Воины зоны - Алексей Бобл

—    Ладно, со мной поедешь, — заключил я. — Займешься гранатометом. Они здесь курсовые, только вперед стреляют. Сейчас пока контролируй окрестности, я поставлю остальным задачу.

Монолитовец спрыгнул на асфальт и пошел вокруг танка, подняв ствол «Сааба».

—    Лабус, лезь в боевое. Не сюда, — я подтолкнул Костю к башне, — на место наводчика. Аня, в соседний люк. Рюкзаки снимайте.

Протиснувшись между пушками и контейнерами ПТУР, улегся на броню, сунул голову в люк. Напарник включил фонарь. На щитке я отыскал нужный тумблер, щелкнул — в отсеке загорелась еще одна зелено-голубая лампочка.

—    Костя, смотри. Да подвинься ты, убери башку, я ничего не вижу. Так, вот «Чебурашка». — Я показал на матовую панель с двумя вертикальными ручками, кнопками и лампочками.

—    Это понятно, — откликнулся он недовольно.  —   Джойстик вооружения. Только здесь кнопок много. На «копейке» всего две было.

—    Ничего, сейчас разберешься. Тут спаренный автомат. Питание двухленточное, как у БМД-2, там пушка такая же. Вот буква на переключателе, «О» — осколочный. А вот…

—    «Б» — это не то, что мы сейчас подумали, а бронебойный. Знаю.

—    Молодец, раз знаешь. Переключать можно и вид боеприпаса, и темп стрельбы. Стрелять лучше всего малым темпом и короткими очередями. «Калашников» спарен с пушками, ну ты сам наверху видел. Пока доступно?

—    Ага.

—    Так, подвинься дальше. Смотри, у тебя все заряжено и готово к стрельбе. Это хорошо, а то пришлось бы сейчас тратить еще время на объяснения. Вот прицел, — я ткнул пальцем в окуляр, прикрытый мягким наглазником. — Справа экран, на него идет изображение с тепловизора. Режимы «день—ночь», изображение попадает на два телевизионных блока. Аня, — я повернулся к девушке, — у тебя все то же самое — вот, видишь на полке маленький телевизор?  И управление аналогичное. Но ты в работу Лабуса не вмешиваешься, тебе я на всякий случай говорю.

—    Да. Поняла, — сухо сказала она и отвернулась.

Опять, что ли, мною недовольна из-за чего-то, как тогда, после перестрелки возле огромной зыби? Но я же вроде не толкал и не орал на нее, да и мутантов мы не убиваем в данный момент… Ладно, не до того сейчас.

Повернувшись к Лабусу, показал на приборы с его стороны.

—    Вот настройка яркости сетки в прицеле. Не вздумай стрелять наугад, слышишь? Шкалы и деления помнишь еще? Куда и по какой стрелять? Режим переключаешь здесь…

Я показал, как включить и настраивать прибор. Лабус кивнул, все еще хмурый: не нравилось это ему, не хотел напарник управлять оружейными системами машины, в которой до того ни разу не ездил.

—    Хорошо. Вот кнопки управления ПТУРами. Они заряжены ракетами «Атака-Т». Те обычно двух видов, пара с тандемным боеприпасов, пара с термобарическим.

—    Ого!

—    Во-во, это тебе не из пулеметика твоего стрелять. Но термобарические я бы приберег, могут пригодиться. Хотя черт знает, в каком контейнере какие. Ладно, кажется, все.

Оставив Лабуса гладить усы и разбираться во всех этих премудростях, я перебрался к командирскому люку, где сидела Аня, и сказал:

—    Если что, поможешь ему. Теперь смотри. Значит, вот это, которое мигает, — шкала детектора аномалий. А здесь панорамный прицел, можешь в своем кресле крутиться независимо от башни, если что-то заметила, сразу говори Лабусу. Он в бою будет вращать оружейный модуль на все триста шестьдесят градусов. Но мне, сидящему за рычагами, должен кто-то сообщать, что на дороге впереди, какие там аномалии, — вот ты и будешь этим заниматься. Ясно?

Она кивнула.

—    Ладно, все мы поняли, хватит на мозги капать, — заворчал Лабус. Он попытался выпрямиться и треснулся головой о металлический выступ.

—    Осторожно, — я уже собирался вылезти обратно, но снова повернулся к ним. — Вон танковые шлемы висят, наденьте. Похоже, монолитовцы ими не пользовались. Ты сам разберешься, как подключиться и внутреннюю связь врубить?

—    Да разберусь я! — в сердцах гаркнул он, потирая темя.

—    Ну тогда и Ане объяснишь. Ларингофоны на шею, а то не услышу ничего, когда в движении будем и тем более в бою.

Я опять полез вверх, и тут Лабус окликнул:

—    Погоди.

—    Чего?

—    А ты точно справишься с этой хреновиной на гусеницах?

Я огляделся и кивнул.

