Драконы Вавилона - Майкл Суэнвик

Нет, не совсем пустынную. Потолок пещеры даже не просматривался, зато посреди нее что-то смутно светилось.

Это был корабль.

Корабль, почти не покосившийся, ушел по ватерлинию в многовековую грязь, успевшую за века и высохнуть, и окаменеть. Корабль был очень древний, парусник, его сломанные мачты валялись рядом с ним на земле. Корпус корабля порос белым светящимся лишайником и мерцал во тьме, как большая гнилушка. Корабль был похож на галеоны и караки, какими они выглядят на гравюрах, и явно пролежал здесь очень долго. Как вышло, что он нашел свой конец глубоко под Вавилоном, в этом пузырьке вулканической породы, было полнейшей загадкой. Тут, конечно же, присутствовали страшные проклятия, огромное прегрешение, мощные заклинания и жуткое воздаяние. Тут, конечно же, умерли многие, умерли в ужасе и отчаянии… Но все это осталось в прошлом, все участники страшных событий уже много веков как умерли и ушли к Черному Камню.

Эпона остановилась у кормы корабля и начала ощипывать с его руля лишайник. Вилл соскользнул на землю.

— Почему мы здесь? — спросил он. — Я хотел, чтобы ты меня доставила совсем в другое место.

Лошадь нервно вскинула голову. Слов Вилла она не понимала, зато уловила осуждение, звучавшее в его голосе, и с негодованием его отвергла. Ощутив направление ее мыслей, Вилл припомнил свою команду и запоздало понял, что тогда не представил себе зрительно никакого конкретного места, а просто велел лошади отвезти его туда, где ему нужно быть.

— Так что же, старушка, это здесь мне нужно быть? Эпона хрустела лишайником.

— Ну что ж, если мне нужно быть здесь…

В поисках способа попасть на корабль Вилл прошел сперва в одну сторону, потом в другую. В конечном итоге он подобрал обломок одной из мачт, приставил его под не достававшие до земли сходни и полез наверх.

На палубе лишайник не рос, зато иллюминатор полубака горел изнутри уютным оранжевым светом. Крайне осторожно, ведь палуба сплошь прогнила и грозила под ним провалиться, Вилл прошел на нос. Его обуревали тяжелые предчувствия; чтобы хоть как-то успокоиться, он несколько раз глубоко вздохнул и только потом постучал в дверь.

— Она не закрыта, — сказал Шептун. — Входи. И Вилл вошел.

При свете подвешенной к потолку керосиновой лампы он увидел в дальнем конце каюты молодого, судя по стройной фигуре, мужчину, сидевшего за столом и что-то читавшего. Когда Вилл вошел, этот мужчина, совсем еще мальчик, отложил книгу, встал и вышел на свет.

— Привет, Вилл, — сказал он. — Хоть теперь-то ты меня узнаешь?

— Ты! — отпрянул в ужасе Вилл.

Перед ним стоял Пак Ягодник. — Вижу, что узнаешь. Ну тогда садись. — Мальчик кивнул в сторону кресла. — Нам нужно поговорить. Вилл шагнул к креслу и сел.

— Ты мне друг или враг? — спросил он; его правая рука то судорожно сжималась в кулак, то разжималась.

Шептун насмешливо наклонил голову вбок и закатил глаза, словно копаясь в воспоминаниях.

— Нет, — сказал он в конце концов, — не могу ответить, хоть плачь. Я умер так давно, что даже уже не уверен, существует ли такое различие хотя бы для вас, живых.

— Почему ты здесь?

— У меня есть нужная для тебя информация. — Пак подошел к сидящему Виллу вплотную, наклонился и положил руки ему на шею. От его дыхания веяло теплом. — Но я хочу кое-что взамен.

НЕТ, торопливо написала Виллова рука на его бедре. НЕТ, НЕ СОГЛАШАЙСЯ, а потом еще: БЕГИ!

В полном смятении Вилл вскочил на ноги и оттолкнул Шептуна прочь. Мальчик с грохотом врезался в переборку, но только улыбнулся и спросил:

— А кто это пишет твоей рукой? Тебе не кажется, что нужно бы это знать?

