Дьявольские наслаждения - Джиллиан Хантер

Он улыбнулся ей и повернулся к дверце, которая резко распахнулась. В тумане обозначилась фигура Бонеса — он пытался спрятать за спиной саблю своего господина. Эйдриан слегка кивнул, и Эмма поняла — муж намерен при необходимости сразиться с тем, кто остановил карету в этом пустынном месте.

— Они увели кучера и лакея на мост, милорд, — торопливо зашептал Бонес. — Меня не заметили. А теперь ждут с другой стороны.

— Сколько их? — спросил Эйдриан, ступив на дорогу.

— Я видел троих.

— Тогда они в меньшинстве. — Его спокойный тон показался Эмме неестественным. Неужели он не сознает опасности? Господи, какая она дурочка. Конечно, он все понимает, и у него к тому же такой вид, словно он с удовольствием ждет того, что последует.

— Останься позади кареты, Бонес, пока я тебя не позову. И ни под каким видом не оставляй мою жену без охраны.

— Да, милорд. — В мгновение ока Бонес превратился из лондонского камердинера в солдата, которому приходилось участвовать во многих жестоких схватках. — Кучера и лакея разоружили так быстро, что они и пикнуть не успели, — тихо добавил он.

Эйдриан сделал несколько шагов от кареты и остановился, чтобы сориентироваться, Он знал эти окрестности, этот мост. Несмотря на густой туман, он вспомнил, где между деревьями проходит верховая тропа и где полно мест, чтобы укрыться.

Судя по тому, что сказал Бонес, на мосту только два всадника. А где может быть третий? Где прячется этот негодяй?

Он оглянулся на карету. Ценное приобретение для грабителей на безлюдной дороге, ничего не скажешь. Зачем он решил ехать окольным путем? Будь проклято его упрямство. И будь он проклят за то, что не внял предостережению Седрика об опасностях на дорогах в Скарфилде.

Тому, кто приблизится к Эмме и ее попутчикам, не жить на этом свете. Про благопристойные манеры придется забыть, а его утонченная жена, несомненно, это поймет.

Ну и что? Англия не более цивилизованная страна, чем большинство стран, где живут язычники и где ему приходилось сражаться. Мужчины везде одинаковы, подвержены тем же искушениям и алчности, как бы они это ни скрывали.

Эйдриан распряг одну из шести лошадей и вскочил на нее. Кобыла запрядала ушами и быстро двинулась, повинуясь седоку. Эйдриан поднял искусно украшенную персидскую саблю, которую получил для защиты гарема. На эмалевом с серебром эфесе была выгравирована голова Волка. Когда Эйдриан принимал этот дар, ему и в голову не могло прийти, что сабля пригодится в Англии.

Со стороны моста раздался оружейный выстрел. Эйдриану показалось, что кто-то — или что-то — упал в воду. А из-за деревьев вылетел всадник в маске. Эйдриан на полном скаку бросился на него. В жилах забурлила кровь, в воздухе запахло смертью. Туман похож на песчаную бурю, противник в маске мог вполне сойти за врага-кочевника. Тяжесть сабли привычна для руки, в другой он зажал пистолет.

Разбойник не ожидал сопротивления и никак не думал, что у его жертвы в руках окажется смертоносного вида сабля для защиты герцогской кареты.

Вот ужас — беспомощно сидеть, когда твой муж сражается с шайкой разбойников. Эмма встала, нащупала под накидкой ридикюль и посмотрела в окно. Кому противостоит Эйдриан? Она не увидела его в смоге, слышался только приглушенный стук копыт.

Одем похлопал ее по плечу:

— Лучше не смотреть, моя дорогая.

— Разумеется, она должна посмотреть, что происходит, — заявила Гермия, протиснувшись к окну. — Как же мы узнаем, что нас ждет, если будем сидеть и дрожать, как две старые девы?

Одем был занят тем, что пристраивал у себя на коленях кожаный футляр.

— Не бойся, моя дорогая. Я не пожалею жизни, если надо будет тебя защитить — вас обеих защитить, — и почту это за честь.

Гермия повернула к нему голову:

— Если кто-то думает, что я буду беззаботно сидеть в то время, когда нападают на тебя, Одем…

У графа от избытка чувств заблестели слезы на глазах.

— Ты смелая дама, Гермия. Для меня большая честь быть рядом с тобой.

— Одем, ради Бога, мы еще не умерли. Эмма, вам не нужно нюхательной соли?

Эмма сжала в руке ридикюль и ровным голосом ответила:

— Спросите меня об этом, когда все закончится. Вот тогда я с уверенностью скажу «да».

Эйдриан воспользовался удивлением противника и пришпорил лошадь, которая послушно бросилась вперед. Разбойник в замешательстве оглянулся, затем поднял кремневое ружье и прицелился.

Эйдриан пригнулся и, петляя, направил своего коня на нападавшего. Пуля пролетела у него над головой. Не дрогнув, он следил за тем, как разбойник перезаряжает ружье.

— Ну-ка, — прошептал он животному, — не бойся. Вперед!

Вонзив каблуки в бока лошади, он пустил ее легким галопом. Рука крепко сжимала саблю. Разбойник поднял голову и в ужасе закричал, увидев блестевший — даже в тумане — клинок. Возможно, он решил, что это мираж.

Изогнутый клинок прорезал воздух. Много жизней эта сабля отправила в мир иной и ни разу не подвела своего владельца. Во всяком случае, Эйдриану так говорили. Он опустил руку, разбойник покачнулся в седле, потом упал назад. В серых сумерках его окровавленная грудь выделялась ярко-красным пятном.

Бросив взгляд на карету, Эйдриан увидел сухопарую фигуру Бонеса, караулившего на козлах, затем развернул лошадь и галопом устремился к мосту. Хоть бы Эмма не стала свидетельницей того, что ее муж только что совершил, пронеслось в голове. Они с Гермией наверняка прильнули к окну, но, возможно, сквозь плотный туман она ничего не разглядела.

У моста он спешился и увидел, что к веткам дерева привязаны две лошади. Бандиты куда-то исчезли. Он крепко сжал пистолет и вдруг услышал стон, доносившийся из-под моста, — на берегу лежал кучер, которого почти не было видно за зарослями тростника.

— Милорд, они побежали к карете, — со злостью произнес он. — Лакея привязали к дереву, но он жив. Они сказали, что отправились за вами.

За ним?

Послышался выстрел. Эйдриан откинул сапогом поваленный сук и выругался. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Зачем он ускакал от кареты? Эта чертова разукрашенная карета! Неудивительно, что она послужила приманкой для грабителей на пустынной дороге.

Мост находился недалеко от поместья, всего в нескольких милях. В кого стреляли? Нет, не в его жену. Не в Эмму. Он велел ей оставаться со всеми в карете.

В туманной измороси обозначились две фигуры и исчезли среди деревьев. Не теряя времени, с поднятым в руке пистолетом он вернулся к карете и объехал ее. Из-под кареты вынырнул еще один человек.