Решения, принятые после полуночи (ЛП) - Хиггинсон Рейчел

Мои трусики исчезли, и быстро его палец, а затем и два пальца оказались у меня между ног. Он был таким горячим. Не только в сексуальном смысле, но и в температурном. Мое тело отреагировало на его прикосновение к моему самому интимному месту, так крепко сжав его руку.

Он шептал сексуальные вещи, когда пожирал мой рот, а затем мою грудь, оставляя поцелуи между ними.

И когда я была готова и умоляла его, обезумев от желания, он начал искать презерватив, что заняло так много времени, что мы оба смеялись. В конце концов, он нашёл один в самом дальнем углу своей тумбочки. Он торжествующе поднял его над головой, затем посмотрел на меня, лежащую совершенно голой на его кровати. Не было способа описать, насколько восхитительно это было, когда он смотрел на меня так, как будто я была самой сексуальной женщиной в мире. Как будто он умирал с голоду, а я наконец-то стала животворящей пищей. Как будто он не мог подождать еще секунду, чтобы закончить это. Наконец, после того, как он насмотрелся вдоволь и сумел подтолкнуть меня к краю одним только жаром в его глазах, он снял джинсы.

Он постоял надо мной несколько секунд, пока надевал презерватив, и я приподнялась на локте, чтобы, ну, посмотреть самой. У меня было достаточно времени, чтобы полностью запаниковать от того, с чем он работал, прежде чем он накрыл мое тело своим и, о-о, так сладко и медленно соединил нас вместе.

Мои ноги обвились вокруг его талии, чтобы он мог найти более глубокую точку опоры. Мы оба ахнули от полного контакта, от того, как я идеально вписалась под ним, вокруг него.

— Боже мой, Лола, — прошипел он сквозь стиснутые зубы.

Я ответила что-то хриплое и неразборчивое. Он навис надо мной, тепло его тела всё ещё окутывало меня, как вторая кожа, и мои мысли сплелись в блаженный, эйфорический узел потребности и завершения.

А потом он пошевелился. Его толчки были сначала медленные, глубокие, наполняющие. Мне пришлось закрыть глаза, чтобы избавиться от этого ощущения. Вопреки ошеломляющему взрыву понимания. Вот каково это — быть близкой с мужчиной, который действительно хотел меня. Это было то, что мы чувствовали, когда были полностью поглощены друг другом и друг в друге, не только физически, но и эмоционально, ментально и глубоко в душе. Это было то, что должно было быть всегда. Его тело так идеально подходило для моего. Его кожа пылала, излучала тепло и жизнь. Его движение было спиралевидной вершиной желания, потребности и чего-то, что ощущалось как дом.

— Еще, — взмолилась я, когда больше не могла этого выносить, когда восхитительное ощущение перешло в отчаянное стремление к чему-то просто недосягаемому.

Он ответил, схватив меня за бедро и перекинув его через плечо. И затем он ответил на мое требование, найдя более глубокий, более полный ракурс. Я ахнула и вцепилась ему в спину, позволяя ему поступать со мной, как ему хотелось. Я всегда позволяла этому мужчине поступать со мной, как ему хотелось, потому что здесь, в этих объятиях, в этой постели, его путь был предназначен для нас обоих. В нем не было ничего эгоистичного. Ничего утаивающего, одностороннего или двуличного.

Он дал мне больше, чем просто секс, даже когда мои веки плотно сомкнулись, и звезды начали танцевать перед моими закрытыми глазами. Он отдал мне всего себя. Он дал мне надежду, исцеление и целые кусочки своего сердца. А потом, когда мы оба были готовы, он набрал скорость и не останавливался, пока вселенная не взорвалась за моими закрытыми веками. Клянусь, я прикоснулась к совершенству, прежде чем медленно, неохотно вернуться на землю.

Он держал меня долгое время после того, как мы закончили, наши тела пульсировали в унисон от угасающих ощущений. Чуть позже он встал и протянул мне руку. Не говоря ни слова, он повел меня в ванную и показал, где лежат его полотенца и мочалки.

Когда он ушел, я точно не знала, что делать. С Оуэном я бы просто привела себя в порядок и легла спать. Но я не была уверена, о чем думал Уилл. Хотел ли он, чтобы я ушла, или хотел, чтобы я осталась.

