Вулкан страстей наивной незабудки - Дарья Донцова

– Почему? – спросила Горти.

– Я задала ей тот же вопрос, – вздохнула я, – и услышала в ответ: «Вдруг бы они с кем-то пооткровенничали, а человек мог сообразить, что ни мать, ни дочь не убивали подонка. Поэтому я подбила их следить друг за другом, везде быть вместе».

– Она нами мастерски манипулировала, – поежилась Гортензия, – буквально парализовала мою и мамину волю, окутала заботой. Мы и не заметили, как попали в полную зависимость от Карины, шагу без нее ступить не могли. Ее муж управляет клиникой, она сама вечно торчит у нас, все проблемы наши решала. Если у меня возникала душевная сумятица, я звонила Каре, она меня лучше психотерапевта понимала. Мама хочет поесть настоящего сыра, который из сельской Франции никогда в Россию не поставляют? Надо позвонить Каре, и сыр будет у нас в холодильнике. Я подцепила грипп? Надо позвонить Каре, и в дом примчится тьма врачей, привезут лекарства. Кара – лампа Аладдина. Кара – волшебная палочка. Кара – фея. Слова «Надо позвонить Каре» – магическое заклинание женщин Моисеенко, оно всегда срабатывало. Мы разучились с мамой что-то делать сами, мы без Кары были как без рук. А она регулярно напоминала мне, что надо приглядывать за Галиной Сергеевной, мол, моя мать родилась в ужасной семье, где все садисты, вместе убивали женщин. Никита, продолжатель этого преступного рода, социопат. Значит, мама больна, просто она умело скрывает свой недуг, но рано или поздно он вырвется наружу. «Горти, не выпускай мать из вида, она может любого человека зарезать». А матери она то же самое про меня пела. Я так боялась, что мама сорвется! Ну каким образом Карина ухитрилась нас так подмять?

– Вами управлял страх, – вздохнула я, – ею тоже. А страх лишает человека способности логически мыслить. Но не только в нем дело! Когда ты и Галина пришли в наш офис для беседы, мы уже знали, что супруг Карины игрок. Он постоянный посетитель подпольных казино, спускает там бешеные деньги. Карина призналась, что он набрал кредитов у ростовщиков. Надеялся отыграться, но ему не везло. Глебу стали грозить, требовать вернуть долги, он постоянно где-то добывал разные суммы, отдавал одному кредитору, становился должником другого, опять играл, снова оказывался с пустыми карманами.

– Ну и ну, – поежилась Гортензия, – мне Кара ничего об этом не говорила.

– Неприятная история, – согласилась я, – Хлебникова долго не знала о проблемах мужа. А Глеб запустил лапу в финансы клиники и признался в содеянном жене, когда с деньгами Моисеенко почти случился крах. Карина чуть не скончалась от страха. Она представила себе, как Галина Сергеевна и Гортензия удивятся, узнав, о банкротстве, решат выяснить, что же произошло со вполне успешной клиникой, наймут юриста, знающего бухгалтера. И тогда станет известно: все средства утекли в руки Глеба… Дружба с Моисеенко лопнет, они более не пустят Кару в дом, она потеряет возможность их контролировать. И тут Галине поставили страшный диагноз, естественно, она бросилась к Карине с вопросом: что делать? Хлебникова сообразила: вот оно – решение ее проблемы. Кара советует Галине Сергеевне ничего не говорить о состоянии своего здоровья дочери, обещает в случае ее смерти никогда не оставлять Гортензию. А у Галины, когда она поняла, что смерть рядом, появилась мысль, что Хлебникова не сможет неусыпно следить за подругой. У Кары работа, муж, она будет приезжать пару раз в неделю, а большую часть времени Горти станет проводить одна, бог весть что придет ей в голову.

– И мама решила выдать меня замуж, – закончила моя собеседница.

– А ты бросилась к Каре за помощью, – продолжала я, – и Хлебникова нашла блестящий выход. Что она вам сказала?

Горти начала тереть ладонью лоб.

– «Мама твоя не отстанет, добьется своего, ты станешь супругой Клебанова и погибнешь от тоски. Хватит трястись над Галиной Сергеевной, надо строить свою жизнь». Ну это не дословно, но суть такова. Пообещала мне устроить выступление на сцене, отвела к Несмеянову.

– Вы подписывали какие-нибудь бумаги, убегая из дома? – спросила я.

– Да, – кивнула Гортензия, – Кара объяснила, что я буду занята, могу уехать на гастроли, вдруг в клинике в это время случится нечто из ряда вон? И я выдала ей доверенность на распоряжение своей денежной частью… или как там это называется. Простите, я совершенно юридически безграмотна. У нас всеми вопросами занимался Глеб.

– Генеральную доверенность? – уточнила я.

Горти пожала плечами.

– Наверное. Помню, что приехала в кабинет к Каре, там сидел нотариус, я подписала кучу бумаг.

