Недотрога для дракона. Боевая академия (СИ) - Полина Никитина

На четвереньках ползу к Дарине, не в силах подняться на ноги. К счастью, магический огонь не сжигает, а столкновение с ним похоже на мощный удар огромной дубинкой, ломающей кости и выбивающей мозги. Окидываю её быстрым взглядом: грудная клетка с трудом, но всё же поднимается.

Хвала богам, что она жива.

— Монстр, — каждый звук мне даётся с неимоверным трудом. Подношу ладонь к её плечу и тут же одёргиваю обратно. Боюсь причинить ей боль. — Монстр, очнись, а?

— Каллахан, назад! — Леон первым добирается до нашей пары и отточенным движением ладони сканирует повреждения на Дарине: вижу красные всполохи в районе шеи, ступней, лба и левого плеча.

Дело дрянь.

Целители обступают лежащую Мон-Стерр и что-то обсуждают своим сплочённым коллективом, но вновь появившийся звон в ушах не позволяет расслышать ни слова. Леон жестами отдаёт распоряжения, к нам бегут отец с деканом Блейз, а наши противники замерли на местах, ожидая вердикта судьи и разрешения покинуть стадион.

— Монстр, как же так? — хватаюсь за голову, не понимая, что случилось с моей Мон-Стерр. — Тут отлично сработал бы базовый щит.

Неужели она растерялась? Забыла нужное заклинание? Отвлеклась?

Взгляд скользит по притихшим трибунам, цепляется за поникший плакат “Монстр-Дракон непобидимы”. Ивар нервно ходит взад-вперёд, и на его лице большими буквами читается растерянность, а вот Эва…

Дрянь с вызовом смотрит в мои глаза и что есть силы сдерживает торжествующую ухмылку.

Делаю глубокий вдох и медленно поднимаюсь на ноги. Конечности меня не слушаются, но всё внутри кричит: Это её вина! Из-за неё мой Монстр лежит на поле, такая беззащитная, хрупкая, как сломанная кукла!

Дракон рвётся наружу, и я не сдерживаю оборот. Выпускаю на волю звериную сущность, не отводя взгляда от стремительно бледнеющей Эвы.

Вот уже не ноги, а лапы цепляют когтями твердокаменный грунт, а за спиной расправляются крылья, и я шаг за шагом приближаюсь к стерве Эвелин, желая спалить её в адском пламени! Уничтожить раз и навсегда!

Бывшая напарница с визгом прячется за спину Ивара. Парень теряется, но тут же берёт себя в руки, формируя очередной воздушный вихрь.

— Тэйран, не смей! — сквозь рой мыслей, гудящих как разъярённый пчелиный улей до меня доносится голос отца. — Отступи, иначе пожалеешь!

Отступить? После того, что только что случилось с Дариной? Да если отступлю, я себя никогда не буду уважать. Не прощу, если спущу им это на тормозах.

Поле застилает громадная тень, и я едва сдерживаю яростный рёв. Отец, обратившийся в дракона, влетает между мной и двумя человеческими букашками, оскаливая внушительные клыки.

Предатель!

Да как ты смеешь выступать против родного сына?

Когти выдирают твёрдые комья земли, пар валит из ноздрей, а разум ослеплён одним-единственным желанием.

Отомстить.

В жёлтых глазах дракона-отца плещется магия, готовая вот-вот вырваться наружу. Я буду атаковать, и мне плевать, чем это обернётся.

До точки невозврата остаётся один лишь миг.

— Тэйран, постой!

Алайна? А ты куда лезешь?

Оборачиваюсь на её крик и вижу храбрую женщину, под сердцем которой светится искорка новой жизни.

Нет, с самками не дерусь. Шумно выдыхаю дым в морду отцу и поворачиваюсь к нему спиной.

— Слушай меня внимательно, чешуйчатый засранец, — шепчет она, зная мой острый драконий слух. — Сейчас ты прекращаешь психовать, возвращаешься в человеческую ипостась и на всех парах несёшься в свою комнату. Сидишь там, пока я к тебе не приду, ясно?

Ясно то, что я вертел на хвосте её приказы. Однако зверь неожиданно согласен с властным деканом и возвращает меня в привычное состояние.

— Жива твоя Дарина, уймись, — шипит сквозь зубы Алайна. — Дождись, пока я проверю поле на наличие ловушек или запретных заклинаний, а до тех пор не смей устраивать самосуд. Иначе, зверёныш, пинком вылетишь из академии и ни в одну другую тебя не возьмут, уж я-то постараюсь.

— Стерва, — выплёвываю в её сторону, морщась от нахлынувших чувств при виде неподвижного Монстра, которую маги левитируют с боевого поля в сторону главного корпуса. — Только посмей меня обмануть.

— Тебя это тоже касается, пасынок, — метко отбивает подачу Блейз.

Самое сложное — уйти с боевого поля так, чтобы не сорваться и не сравнять с землёй Ивара и Эву. Неровной походкой обхожу их по дуге, стискивая зубы до громкого скрипа.

“Остынь. Сейчас главное — самочувствие Дарины.”

Два часа мечусь в узком коридорчике целительского крыла как зверь в тесной клетке. Мысли скачут от “её уже не спасти” до “Монстр справится, она у меня сильная”.

От жары и удушающей вони целебной мази с лекарствами меня одолевает тошнота, и кружится голова. Время тянется мучительно долго, но я не смею уйти от кабинета.

Кажется, что если меня не будет рядом, когда она очнётся — я её предам.

А я за неё умру. Теперь я в этом уверен.

Глава 56

Как только Леон выходит из палаты, где находится Монстр, я в прыжке подскакиваю к нему и пытаюсь схватить за грудки, но лекарь устало бьёт меня по рукам:

— Спрячь конечности, паршивец. Совсем мозгов лишился? — едва не рычит на меня, а я готов буквально вытрясти из него информацию о состоянии моей Дарины.

— Как она? Жива? Здорова? Чё ты тянешь? — рычу на него в ответ. Точнее, не я, а встрепенувшаяся драконья сущность. Зверь хочет поскорее увидеть свою любимую самочку, и в этом наши с ним желания совпадают как никогда.

— Жива, — сухо отвечает Леон. — Здорова. Чудо, что сильно не пострадала.

— Спасибо, — искренне благодарю и уже намыливаюсь в сторону палаты, как старший лекарь бесцеремонно встаёт между дверью и мной.

— Она спит под действием восстановительного заклинания, — проговаривает медленно, едва не по слогам. Как будто он взрослый, а я неразумный пацан. — Тебе к ней нельзя.

Неистово хочется дать ему в нос, а лучше — попросить отца отправить его раньше срока на пенсию, но надо держать себя в руках. Иначе обидится и до полного выздоровления меня к ней не пустит.

— Когда можно?

— Завтра с утра.

Долго. Надо найти способ прорваться раньше, иначе я с ума здесь сойду. Пока своими глазами не увижу живую и здоровую Дарину, пускай и спящую, я отсюда не уйду.

Леон отвратительно хмыкает и стоит столбом, подпирая дверь. Судя по расслабленной позе уходить он не торопится. Читает мои мысли?

— Каллахан, — его голос звучит откровенно издевательски, — выход там.

— Я тебе это припомню, — плююсь словами как ядом, но выбора нет — приходится уйти.

Выхожу из крыла, и ветер бросает мне в лицо холодные капли дождя. На улице