Наконец, я решила быстро принять душ, потому что это дало бы мне время подумать. Я собрала волосы в беспорядочный пучок и ополоснулась. Потом я поняла, что вся моя одежда была за пределами ванной, поэтому я завернулась в полотенце и вышла наружу.

Я никогда в жизни так не нервничала. Я знала, что отношения с Уиллом не могут быть официальными. Я даже не беспокоилась о том, что он мой босс. Должность официантки казалась такой временной. На самом деле не было никакой логики для того, что мы только что сделали, но, в конечном итоге, мне пришлось бы уйти. Так что это не могло быть отношениями.

И все же… Я также не хотела вызывать "Убер" и страдать от позора, возвращаясь в дом Риз.

Но это было нечто большее, чем смущение или стыд. Я не хотела уходить. Там, теперь, когда эта мысль была высказана открыто, я могла признать, что это правда.

Я не хотела уходить от Уилла глубокой ночью. Я не хотела закрывать эту дверь и притворяться, что мы никогда ее не открывали.

Итак, со всеми эмоциями, страхом и общей дрожью, которые можно было ожидать в такой ситуации, как эта, я отважилась взглянуть на него, когда он сидел на краю своей кровати.

Мы обменялись взглядом через темную комнату, от которого у меня в груди набухло что-то теплое и мягкое. В выражении его лица было неподдельное обожание. Он смотрел на меня так… как будто я была всем.

— Я нашел футболку, — наконец сказал он. — Я подумал, что тебе в ней будет удобнее, чем в твоей… другой вещи.

Облегчение нахлынуло на меня. Значит, ночевка. Фух.

Я была так полна решимости смириться с отъездом, что на самом деле не позволила себе осознать, как сильно я хотела остаться. Мои плечи опустились от умиротворения, которое принесло его предложение. Я пробормотала слова благодарности и надела ее, прежде чем снять полотенце. Не знаю, почему я была такой застенчивой после всего, что только что произошло.

Он взял мокрое полотенце, пока я искала свое нижнее белье, а затем мы скользнули в постель бок о бок.

Его простыни пахли им, и я старалась не зарываться лицом в подушку и не вдыхать глубоко, но не совсем преуспела. Он натянул на нас толстое одеяло, а затем обернул свое тело вокруг моего, как будто я была подушкой для тела, а ему нужна была поясничная поддержка.

Я ахнула от того, как он держал меня. Не потому, что я снова возбудилась, а потому, что меня никогда раньше так не держали. Никогда я не была прижата к чьей-то груди с рукой, обхватившей меня за талию, как будто я была одновременно и достаточной, чтобы выдержать их вес, и драгоценной, хрупкой вещью.

— Так нормально? — спросил он, зарывшись ртом в мои волосы.

Я рассмеялась.

— Эм, да.

— Ладно, хорошо, — он уткнулся носом в мои волосы. — Ты хорошо пахнешь.

— Спасибо?

— Ты мне очень нравишься, Лола, — пробормотал он невнятным со сна голосом. — На случай, если это было не совсем ясно. Я думаю, что ты, возможно, самая невероятная женщина, которую я когда-либо знал.

Прежде чем я успела придумать ответ, он заснул и начал тихо посапывать. Я лежала без сна, совершенно сбитая с толку. Я слишком быстро влюблялась в этого мужчину. Этот человек, который бросил мне вызов, научил меня и заставил меня смеяться. Который смотрел на меня так, словно я была самой вкусной едой, которую он когда-либо ел, а потом баюкал меня и лелеял, как будто я была самой драгоценной вещью, которую он когда-либо держал.

Его тело было таким теплым у меня за спиной, что мне пришлось сбросить одеяло. Но я бы ни за что не сдвинулась с места. Я бы позволила Уиллу Инглишу обнимать меня столько, сколько он захочет. Хотя, может быть, в этом и была проблема. Если я в ближайшее время не разберусь со своей жизнью, у меня будет сердце разбито дважды за одно лето.

Один раз из-за предательства. Второй раз из-за неудачного выбора времени. От первого я была рада избавиться. Второй вернул меня к себе и держал так, словно я была самой драгоценной вещью на планете. Первого я отпускала все быстрее и быстрее. Второго я бы держала всю оставшуюся жизнь, отчаянно желая, чтобы меня всегда так лелеяли, чтобы меня так обнимали.