Когда вмешалась жизнь - Джуэл Э. Энн

— Я не была по уши влюблена в мужчину, за которого вышла замуж. — Улыбка Пайпер становилась все шире, пока не коснулась ее глаз, когда она посмотрела на Калеба, и он ответил ей тем же. — Но я всем сердцем люблю отца моего ребенка и нашу совместную жизнь. Все, что для этого потребовалось, — это исключить мою совесть из уравнения, отпустить чувство вины и приветствовать шанс на любовь, пока вижу ее прямо перед собой.

А вот от этого Паркер почувствовала привкус желчи. Слишком слащаво. Слишком… вообще, всё.

— Ребята, вы чокнутые. Надеюсь, ваши странности не передадутся моему племяннику. В противном случае он обречен!

Пайпер встала и вытерла красную помаду с губ Калеба.

— Я к маме. Когда мы в последний раз с ней разговаривали, у нее в духовке пеклось печенье.

Калеб оживился.

— Тогда я тоже иду.

Она покачала головой и похлопала его по груди.

— Я принесу тебе. Останься и тоже объясни Паркер, почему ты ей изменил.

Паркер направилась вверх по лестнице.

— На сегодня с меня разговоров достаточно.

Калеб начал было протестовать.

— И зачем я подняла этот вопрос? — прошептала Паркер, плюхнувшись на кровать. — Мне нужна работа. Мне нужно уехать из Айовы. Мне нужно забыть свое прошлое, прежде чем я утону в нем.

Она провела рукой по волосам.

— Привет.

Она подняла глаза и вздохнула.

— Ты снят с крючка, Калеб. Я не хочу знать. Это ничего не изменит. Я совершенно довольна, зная, что сказка между вами была мистификацией.

— Я люблю ее. — Он оперся плечом о дверной косяк, а руки засунул в карманы белых шорт.

— Ну, тебе следует. Она носит твоего ребенка.

— Я думал, мне чего-то не хватает. — Его брови сошлись вместе, взгляд не отрывался от ног. — Мы так долго были вместе. Сначала в школе. Потом в университете. Я потерял себя. Всегда были только «мы», а не «я». Мне казалось, что мое будущее полностью распланировано, и давление стало удушающим. Но мне нравилась твоя семья, и больше всего нравилось находиться у тебя дома, когда…

Паркер тихонько рассмеялась, закатив глаза к потолку.

— Когда меня не было.

Он кивнул.

— Твой отец рассказывал мне о своем детстве и всех глупостях, которые совершал. Или мы обсуждали спорт или просто всякую ерунду. Поскольку я рос без отца, то жаждал такого внимания. И Пайпер присоединялась к нам и тоже никогда не упоминала о тебе. Думаю, ей тоже хотелось независимости. Ты была идеальным близнецом. С кучей друзей. С большими успехами в спорте. Твоя жизнь была собранной и распланированной. В ее же творился полный бардак. Ты была организованной. Она — спонтанной. Ты жила по своему плану.

У Паркер больше не было плана. Ее дом был организован, но по ее жизни пронеслось торнадо. У нее не было цели. Не было будущего. Не было Гаса. Жизнь сбила ее с ног, и она вот уже несколько дней задавалась вопросом: стоило ли прилагать усилия, чтобы попытаться встать.

— Не следовало мне идти за тобой в университет.

— Я говорил тебе этого не делать. — Он поднял взгляд на нее.

— Ты никогда мне этого не говорил! Постоянно твердил о том, что я живу волейболом и, вероятно, забуду о тебе. Ты говорил это так, будто я делала выбор. Ты или волейбол.

— Я просто хотел, чтобы ты знала, что я буду скучать по тебе.

— Шутишь, что ли? — Она вскочила с кровати и зашагала по комнате. — Простого: «Эй, я буду скучать по тебе, но такую возможность тебе упускать нельзя. Мы что-нибудь придумаем», было бы достаточно.

— Прости. Я боялся причинить тебе боль.

Она провела ладонями по лицу.

— Вау, просто безумие какое-то, как ты пустил под откос мою жизнь, пытаясь не причинить мне боль.

— Прости меня, — прошептал он.

Паркер остановилась и положила руки на бедра.

— И ты меня тоже.

Она и представить себе не могла, что ей придется извиняться перед Калебом. В глубине души она знала, что когда-нибудь уместно будет попросить прощение у Пайпер за инцидент со слабительным на свадьбе.

У Калеба на лице отразилось замешательство. Вероятно, он и не предполагал когда-нибудь услышать от нее извинение.

— Мне нравится организованность. Нравится иметь цель. Нравится ощущение чувства выполненного долга в конце каждого дня. — Она пожала плечами. — Вот, кто я. Так что мне жаль, если мои мечты не были твоими. Я любила волейбол. Мне нравилась идея играть в него в университете. Но я отказалась от него, потому что, пусть, я и не была твоей мечтой, но… ты был моей.

— Паркер, — прошептал Калеб.

Она подошла к двери и прижала ладонь к его груди, оказывая давление, чтобы он отступил назад.

— Я усвоила урок. Надеюсь, ты усвоил свой. — Она попрощалась с ним улыбкой со сжатыми губами и закрыла дверь.

Глава 24

Протиснувшись мимо влюбленной парочки, готовящей на кухне обильный завтрак и создающей еще больший беспорядок, Паркер налила себе кофе и направилась к задней двери.

— Ты куда? — спросила Пайпер, разбивая яйца в миску.

После двух дней горя, которым она не могла поделиться ни с кем, Паркер требовалось выбраться из дома и заняться чем-нибудь, что бы отвлекло ее от жизни.

— Погода пасмурная, хочу покрасить сарай.

— Сегодня?

— Да, Пайпер, сегодня.

— Одна?

— Да, одна.

— У тебя все в порядке? Ты хандришь уже два дня. Сама на себя не похожа.

Паркер показалось интересным, что после двухлетнего отсутствия общения Пайпер думала, что знает ее достаточно хорошо, чтобы понимать, похожа она на себя или нет.

— Сюрприз! Это новая я. Мне нравится хандрить, а потом заняться каким-нибудь крупным проектом, например, покраской сарая. Пока. — Она сбежала из дома прежде, чем ей задали еще какие-либо вопросы.

Как только она вышла во двор, из собачьей дверцы соседнего дома выскочил Рэгс, помчался прямиком к забору, стал прыгать и лаять. Паркер отпила кофе и направилась к нему.

— Эй, ты все еще здесь? Думала, ты уже в Аризоне. — Она открыла ворота, и он стал кружить вокруг нее, ошалело виляя задницей. — Тебя оставили?

Рэгс начал кататься по земле. Паркер присела на корточки и почесала ему пузо.

— Мистер Мускул съел всю твою вяленую индейку и смылся? Могу поспорить, так и было, — просюсюкала она псу.

— Мистер Мускул никуда не смылся.

Паркер ухмыльнулась, посмотрев на приближающегося к забору Леви. В руке он тоже держал кружку кофе.

— Мистер Мускул — это ведь я, да? — Он подмигнул,