—    Справлюсь.

—    Ну ладно, — не слишком уверенно сказал он.

Бугров, широко расставив ноги, стоял на башне с «Саабом» наперевес.

—    Пора ехать, — произнес он. — Долго вам еще?

Покачав головой, я спрыгнул на гусеничную полку.

Так, баки спрятаны под ней, скорее всего, они невзрывоопасные. Хотя это конструкторы так считают, взорваться баки все равно могут. Осмотрел шахты дымовых гранат, проверил — заряжены. Вдоль бортов висели броневые «шторки» — заполненные брикетами динамической защиты, они наполовину скрывали гусеницы, одно из самых уязвимых мест танка. Впереди на корпусе — металлическая конструкция вроде противоминного трала. Хотя у трала гребенка и катки, а тут какая-то сетка, катков с гребенкой нет… так это же противоаномальный экран! Ну да, тот самый, про который Бугров сказал, что он также выполняет функцию сканера для детектора аномалий.

Через люк механика я слез в головной отсек, рюкзак перебросил на свободное сиденье стрелка-гранатометчика, сел. И как монолитовцы без прибора ночного видения сюда доехали? Или они давно под кафе стояли, ждали кого-то? А может, нас и ждали? Тогда надо спешить, вдруг подмога к ним пожалует.

Я отстегнул зажимы и вытащил из шахты дневные окуляры. Пошарил под сиденьем в поисках укладки с прибором ночного видения. Нащупал подсумок, поднял, раскрыл — четыре гранаты РГН. Хорошо, пригодится, отдам две Лабусу, две себе возьму. Переложил их в жилет. Нашел металлическую коробку, вытащил — ага, вот и танковый прибор наблюдения для темного времени суток. Установил его в шахте, подключил шнур питания. Снял шлем БТС, надел вместо него танковый, штекер гарнитуры воткнул в разъем переговорного устройства. Сдвинул зажим на шнурке у шеи, чтобы ларингофоны плотно прилегали. Щелкнув переключателем, перешел на внутреннюю сеть. В наушниках послышалось ворчание Лабуса, Аня что-то отвечала ему.

—    Слышите меня?

Они замолчали, потом девушка сказала:

—    Я поняла, что за сигнал шел из машины, когда мы на нее наткнулись. Это маяк.

Я кивнул: ага, скорее всего, так и есть. На борту работает сигнальный маячок, значит, найти нас нетрудно. Удивительно только, что Аня способна без всяких приборов ощущать его сигнал — именно ощущать, как другие чувствуют температуру воздуха, сильный ветер или падающую с неба воду. Пора уже и привыкнуть к этим ее способностям, но я каждый раз вновь удивлялся.

По броне забухали тяжелые шаги, я высунулся из люка. Спрыгнувший с башни Бугров сказал:

—    С юга, приблизительно в километре, три движущиеся   цели,   идут  с   зажженными   фарами.   На   ЧАЭС много броневиков с безоткатками в кузове, это может быть патрульная группа оттуда.   Возможно, они ищут этот танк.

—    В машину, быстро! — Я нырнул обратно. — Лабус, к нам гости!

Когда я сдвинул рукоять запирающего устройства, приподнявшаяся крышка люка бесшумно повернулась и опустилась, закрыв проем. Бугров просунул ноги в соседний люк, но застрял — из-за брони верхняя часть тела не пролезала.

—    Снаряжение снимай, не поместишься! — крикнул я.

Пока он устраивался, я приготовил второй танковый шлем, и когда монолитовец наконец уселся, бросил ему на колени.

Проверил, выключена ли передача. В голове всплыло: «воздух — стартер — помпа»… Так, теперь давление в двигателе… Дизель взревел, машина затряслась. Рядом с педалью газа я нащупал рукоять подачи топлива, потянул, выставив обороты двигателя на тысячу.

Бугров надел шлем и стал готовить к бою правый курсовой гранатомет. Я сказал:

—    Костя, они прямо по ходу движения, расстояние — километр. Сейчас решим, куда ехать.

Выжал сцепление — на танках это главный фрикцион, — включил вторую передачу, положил руки на рычаги. Ну, с богом! Машина дернулась и поехала по дороге. Я вдавил педаль — двигатель натужно взревел, — перебросил ручку передач на третью позицию.

—    Доложить о готовности к бою.

—    Готов, — тут же отозвался Бугров.

—    К бою готов! — по-молодецки гаркнул Лабус и добавил другим тоном: — Ну, почти. Леха, ПТУР находу запускать можно?

—    Нет. Все действия как на «копейке». Командуешь «короткая», я останавливаюсь. На общем блоке жмешь тумблер противотанковой ракеты, найди там надпись «ПТР». Все замирает. Навел на цель — выстрелил. Командуешь: «Вперед». Я трогаюсь. Понял?

—    Ага. Теперь точно готов.

—    Только их лучше беречь. ПТУР — последний довод танкиста.