— Ты думаешь, я не знаю? Да знаю я, знаю, дракон это, вот кто! — крикнул Вилл, хотя еще секунду назад боялся признаться в этом даже себе самому. — Вечер за вечером он заползал в мой мозг и, получив, что хотел, удалялся. Но что-то от него во мне оседало — какой-то отзвук, отпечаток. И оно все еще во мне!

С единственной мыслью, что надо бежать, он бросился к двери, но тут почему-то оказалось, что Шептун снова стоит перед ним. Они сцепились, и, хотя Вилл был и выше, и тяжелее, призрачный мальчишка ничуть не уступал ему в силе. Крепко обхватив руками Вилла, он прошептал:

— Ведь дракон в тебе все крепнет, правда?

— Правда.

Щека Шептуна, чуть касавшаяся щеки Вилла, была гладкая и прохладная.

— Даты вспомни, Вилл, — воскликнул он, — разве бывали когда-нибудь лучшие друзья, чем мы с тобой?! И какие дары я тебе принес! Лошадь, ужас и самопознание. Так отплати мне, ответив на один-единственный простенький вопрос: кто я такой?

— Когда мы оба были детьми, — начал Вилл, осторожно подбирая слова, — ты носил повседневное имя Пак Ягодник. Позднее, восстав из мертвых, ты назвал себя Без-имени. Твое тайное имя первоначально было Чёртирьон, но ожил ты с каким-то другим, которого я не знаю. А теперь же ты мне известен только как Шептун.

— Но это же только имена, — презрительно бросил Шептун; он сжал Вилла еще сильнее, так что тому стало трудно дышать, — Я пришел из мрака, зная все, что только можно, о тебе — и ровно ничего о себе самом. Почему один только ты можешь видеть меня и слышать? Почему я хожу за тобой по пятам? Скажи мне.

— Ты был моим лучшим другом. Когда в нашу деревню пришла война, ты погиб при несчастном случае, а потом силами целительниц был возвращен из мертвых. Нога твоя была безвозвратно утрачена, и по этой, наверное, причине ты объявил себя моей Немезидой, хотя, клянусь чем угодно, я тут был ни при чем. Но я был тогда помощником дракона, а ты возглавил зеленорубашечников, хотевших его свергнуть. Тогда он вошел в меня, и мы с ним вместе тебя распяли.

— Да это же все, чем я был когда-то! — страдальчески крикнул Шептун. — Мне нужно, необходимо знать, кто я такой сейчас! И у тебя же есть ключ — я вижу внутри тебя это знание, но не могу его прочитать. Так скажи же мне!

— Ты моя память, — прошептал Вилл. — Ты моя вина.

— А-ах, — вздохнул Шептун.

Ослабив свою хватку, он тяжело осел на пол. Но когда Вилл попытался его подхватить, его руки сошлись на пустоте.

Несмотря на сделанный им по дороге крюк, Вилл вернулся в лагерь первым. Ему потребовалось только представить его в уме и дать Царь-кобылице полную свободу, а самый быстрый и безопасный путь она уж выбрала сама. В конечном итоге они вывалились из путаницы туннелей прямо под Баттери-парком, то есть прямо на нужном месте.

Второй появилась Радегонда де ла Кокейн. Она, как и Вилл, была родом из спорных провинций Запада, однако, в отличие от него, несла в своих жилах малую толику голубой крови и росла в соответствующей обстановке. Она училась верховой езде с инструктором, а не урывками, на случайных лошадях и в результате владела этим искусством значительно лучше его. Так что он ничуть не удивился, увидев, что она сумела и поймать весьма ретивого жеребца, и близко с ним подружиться. Дальше появились Кокудза и Дженни Танцышманцы, и он, и она верхом, а после них Го-лодалец и Малютка Томми пешим ходом, последним приплелся, припадая на левую ногу, Оборванец, с видом весьма смущенным. За все про все они добыли четырех лошадей, не потеряв при этом ни одной жизни.