Восхождение полной луны - Артур Кери

Разумеется, чтобы добраться до них, я должна стать частью команды Джека. Придется сделать еще один шаг к тому, чего он так желает — увидеть меня в должности стража.

— Все на месте, если ты проводишь осмотр, чтобы выяснить это.

В голосе Куинна просквозила едва заметная насмешка. Я посмотрела на него и улыбнулась.

— Девочка желает убедиться в этом воочию.

Мягкая улыбка слегка приподняла уголки его изумительных губ и оживила темные глаза — и то и другое странным образом повлияло на частоту моего пульса. Луна еще не взошла, но возбуждение, подобно потоку огненно-жидкой лавы, растеклось венам — и все это из-за непосредственной близости Куинна.

Подхватив освобожденное Роаном кресло, он подтянул его поближе к кровати.

— Как ты себя чувствуешь?

— Превосходно, — вежливо ответила я. — А ты?

Улыбка стала шире. Он провел пальцем по моей щеке, задержавшись возле рта.

— По крайней мере, твоя кожа больше не горит, — ответил он, не ощутив жара… испепеляющего меня внутри.

— Как твоя рука? — Выпуклость под рукавом его свитера наводила на мысль, что я на совесть потрудилась — его левая рука, по-видимому, была перебинтована не меньше моей.

Куинн пожал плечами:

— Вампир исцеляется почти с той же скоростью, что и волк. Я поправлюсь денька через два.

— Сожалею, что напала на тебя. — Робко улыбнувшись, я добавила: — Оба раза.

Его пальцы соскользнули к моей шее, оставляя на коже горячий след. У него был рассеянный вид — не имеющий ничего общего с жаждой крови, зато всецело соответствующий выражению лица мужчины, оказавшегося один на один с обнаженной женщиной.

— Оба нападения ты совершила под влиянием инстинкта. Так что, здесь нечего прощать.

Его рука достигла моего плеча и скользнула по бинтам. Моя кожа покрылась мурашками, ощущение не имеющее ничего общего со страхом или болью.

— Но кое о чем нам нужно поговорить, — произнесла я.

Его взгляд вернулся к моему лицу. В темной глубине его глаз бушевало пламя, жар которого я ощущала каждой клеточкой своего существа.

— Я хочу тебя, — ответил он.

Видимо, вервольфы не единственные у кого, что на уме, то и на языке, когда дело касается секса.

— Хорошо.

Его пальцы очертили округлость моей груди, и мои соски болезненно напряглись. Вопреки разуму, советующему мне быть осторожней, мое тело кричало: «Да, да!».

— Когда? — тихо спросил Куинн с певучим ирландским акцентом, отчего мой, и без того прерывистый пульс, совсем сбился с ритма.

— Скоро, — с придыханием ответила я. — Не сейчас.

Его пальцы проскользнули под простынь и начали ласкать мои чувствительные соски мучительно-медленными круговыми движениями. Неспешным, подразнивающим движением он потер большим пальцем затвердевший сосок.

— Какая жалость.

Мои гормоны тоже так считали.

— Расскажи мне о волке, который причинил тебе боль, — спросила я.

Куинн прекратил поглаживания, но его пальцы были такими горячими, что казалось, он выжигает клеймо на моей груди. Затем его глаза встретились с моими, в них читалась решимость и твердость. Роан был прав. Этот мужчина никогда не предложит мне ничего, кроме секса. Волк, который побывал в его жизни до меня, полностью разбил сердце этого вампира.

Куинн убрал руки, я тут же пожалела об этом, поскольку любопытство — как далеко он мог зайти, было сильнее желания узнать правду. В ближайшие дни я намерена пойти на поводу своих пытливых инстинктов, прежде чем они погрузят меня в омут желания, из которого я не смогу вынырнуть. Или же в данном случае, потерпеть фиаско с одним из самых сексуальных вампиров, с которым я когда-либо сталкивалась.

Куинн откинулся в кресле, его лицо ничего не выражало.

— Зачем?

— Затем, что Роан посоветовал мне не привязываться слишком к тебе. А так как он редко дает такого рода советы, мне стало любопытно, почему он решил это сделать сейчас.

На его лице отразилось удивление:

— Роан так сказал?

— Ты тоже так говорил, — напомнила я ему. — Из всего услышанного, я сделала вывод, что мы, вервольфы, хороши для секса на разок или два, но не более того?

Его глаза встретились с моими, в их темных глубинах сверкали холод и твердость стали.

— В сущности, да.

— Выходит, ты придерживаешься слишком-человеческих взглядов — вервольфы являются немногим больше шлюх, которые едва или вовсе не контролируют свои базовые инстинкты?

— Да.

Я пренебрежительно фыркнула, ощутив при этом необъяснимое разочарование.

— А я еще считала, что несколько сотен лет смогло вбить в твою башку хотя бы крупицу знаний.

Он мрачно улыбнулся:

— Прожитые столетия послужили для меня хорошей жизненной школой. И исходя из горького опыта с волками, лишний раз доказывают правоту моих убеждений.

Я вспомнила фотографии его невесты и статьи, в которых говорилось о ее исчезновение.

— Эрин была волком, не так ли?

Куинн отрывисто кивнул.

— Что она сделала?

Он недолго колебался с ответом, но все же колебался. Его нежелание говорить на эту тему было очевидно, но все же он намеривался ответить. Разве что предположить, что его желание обладать мной было сильнее, чем желание сохранить свои секреты?

— Мы повстречались во время полнолуния, — тихим, лишенным сексуальности голосом ответил он. — Но лихорадка продолжилась по прошествии этой фазы. Я не мог насытиться ею. Мне казалось, что это любовь.

Я вскинула бровь:

— А оказалось нет?

— Нет. Это оказался наркотик под названием «Вечность».

Я нахмурилась. О наркотике «Вечность» я никогда не слышала, однако большинство из них можно найти в клубах. На этот счет у меня не было сомнений.

— Какое у него действие?

— Имитирует лунную лихорадку в период полнолуния и чье действие не распространяется на вер-созданий.

Я удивленно округлила глаза:

— Это опасно.

— Чрезвычайно. Слава богу, это был всего лишь экспериментальный образец. Эрин работала на компанию разрабатывающую этот препарат и решила провести небольшое апробирование на практике. Я стал ее подопытным образцом.

В таком случае, она была хреновым экспериментатором, потому что никому, у кого есть хоть мало-мальски мозги, не захотелось бы пакостить этому необыкновенному вампиру.

— Выходит, она никогда не любила тебя?

— О, я уверен — она любила мои деньги, — ответил Куинн нейтральным тоном.

Однако старая обида и гнев все же просквозили в его голосе, но я не стала заострять на этом внимания.

— Что случилось?