Герцог - Кэтрин Коултер

— В полном порядке, но обеспокоена вашим состоянием.

— Ее же могли убить. Господи, куда она смотрела?

— Могли, но не убили. Этот случай взбаламутил всех Робертсонов. Попытайтесь вспомнить, что вы делали на берегу?

— Я купался, — ответил герцог, — эти овцы так воняют. Я хотел смыть с себя запах, прежде чем вернуться в замок. Потом разговаривал с Брэнди, а потом, ах, потом она убежала. Затем я услышал выстрел, а потом — не помню.

Мистер Тревор увидел, как герцог закрыл глаза от боли.

— Я позову коротышку Роберта. Мы поговорим об этом позже.

Ян едва слышал его. Он моргал, перед глазами стоял туман. Ему мерещилась Брэнди, как она покраснела, когда посмотрела на него, каждой клеточкой своего тела желая его.

Потом перед губами возник стакан. Герцог глотнул два или три раза и закрыл глаза, готовый провалиться в темноту.

— Рана заживает. Инфекция не попала, но началась лихорадка, — объявил коротышка Роберт собравшейся в гостиной семье.

Он посмотрел на леди Фелисити, невесту герцога: хрупкая, маленькая женщина. Он с трудом представлял ее в постели с герцогом. Она склонна к обморокам и истерикам и все время то бледнела, то краснела, слушая доктора.

— Сколько может продлиться лихорадка? — спросила Брэнди.

— Трудно сказать, — ответил коротышка Роберт, — есть люди, которые умирают от лихорадки, но, как я уже говорил, герцог молод, силен, и ставлю десять к одному, что он выкарабкается.

— Но он же герцог — завопила Фелисити.

— Разумеется, герцог, — с улыбкой ответил врач, — уверен, титул поможет ему поскорее выздороветь.

— Леди Фелисити имеет в виду, — сказал Джилз с усмешкой, — что герцоги не каждый день оказываются в подобных ситуациях.

— Это уже дело мистера Тревора, — ответил коротышка Роберт, — я больше ничего не могу сделать для его светлости. Я дал Мэбли необходимые рекомендации, а теперь позвольте откланяться.

Бертран проводил его до дверей.

— Плохо дело, — сказал раздраженно Клод, — кажется, никогда в жизни еще моя подагра так меня не беспокоила.

— Я бы предпочел подагру пуле в спине, — заявил Перси с издевкой, так что Клод аж подпрыгнул.

— Нет, не надо, Клод, — возразила леди Аделла. Она сидела перед ними, и, казалось, никто не мог ускользнуть от ее всевидящего ока.

Вернулся Бертран.

— Думаю, Ян не скажет Тревору ничего нового. Не больше, чем Брэнди, во всяком случае.

— А мне кажется, леди Аделла права, — вмешался Клод, — это сделали бродяги.

Брэнди вздохнула и поднялась.

— Простите, бабушка, я должна идти к Фионе. Затем посмотрю, как дела у герцога.

— Не вытягивай так личико, дитя мое, а то напугаешь Фиону до полусмерти, — пошутила леди Аделла, жестом отпустила девушку и обвела взглядом собрание.

— Терпеть не могу загадки и негодяев. То, что мужчина может быть таким подлецом, и, кроме того, в Пендерлиге… меня тошнит от этого.

— Не думаю, леди Аделла, — возразил Перси, — что в числе подозреваемых только мужчины.

— Давай, Перси, — зло отозвался Бертран, — скажи еще, что леди Аделла, приладив ружье к трости, подстрелила герцога.

— Я, конечно, преувеличиваю, дорогой кузен, хотя, если Тревор будет продолжать в том же духе и станет задавать нам умные вопросы, не вижу, почему бы ему не подозревать и женщин тоже.

Фелисити поднялась и обратилась дрожащим голосом к Джилзу.

— Я ужасно себя чувствую. Пришли ко мне Марию, пусть она приготовит мне ванну с лавандой. Господи, черт нас дернул приехать в это проклятое место. Посмотри, что эта страна сделала с несчастным Яном. Лучше бы мы сидели дома.

— Да валите вы, — мило сказала Констанция, — и не надо будет жалеть и ругаться. Действительно, езжайте ко всем чертям.

Фелисити повернулась к ней.

— Ты, жалкий шотландский ребенок. Даже по-английски не можешь нормально говорить. И зачем это твоей идиотке сестре понадобилось увидеть герцога? Ей не стоит ухаживать за ним. Для этого существую я, его невеста. К сожалению, сейчас у меня нет сил. Ненавижу этот замок!

— Я виделся с Яном, — сказал Джилз, — у него лихорадка. Там Мэбли. Он обещал позвать, если будет хуже.

— Мэбли сказал, что у Яна начинается бред, проклятье, — выругался Бертран и стукнул себя кулаком по коленке.

— Что ты проклинаешь, Берти: что герцог бредит или что убийца промахнулся? — поинтересовался Перси.

— Отвратительно, — взвизгнула Констанция и сжала кулачки.

— Мэбли сказал, герцога нельзя оставлять ни на минуту, — прервал перебранку Джилз, — думаю, это охладит пыл возможного убийцы. А теперь, если вы, леди Аделла, не возражаете, мы хотели бы выпить чаю.

Глава 25

— Ты ведь не позволишь, чтобы с Яном что-нибудь случилось? — испуганно спросила малышка Фиона.

Она уже знала, что такое смерть. Ведь дедушка Ангус умер, но тот был старый, вообще было непонятно, как он так долго жил.

Брэнди закутала сестренку в одеяло, наклонилась и поцеловала в лобик.

— Нет, малышка, я не позволю никому причинить ему вред. Не волнуйся. Он сильный и большой, и с ним все будет хорошо, я обещаю.

Она оставила Фиону и пошла в свою комнату. Ей не хотелось участвовать во всей этой суете, которая происходила в гостиной.

В десять часов утра бледная фигурка потихоньку открыла дверь спальни герцога.

— Это я, Мэбли. Как он, лучше?

Старику не хотелось разочаровывать девушку, голос которой был преисполнен надежды.

— Нет, не совсем, мисс Брэнди. Иногда бредит и говорит невпопад. Прошло шесть лет, но он все еще зовет ее.

Мэбли покачал головой. Брэнди уставилась на него.

— Ты говоришь о Марианне?

— Да, мисс Брэнди, я думаю, он никогда не забудет то время.

Мэбли так устал за ночь, что вот-вот готов был упасть. Он плюхнулся на стул и закрыл глаза, вспоминая, каким изможденным вернулся герцог из Франции. Вслух старик произнес:

— Его друзья так беспокоились тогда за него. Даже король прислал свои соболезнования. Грустное было время, да, грустное.

Брэнди взяла себя в руки. «Марианна мертва, — подумала девушка, — а я жива! Если ему хочется увидеть привидение, он его увидит».

— Иди спать, Мэбли, ты на ногах не стоишь. Мэбли скрылся за противоположной дверью.

— Вы позовете меня, мисс, если он уж очень разбуянится?

— Конечно. Запри дверь, пожалуйста. Его светлость и так в опасности, а мне не хочется лишний раз думать о том, что кто-то может застрелить его.

Мэбли ушел, заперев за собой дверь. Он минуту постоял посреди комнаты, где жил уже несколько недель. Подумав о том, что Мораг перестилала ему простыни, старик громко икнул. Он, как и леди Фелисити, больше всего на свете мечтал оказаться дома, в Англии. Молился, чтобы его светлость побыстрее выздоровел, дабы уехать подальше из этой страны, где люди так смешно разговаривают, едят странную пищу и дышат морским, пропитанным солью воздухом.