Физиология брака - Оноре Бальзак

Воспользовавшись выражением, которому Дидро, д'Аламбер и Вольтер, несмотря на все их энергические старания, не сумели предоставить в нашем языке права гражданства, скажем, что брачную перипетию возможно лишь чуять нюхом[304]. Поэтому единственное, что нам остается, — уподобиться древнему философу, который, отчаявшись постичь, что есть движение, принялся ходить, дабы таким способом познать его неуловимые законы, и описать вам несколько брачных перипетий.

Допустим, муж, действуя в согласии с принципами, изложенными в Размышлении о полицейском надзоре, категорически запретил жене принимать того холостяка, который, судя по всему, грозит сделаться ее любовником; она обещала никогда больше с этим холостяком не видеться. Всякий муж может лучше нас нарисовать в своем супружеском воображении эти мелкие сцены домашнего быта, мысленно перенесясь в те дни, когда пленительные желания рождали искренние признания, а тайные пружины его политики приводили в движение иные весьма хитро устроенные механизмы.

Предположим, дабы сообщить повествованию бóльшую занимательность, что вы — вы, муж, читающий мою книгу, — обнаружили благодаря тщательному полицейскому надзору, что жена ваша намерена принять у себя господина А-Я в то самое время, когда вы будете наслаждаться обедом в министерстве, куда она же сама и выхлопотала вам приглашение.

Налицо все исходные данные, которые необходимы для подготовки одной из прекраснейших перипетий.

Вы возвращаетесь домой чуть позже предполагаемого прибытия господина А-Я: оставлять его наедине с вашей женой слишком надолго было бы неразумно. Но как именно вы возвращаетесь? Отнюдь не так, как рекомендует предыдущее Размышление. Значит, вы возвращаетесь, объятый гневом?.. Ни в коем случае. Вы возвращаетесь с видом простака и ротозея, который забыл дома кошелек или записку, подготовленную для министра, носовой платок или табакерку.

Вернувшись, вы либо застигаете влюбленную пару врасплох, либо застаете жену в одиночестве, поскольку она, упрежденная горничной о вашем возвращении, успела спрятать любовника.

Рассмотрим обе эти ситуации; каждая из них любопытна по-своему.

Для начала замечу, что все мужья должны уметь навести ужас на своих жен, причем подготовку к этому семейному второму сентября[305] следует начинать заблаговременно.

Так, заметив проявление какого-нибудь из первых симптомов, муж не преминет поделиться — и желательно не единожды — своим мнением о наилучшем образе действий главы семьи в трудную пору супружеской жизни.

— Если бы я застал мужчину у ног своей жены, — скажет он, — я убил бы его, даже не задумавшись.

Сами наведя разговор на нужную тему, вы выскажетесь в том смысле, что закон должен был бы предоставлять мужьям, как в Древнем Риме, право распоряжаться жизнью и смертью своих детей и, следственно, право убивать детей, прижитых вне брака.

Подобная кровожадность, ровно ни к чему вас не обязывающая, внушит вашей жене благодетельный трепет; уместно также со смехом спрашивать у жены что-нибудь вроде: «Да, любовь моя, видит бог, я вполне мог бы тебя убить; хотела бы ты пасть от моей руки?»

Женщины всерьез боятся этих шутливых угроз, доказывающих, что в сердце мужа еще живет любовь; вдобавок женщины, сами прекрасно владеющие искусством говорить правду под видом вымысла, охотно допускают, что и мужчинам случается прибегнуть к этой женской уловке.

Поэтому, даже если беседа супруги с любовником еще не перешла пределов дозволенного, супруг, заставший их наедине, должен произвести на преступников то же действие, какое производила в мифологические времена прославленная Медуза Горгона.

В этом случае перипетия принесет свои плоды, если, смотря по характеру вашей жены, вы либо разыграете патетическую сцену в духе Дидро, либо прибегнете к иронии в духе Цицерона, либо схватитесь за пистолеты, заряженные порохом, и даже выстрелите, если убеждены, что без крупного скандала не обойтись.

Один даровитый муж ограничился в подобной ситуации умеренной порцией сантиментов. Он входит, видит любовника и взглядом приказывает ему выйти вон. Избавившись от соперника, он падает перед женой на колени и разражается монологом, содержащим, среди прочих, фразу: «Увы, дорогая Каролина! Я не сумел любить тебя так, как ты того заслуживаешь!..»

Он рыдает, она рыдает; перед нами — слезная перипетия во всем ее великолепии.

