустя месяц Тимура им вернули. Еще не здорового, но живого – и выздоравливающего! Мальчик начал приходить в сознание. Он был под воздействием препаратов и слабо соображал, что происходит. Но главное, после нескольких операций молодой организм справлялся, на этом сходились все врачи, приглашенные Верой.

Еще через несколько недель Тимур заметно окреп, он начал подготовку к реабилитации. Вот только мальчик, увы, не смог рассказать, кто заманил его на пустырь и что вообще там произошло. Он почти ничего не помнил, но после таких травм и затянувшегося лечения это было не удивительно. Максим и Вера рассудили, что поиском преступника должна заниматься полиция. Для них же главным было то, что сын пошел на поправку.

Вера понимала, что должна испытывать исключительно радость, она ведь получила то самое чудо, о котором молила! И радость была, но только в самом начале…

А потом что-то пошло не так. Больше всего Веру угнетало то, что она не могла объяснить, в чем вообще проблема. Ее сын остался жив, он снова двигался, он не стал инвалидом – от этого в восторге была вся семья! И никто не замечал странности, кроме Веры. Точнее, заметить остальные могли, но всему подбирали объяснение.

Это были очень хорошие объяснения, продуманные и убедительные. Вере нечего было возразить, да она и не пыталась. Его поведение изменилось? Он многое пережил. Во внешности появились новые