Последний путь - Антон Ярыгин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После чего мой будущий отец поцеловал мою будущую мать. Дальше пошли росписи, гулянка… Шёл январь 1989 года. В стране начиналась перестройка. Никто не знал о том, что ждёт страну в ближайшие годы. Вернее почти никто. Всё, как обычно — женятся, замуж выходят, детей рожают, планы строят.
Вот также и мои родители: через год, примерно за полтора года до развала Союза, появился я. Потом Союз развалился. Появилось СНГ, куча мелких самостоятельных стран. В 1993 родился мой младший брат. Первая чеченская, гиперинфляция, разгул бандитизма, засилие всего американского. Массовая миграция, «импортное лучше отечественного», вторая чеченская, Путин — президент. Девальвация, дефолт. И тогда непонятное, но страшное слово «сокращение» в ЗАО «Алроса». Потом 2000-е: уже чуть полегче, жизнь начала налаживаться.
Потом 2010-е — окончание института, устройство на работу, Крым наш, Зимняя Олимпиада в Сочи (а летнюю в Анадыре не провели почему-то. Хотя, наверное, и хорошо), моя уже свадьба… 2020-е — пандемия коронавируса, больше похожая на зомбиапокалипсис в масках, СВО, вторжение ВСУ на территорию РФ… Которое закончилось применением ядерного оружия.
— Тоха! — Колян меня теребил, вырывая из объятий Морфея. — Тебя пилоты хотят видеть.
Ох, ну что же это за напасть? Со следами недосыпа на лице иду к ним в кабину. Уже там вижу их озадаченные лица.
— Что случилось? — спрашиваю русскоговорящего.
— Вижу базу, но, боюсь, не дотянем — топлива мало, — говорит он.
— Насколько мало? — уточняю у него. — Поближе к полосе удасться грохнуться?
— Может, лучше сейчас посадим? — спросил он.
— Не стоит — высокий радиационный фон и, возможно, минное поле, — говорю ему. — Попробуй его завести на полосу. Там вроде меньший фон.
Пилоты немного между собой пошептались, после чего направили самолёт на глиссаду. Плохо, очень плохо — кончится топливо в воздухе, и машина будет настолько же управляемой, как бумажный листок. Потому и был предложен вариант до полосы дотянуть. Потому что один конец полосы — забор, а второй — озеро. Но сейчас — зима. Потому в озере не искупаемся, если плюхнемся. Но там, по крайней мере, низкий фон и отстутствие мин.
— Опускайте погрузочную рампу! — командую беглецам. — Приготовьтесь к экстренной эвакуации из самолёта.
— Что случилось? — с настороженностью спросила одна женщина.
— У самолёта мало топлива, — говорю ей.
А сам понимаю, что сейчас будет паника. Однако среди нас оказался тот, который смог её предотвратить. Надо будет похвалить. Но — чуть позже.
— Выпрыгивая из самолёта бегите так, как будто на него пытаетесь успеть, — даю им последние инструкции. — И ни в коем случае не пытайтесь остановиться кувырками! Кости переломаете. Все поняли?
Кто-то сказал «Да», кто-то молча кивнул. Заработала механика рампы, за ней — шасси и механизация крыла.
— Мы над полосой! — кто-то радостно закричал.
Ну, думаю, пронесло. Но только стоило так подумать, как один за другим начали глохнуть моторы. Самолёт какое-то время летел по инерции, а потом — грохнулся на шасси. К счастью — ничего не сломалось. Он просто катился. И его ничего не могло остановить.
— Прыгайте! — ору пассажирам.
Стоит отдать должное Михалычу и Николаичу: они грамотно организовали «выброску десанта». Одни — через переднюю дверь, другие — с рампы. Большая часть людей бежала. Но делали они это с нереальной для человека скоростью. И всё равно падали. Но не все — кто-то умудрялся остановиться. Оно неудивительно — самолёт ехал со скоростью порядка 180 километров в час!
— Катя! — зову её.
Но она настолько была вымотанной, что мне проще было её взять на руки и прыгнуть с ней. В самолёте, не считая пилотов, остались мы с ней. Пошёл к ним.
— Ребята! Гайс! Гет аут хер! — говорю им.
— Ноу! Мы должны его сохранить! — со стоящими дыбом волосами говорит русскоговорящий.
— Бросайте его! Времени мало! Полтора километра сейчас ни о чём!!! — пытаюсь достучаться до них.
— Ноу! Ю хэв ливин! Гет аут хер! — говорит второй.
— Сэр, йес сэр, — с грустью отвечаю ему.
Ухожу в салон, беру на руки Катю, бегу с ней к рампе и выпрыгиваю. В воздухе разворачиваюсь лицом к самолёту, приземляюсь на полусогнутых и… Через три секунды такого бега готов был выплюнуть лёгкие. Сердце билось как отбойный молоток. Самолёт же пробил забор. Он вынес плиту, которая, упав на мины, вызвала взрыв таковых. От взрывов она поднялась, тормозя заехавшие на неё останки самолёта.
— Дядя Антон, это вы? — слабым голосом спросонья говорит Катя.
— Да, — тяжело дыша говорю ей.
— Антошка!!! — со слезами радости подбегает к нам Лена.
* * *
Ночь, когда предатели угнали самолёт…
После остановки нашего табора на бывшей базе натовцев никто не мог и подумать, что среди нас будут предатели. Поэтому гул в ангаре заставил всех напрячься.
— Что это? — спрашивает один часовой у другого.
— Понятия не имею, — пожимает плечами второй.
Дежурный свободной смены тоже ничего не понял. И пошёл в ангар. Однако открывающиеся ворота весьма однозначно намекнули на то, что происходит за его стенами. Выезжающий самолёт только подтвердил — в лагере диверсанты.
— Не дайте ему взлететь! — командует в рацию дежурный.
— Понял! — отвечает рация.
Были потом ещё подтверждения. Все начали стрелять. Но что способны сделать винтовки и автоматы калибра 7,62 или 5,56 НАТО против брони, способной сопротивляться снарядам калибра 30 мм? Правильно — быть салютом.
— Его не достать! — говорит один из командиров по рации.
— Вот дерьмо! — ругается дежурный.
И всё же он зашёл в ангар. Внутри воняло выхлопом от четырех моторов самолёта. Возле ворот валялись пара трупов. Как вдруг дежурный слышит — кто-то заходит в ангар, надо быстро спрятаться за ближайшим инструментальным ящиком. Дежурному не было видно, кто вошёл. Но он понимал, что этот кто-то вряд ли мимо проходил. «Предатель? Опоздал что ли?» — думает он. И тут же его мысли подтвердились. Ибо предатель заорал:
— {Противные}!!! Меня забыли!!!
Он промчался мимо дежурного. Но дежурный — парень не промах — других в ГРУ не берут. Незаметно выскочив, подбежал и обездвижил его. На всякий случай лишил сознания. После чего, найдя проволоку, связал нехорошего парня.
— Пуля, выдели пару ребят — пусть ангар закроют, — передаёт он по рации. — Штырь, в допросную.
Те, кому он сказал, ответили «Есть», после чего он начал обыскивать предателя. Вытащил у него из кармана пистолет, нож и гранату. «Серьёзно подготовились, козлятушки». Переложил к себе, а затем повалил того на плечо и пошёл в допросную.
