Лунные дети (СИ) - Наталья Тишь

— Хорошо отдохнут и встретить новый год, — просто сказала Элиш и даже вполне спокойно улыбнулась.

Кэл поблагодарил и тоже пожелал хорошего праздника. Почему-то ему стало неловко, словно он должен был что-то еще сказать, но совершенно забыл, что именно. Впрочем, Эл, похоже, так не считала. Она весело прищурилась и хмыкнула.

— Надеюсь, новый год у нас выдастся более… спокойным, чем последние месяцы.

Во фразе прозвучал неприкрытый намек на контракт, и Кэл помимо воли тоже улыбнулся, наверное, чересчур радостно.

— А я-то как надеюсь… на что-нибудь интересное.

Элиш только закатила глаза.

Кеннет и Джет к тому времени ушли, они стояли вдвоем почти на пороге в зал и никак не могли распрощаться. Кэл бросил взгляд на часы: он еще не опаздывал, но чувство неловкости никак не проходило, хотя, кажется, мучило его одного.

— Экзамены все успешно сдала?

— Еще один, — непонятно буркнула Элиш. — Да, папочка, успешно, почти все на высший балл.

— О, — Кэл ухмыльнулся, — я не первый спрашиваю, да?

— Мои… папочки очень беспокоятся о своей несовершеннолетней глупой дочке, — ядовито обронила Элиш, покосившись в сторону кабинета Джета. — Оба, блин, друг друга стоят. А как экзамены, а не следует ли тебе взять отпуск, ути-пути, деточка.

Она скривилась и тяжело вздохнула.

— У меня родители никогда так не интересовались моей успеваемостью, как Лис с Джетом.

Кэл помнил из личного дела, что отец Элиш умер примерно семь лет назад (выписка из клиники гласила, что скончался Юстас Тарлах от приступа Паучьей лихорадки, достигшей четвертой степени. Спрашивается, неужели до этого момента не было ясно, что болезнь смертельно опасна? Обычно Паучья лихорадка выявляется уже на второй степени), а мать, Иветт Тарлах, была жива и здорова, жила по тому же адресу со своими младшими детьми (это уже Кэл проверял сам). Элиш ушла из дома в девять лет, и Кэлу было немного странно не слышать сейчас в голосе хотя бы намека на грусть. Неужели она не скучала по семье, которую пришлось оставить из-за лунной силы?

— Ладно, — кажется, Элиш тоже почувствовала родившуюся неловкость и как-то неуверенно улыбнулась. — Пойду помогу Лису накрыть стол. Надеюсь… мы увидимся еще нескоро, — в последних словах открыто прозвучала добродушная ирония, и Кэл только хмыкнул.

— Не могу сказать того же, так что до скорой встречи.

Элиш неожиданно показала ему язык и скрылась в ближайшей комнате. Вот любит же эта девчонка, чтобы последнее слово оставалось за ней!

— Хватит лыбиться, — выдернул его из воспоминаний Тайг, толкнув в плечо. — Слушай, шеф, что у тебя за привычка последнее время? То начинаешь как идиот улыбаться, то рожи корчишь, что смотреть страшно, но ничего не говоришь! Ты не начинаешь заболевать?

Алва тихо засмеялась, доливая себе шампанского.

— Все как обычно, — как бы между прочим заметила она. — Это ты в напарниках с несостоявшейся невестой своей был, а мне приходилось терпеть вот такие странности Кэла.

— Терпеть? — притворно возмутился Кэл и фыркнул. — Какие новости! Мне почему-то казалось, что ты меня вообще сначала боялась.

Алва удивленно вскинула брови и покачала головой.

— Тебя бояться? Нет уж, не дождешься! — и показала язык.

Кэл на мгновение замер, сразу вспоминая тот же жест у Элиш, и затряс головой. Хватит. Он сидит с друзьями, до нового года осталось всего каких-то десять минут, а он тут сравнивает то, как девушки показывают языки!

— Ты наверняка думаешь о чем-то пошлом, — ехидно протянул Тайг, повисая у него на плече. — Колись!

— Иди к бесу, — засмеявшись, оттолкнул друга Кэл и припомнил гарма, когда от резкого движения не только ударился коленом об стол, но еще и пролил остатки вина.

— Стирать скатерть будешь сам, — невозмутимо сообщила Алва.

— Вы точно подружитесь с Элиш, — прошипел Кэл, потирая ушибленную ногу. — Не жалеете совсем своего шефа.

Алва только пожала плечами, даже не пытаясь возразить.

Когда последние крупинки времени уходящего года, наконец, упали, они чокнулись бокалами, и на пять минут воцарилось молчание. Эту традицию хранили и уважали с давнего времени, последние лет сто, а то и больше. После наступления нового года нельзя было говорить пять минут, когда, по поверьям, встречались те, кто олицетворял эти триста дней. Весь прошлый год прошел под именем короля Дагды. И за пять минут великий правитель прошлого, объединивший Рохстал после войны и Серой Химеры, передавал бразды правления своему наследнику, жившему спустя много лет — королю Ллевелису, тому, кто дал кров беженцам из Ирры во время знаменитой гражданской войны, получившей название Споры за воду. Многие просты иррийцы, не желая участвовать в сварах капитанов и их подчиненных, были вынуждены просить убежища у соседей, и король Ллевелис открыл границу, подарив беженцам кров. Единственное, он не разрешил уходить вглубь страны, но гости и сами не горели желание покидать приграничные земли. Многих разместили в новом городе, специально возведенном для беглецов. Сейчас же Иваль разросся, стал крупным торговым городом и главным связным пунктом с Иррой.

— Вы мне поможете прибраться, — первой нарушила тишину Алва, когда перевернутые часы отмерили пять минут.

Кэл и Тайг только послушно кивнули. После алкоголя и мяса их разморило, Кэл бы с удовольствием сейчас лег спать, но, скорее всего, придется возвращаться домой. Хотя…

— Идем ко мне, — понял его без слов Тайг, только заметив взгляд.

Они составили последние тарелки в раковину, Алва бросила очищающее заклятье и устало улыбнулась.

— Уходите уже?

— Предлагаешь нам у тебя ночевать? — вяло хмыкнул Тайг, почти повисая на Кэле.

Подруга только покачала головой и потянулась вперед, крепко обнимая их обоих.

— С новым годом, — прошептала она. — И пусть этот год станет самым удачным для нас.

— И мы найдем любовь и хорошее дело, — поддакнул Тайг, обнимая ее в ответ и хлопнув по руке Кэла, тоже прижавшего Алву к себе.

Алва только тихо засмеялась и, крепко поцеловав их в щеку, отстранилась.

— Найдем, — подтвердила она.

Кэл нашел в себе силы беззаботно улыбнуться. Взгляд подруги стал печальным, она была верна себе и любила Кэла беззаветно и преданно. Кто другой, наверное, сравнил бы такую верность с собачьей и подивился девичьей глупости, но Кэл знал: Алва не отступится и ни за что не станет навязываться. Она гордо несла свою любовь к нему, считая ее личным сокровищем, и не настаивала ни на чем взамен. Алва понимала, а Кэл… а Кэл не мог никак взглянуть на нее иначе, нежели как на младшую сестру, и от этого в подобные моменты становилось стыдно. Все-таки плохо, когда причиняешь кому-то из семьи боль, даже если они уверяют, что все в порядке. Взгляды и грустные полуулыбки говорили сами за себя.