Войти в одну реку, или Воспоминания архитектора - Иван Иванович Рерберг

стене, отделяющей зрительный зал от окружающего его коридора. По первому вопросу комиссия высказалась за желательность размещения в задней пристройке кроме электрической станции и склада декораций еще двух этажей для уборных артистов и для большого репетиционного зала и за соединение здания Большого театра с расположенным за ним бывшим домом Хомякова. Этот дом был отдан в распоряжение театра для устройства в нем мастерских. По второму вопросу комиссия сочла необходимым произвести подробный осмотр и обследование трещин, прежде чем выносить то или другое решение относительно мер, которые надо было принять для прекращения их образования. Обследование пострадавшей стены и изучение первоначального плана Большого театра показали, что театр, построенный архитектором Бове [67], сильно пострадавший от пожара в пятидесятых годах прошлого столетия и восстановленный архитектором Кавосом [68], имел большой дефект. Был сильно сужен коридор, окружающий зрительный зал, новой каменной стеной, а ложи, которые раньше были укреплены на чугунных кронштейнах, были построены на деревянных стойках и прогонах и были добавлены аванложи. Когда в конце восьмидесятых годов производились работы по подводке фундаментов под стены Большого театра, подковообразную стену вокруг зрительного зала считали более новой и потому фундамента под нее не подвели. Между тем она давала значительную осадку, так как была выстроена очень небрежно, и под ее подошвой фундамента даже не был удален мусор после пожара. Полы коридоров всех ярусов имели значительный уклон к зрительному залу, а ложи, балки которых были заделаны в стены, дали обратный уклон и задрались своими передними свешивающимися частями, своды над коридорами имели значительные трещины.

Комиссия пришла к заключению, что необходимо немедленно приступить к ремонту стены и к подводке под нее нового фундамента, потому что разрушения принимали характер, угрожающий целости здания. Производителем работ назначили меня. Я пригласил контрагента Л. Б. Цигеля и совместно с архитектором С. Ф. Воскресенским [69]мы приступили к организации строительства. Главные работы заключались в подводке фундамента и производились отдельными столбами на глубину до десяти аршин, где залегал грунт бывшего дна реки Неглинки. Постепенно столбы соединялись в одну сплошную стену, и таким образом дальнейшая осадка всей стены вокруг зрительного зала была ликвидирована, трещины были заделаны и своды всех шести ярусов коридоров переложены. Для исправления деформированных лож пришлось вынимать все балки из гнезд и заделывать их на новые места для придания полам лож горизонтального направления. Работы эти были необычайно сложны по той причине, что производились во время функционирования театра, и приходилось все время следить, чтобы вновь образующиеся трещины и выпадающие из сводов кирпичи не представляли опасности для публики. Один раз во время спектакля обрушилась часть свода под ложей Совнаркома, и только существовавшая деревянная подшивка потолка ложи спасла положение. Через полтора года работы были благополучно окончены, и дирекция театра признала, что я сохранил центральную часть театра от полного разрушения. Работами, производившимися в здании Большого театра, все время интересовался В. И. Ленин, и по его желанию я каждый месяц через тов. Горбунова [70] представлял подробный отчет о ходе работы, а со стороны А. С. Енукидзе [71] мы имели постоянную поддержку при получении необходимых для ремонта денег, материалов и рабочей силы. По окончании работ в Бетховенском зале театра я сделал подробный отчет обо всех произведенных работах, иллюстрируя их на экране заготовленными диапозитивами.

Е. К. Малиновская была первым за революционное время директором Большого театра. Я не буду описывать всю ее деятельность того времени и ее настоящую деятельность, когда она снова взяла в свои руки судьбу театра, потому что это составляет предмет истории Большого театра и должно быть подробно описано лицом, более близко стоящим к делу и более знакомым со всеми переживаниями театра. Скажу лишь, что ее энергия, чуткость, горячее отношение ко всем нуждам театра и любовь к искусству сохранили не только положительные традиции сцены, но и все коллективы Большого театра от полного разрушения несознательной толпой. Эта толпа в своей близорукости много раз порывалась все разрушить до основания только для того, чтобы насадить нечто туманное, неопределенное, новое, без понимания, что в искусстве есть много сторон, не поддающихся требованиям политики текущего момента. Интриги, желание некоторых неудачников выдвинуться и занять «тепленькое место» заставили Е. К. Малиновскую, к несчастью, временно оставить дела Большого театра и заняться другими. На смену ей стали появляться такие лица, как Лапицкий, бывший прокурор петербургского суда, Худашев, добродушный парень от станка, никогда не бывавший ни в одном театре, Колосков, страдающий манией разрушения, и другие, не имевшие никакого отношения к подлинному искусству. Когда, например, появился Лапицкий, он даже не нашел нужным обращать внимание на сотрудников театра. Его главные заботы были направлены на то, чтобы освободить несколько комнат в доме Управления театрами и отделать себе квартиру, в которой он долго жил, не имея никакого отношения к театру, и из которой его только с большим трудом удалось впоследствии выселить.

Что касается лично меня, то Лапицкий просто назначил в Большой театр другого архитектора, который, впрочем, также вскоре был удален. Вновь назначенный управляющим всеми театрами Экскузович[72] пригласил меня занять место в Управлении театрами, и я в течение года заведовал и производил ремонт во всех государственных театрах Москвы. В это же время я составил ряд проектов для Большого театра на несгораемый занавес, на постройку громадного брандмауэра между сценой и зрительным залом, на ремонт стропил и на приведение в порядок чердака Большого театра. Чердак уже много лет страдал от проникновения в него теплого воздуха, причем зимой крыша покрывалась толстым слоем инея. При таянии потолок заливало водой, и на чердаке разводилась ужасная сырость. Постепенно я стал отвлекаться от дел Большого театра, которые уже не представляли для меня прежнего интереса, и совместно с архитектором Воскресенским занялся другими работами.

Я в течение года заведовал и производил ремонт во всех государственных театрах Москвы.

Хлебопродукт поручил нам окончание постройки начатого дома на Новинском бульваре, где мы оборудовали большое количество квартир. На Мясницкой мы надстроили этажи и вывели новые флигеля для служебных помещений Нефтесиндиката. С архитектором С. Е. Чернышевым[73] я разрабатывал заказанный нам большой проект нового дома Аркоса, предполагавшегося к постройке на Ильинке; работал на конкурс по составлению проекта дома Электробанка на Неглинной; принимал участие в работах по подводке фундаментов под стены Малого театра и постоянно участвовал в комиссиях и совещаниях. Здание Малого театра находилось в условиях более тяжелых, чем здание Большого театра, вследствие того, что река Неглинка, заключенная в трубу, не только протекала рядом,