Живописуя перипетию второго рода, мы разъясним, каким образом следует мужу соразмерять свои действия с силой характера жены.

Итак, к делу.

Если, на ваше счастье, любовник успел спрятаться, перипетия станет еще прекраснее.

Если вы обставили ваши покои согласно предписаниям, изложенным нами в Размышлении XIV, вы без труда догадаетесь, в какой угол забился холостяк, пусть даже он, вослед байроновскому Дон Жуану, сумел съежиться под диванной подушкой. Если же в доме вашем как на грех царит беспорядок, вы обязаны знать назубок все места, где может притаиться посторонний.

Наконец, если по наущению дьявола холостяк ухитрился уменьшиться в размерах так сильно, что отыскал приют в укрытии, какое вам и в голову не придет (от холостяков можно ожидать любой пакости!), — ну что ж! в таком случае ваша жена либо не сможет удержаться от желания бросить взгляд в сторону этого таинственного убежища, либо, напротив, будет старательно смотреть в противоположную сторону; поймать ее в самую немудреную мышеловку не составит для вас труда.

Раскрыв тайник, вы направляетесь прямо к любовнику. Вы сталкиваетесь с ним лицом к лицу!..

Постарайтесь быть на высоте. Горделиво поднимите голову, повернитесь вполоборота. Это поможет вам произвести должное впечатление.

Теперь ваше дело — сразить холостяка заранее продуманной импровизацией, а затем холодно указать ему на дверь. Держитесь учтиво, но будьте беспощадны, как секира палача, и бесстрастны, как закон. Быть может, ваше ледяное презрение само по себе произведет в уме вашей жены спасительную перипетию. Не надо криков, не надо резких движений, не надо вспышек гнева. Истинные аристократы, сказал один английский писатель, не имеют ничего общего с теми мелкими людишками, которые из-за потерянной вилки поднимают шум на весь квартал.

После ухода холостяка вы останетесь с женою один на один; вам предстоит покорить ее снова и уже навсегда.

Глядя на супругу с тем деланным спокойствием, за которым всегда прячутся глубокие страсти, вы обращаетесь к ней с речью, которую сможете выкроить сообразно вашим убеждениям из нижеследующего монолога, разукрашенного цветами риторики: «Сударыня, я не стану напоминать вам ни о ваших клятвах, ни о моей любви; вы слишком умны, а я слишком горд, чтобы докучать вам пошлыми жалобами, какими был бы вправе разразиться в подобном случае любой муж; наименьший порок таких жалоб в том, что они более чем обоснованны. Я постараюсь даже — если смогу — говорить без гнева и злости. Я не чувствую себя оскорбленным; у меня достанет мужества не бояться общественного мнения, которое неизменно и вполне справедливо осыпает насмешками и упреками обманутого мужа. Обращая взгляд в прошлое, я не вижу, чем — как и большинство других мужей — заслужил столь черную неблагодарность. Я по-прежнему вас люблю. Я ни разу не изменил — не долгу, ибо обожать вас не было для меня тягостной необходимостью, но приятным обязательствам, какие накладывает на человека истинное чувство. Я всецело доверял вам; вы распоряжались моим состоянием. Я ни в чем вам не отказывал. Сегодня вы впервые видите на моем лице выражение если не суровое, то, во всяком случае, неодобрительное. Впрочем, оставим это, ибо я не вправе хвалить себя теперь, когда вы столь неопровержимо доказали мне мое несовершенство и неспособность подарить вам желанное счастье. Я говорю с вами как с другом и спрашиваю только об одном: как могли вы разом поставить на карту жизнь трех существ: ...матери моих детей, особа которой навеки пребудет для меня священной; главы нашего семейства и, наконец, того... которого вы любите... (быть может, она бросится к вашим ногам; этого допускать не должно: она недостойна такой чести), ибо... меня, Элиза, вы больше не любите. Да, мое бедное дитя (называть ее «мое бедное дитя» следует лишь в тех случаях, когда грехопадение еще не успело свершиться), к чему обманываться?.. Зачем не открыли вы мне этого раньше?.. Если любовь уже не связывает двоих супругов, разве заказано им оставаться друзьями, поверять друг другу свои тайны?.. Разве мы с вами не идем одной дорогой и не должны действовать сообща? Разве в пути один из товарищей не может протянуть другому руку, дабы поддержать его или помешать ему упасть? Но, быть может, я позволяю себе слишком много и оскорбляю вашу гордость... Элиза!.. Элиза!..»

Какого ответа, черт подери, ждете вы от жены?.. Перипетия свершается сама собой.