– Конечно, вы внимательно прочитали документы? – прищурилась я.

– Нет, – покраснела Гортензия.

– Подмахнули не глядя, – резюмировала я.

– Ну… да, – смутилась Моисеенко, – я так всегда делала. Кара сказала: «Смело ставь везде автографы, я все проверяю».

– Вы оформили доверенность, которая разрешала Карине делать с вашими финансами что угодно, – пояснила я, – снимать их с любых счетов, переводить за рубеж, забирать наличкой. У нее был открытый доступ ко всем вашим банковским активам. А еще вы составили в пользу Хлебниковой завещание. В случае вашей смерти она наследует вашу долю в клинике. И Галина Сергеевна, тоже не глядя, скрепила подписью свою последнюю волю. Если вы обе покинули бы этот мир, Хлебникова получила бы вашу лечебницу.

Гортензия схватилась за щеки.

– Ой!

– Карина рассудила просто, – продолжала я, – у Галины Сергеевны тяжелое заболевание, она долго не протянет. Гортензия же может исчезнуть, никто ее искать не станет. Родных у Горти нет, подруг тоже. А у Хлебниковой есть работодатель Филипп Несмеянов, он отправит вас туда, откуда нет возврата. Карина работала на Филиппа Игоревича, она ставила по его приказу людям импланты.

– Зачем? – удивилась Горти.

Я не имела права рассказывать ей об операции Снегова.

– Это к вам отношения не имеет. Хлебникова находилась постоянно в поисках денег, чтобы оплачивать долги Глеба, вот и связалась с человеком, который творит уголовно наказуемые дела. Сначала Кара думала, что ее денежные проблемы решены, но потом ей стало ясно, что она попала в еще большую беду. И тогда у нее возник план. Галина Сергеевна умирает от болезни, Горти исчезает, Кара получает клинику, продает ее и просит Несмеянова помочь ей и мужу, заплатит Филу необходимую сумму. Филипп Игоревич мастер по созданию «нового» человека. Он выдаст Хлебниковым документы на другие имена, они уедут из Москвы и начнут жизнь сначала. Кредиторам их не найти. Поверьте, трудно отыскать человека, который сменил паспортные данные, биографию, внешность, профессию…

На секунду мне вспомнился Гри, и я договорила:

– Иногда даже тем, кто служит в особых бригадах по поиску людей, не удается отследить пропавшего.

– Боже, – прошептала Гортензия, – она делала с нами, что хотела! Спасибо, что вы ее разоблачили.

– Мы должны были догадаться раньше, – вздохнула я. – В первый раз ваша мать приехала к нам одна. Карина примчалась позднее, стала упрекать Галину Сергеевну за то, что та не поделилась с ней своими намерениями. Моисеенко возразила: «Я же тебе говорила, что очень волнуюсь, а ты меня отговаривала от обращения к детективам». Я тогда решила, что Хлебникова, знавшая о том, как Галину Сергеевну обманывали частные сыщики-мошенники, хотела уберечь ее от очередной моральной травмы и материальных расходов. Но потом я подумала: Карина не возражала против визита Галины к детективам, почему она восстала против нас? Ответ возник не сразу. Мы серьезная организация, а не одинокий мужчина, устроивший офис у себя на кухне. Карина помогала вашей маме, пока знала, что та тратит время и деньги впустую, а когда поняла, что Галина нашла настоящих профи, испугалась и решила не допустить ее встречи с особой бригадой. Но Галина Сергеевна впервые за долгие годы не послушалась «доченьку». Карина ничего не рассказала нам о покупке вами красного платья и велела Галине Сергеевне не сообщать об этом. Хлебникова сначала утаила от меня, что у вас был брат. Когда я спросила ее про пожар и попыталась узнать у нее, кто такая Елизавета Гавриловна, она выдала краткую версию этой истории. Ни словом не обмолвилась о проблемах Никиты, просто сообщила, что у вас был брат. Потом мы проверили ваши счета, поняли, что деньгами свободно распоряжается Хлебникова…

– Вот почему она так требовала, чтобы я написала открытку в мае, – прошептала Гортензия, – идея посылать маме карточки не моя. Карина сказала, что это необходимо ради спокойствия Галины Сергеевны.

– Нет, – усмехнулась я, – Хлебникова не хотела, чтобы вас искала полиция. Открытка – доказательство добровольного ухода и того, что вы живы. Вы совершеннолетняя, имеете право отправиться куда пожелаете. Карина не хотела, чтобы вы вернулись домой. Она надеялась, что тоска по дочери быстро убьет Галину Сергеевну. И ваша мать поверила, что вы ее бросили, перестала вас искать, смирилась, у нее, как рассказывала Кара, началось обострение недуга, и вдруг! В мае нет открытки! Это побудило Галину прийти в себя и вновь затеять поиски.