Образ смерти - Робертс Нора

– Двигай по своим делам, приятель.

– Сука, – сказал мальчишка, пока самаритянин всматривался в жетон.

И, как злобный терьер, впился зубами ей в ногу.

– Человеческие укусы гораздо опаснее, чем укусы животных. – Теперь Пибоди сидела за рулем, а Ева на пассажирском сиденье закатывала штанину и осматривала нанесенный ущерб. – И он прорвал кожу, – сочувственно морщась, заметила Пибоди. – Черт, здорово он тебя цапнул.

– Вот дрянь! Сукин сын! Посмотрим, как ему понравится, когда мы приплюсуем к краже нападение на офицера полиции. У Кусачего Мальчика в карманах пальто нашли два десятка бумажников.

– Надо будет это продезинфицировать.

– Из-за него я потеряла седан. За одно это я бы его до крови избила. – Пибоди где-то отыскала чистый платок, а Ева попыталась перевязать им ранку. – Свернул за угол, как только поднялся шум. Вот так он всегда действует. Избегает столкновений, не привлекает внимания. Черт бы его побрал, сукина сына.

– Держу пари, здорово болит. А ты уверена, что это тот самый тип?

– Что ж я, по-твоему, «хвоста» не распознаю?

– Тут вопроса нет. Просто я не понимаю, зачем ему за нами следить? Наверно, хочет вызнать, что нам известно. Но какой смысл? Ну, допустим, узнал он, куда мы ездили. Ну и что? Это же элементарно. Мы же ведем следствие.

– Он хочет уловить мой рабочий ритм, мои действия, мои ходы. Вычислить распорядок.

– С какой стати… – Тут до Пибоди дошло, и она подпрыгнула на сиденье. – Разрази меня гром! Он тебя выслеживает?

Ева продолжала думать о своем.

– Он что же думает, я «хвоста» не замечу? – Она опустила штанину: не хотелось смотреть на следы зубов. Почему-то от этого становилось только хуже. – Думает, он может меня вычислить. Черта с два. На этот раз он не знает свой объект. Он – ха! – откусил больше, чем может прожевать.

– И давно ты знаешь, что он выбрал тебя? – осведомилась Пибоди.

– Знаю? Да где-то с полчаса. Проигрывала эту возможность какое-то время, но теперь, когда он стал следить за нами, сомнений не осталось.

– Могла бы поделиться со своей напарницей.

– Не начинай, – поморщилась Ева. – Это была всего лишь одна из тысячи гипотез. Теперь я повысила ее до высокой степени вероятности, и ты первая об этом узнала. Черный седан, очень скромный – что соответствует его профилю, – круглые фары, никаких прибамбасов на капоте. Если не ошибаюсь, решетка радиатора с пятью прутьями. По такому описанию можно попробовать установить модель.

Ева чуть не вздохнула с облегчением, когда Пибоди повернула в подземный гараж полицейского управления. Ей хотелось поскорее положить заморозку на проклятую ногу.

– Я только разобрала, что номера нью-йоркские. Еле-еле разглядела цвет номеров. Слишком далеко, слишком много снега, номер разглядеть не смогла.

– Укус надо побыстрее обработать.

– Ладно, ладно.

– А еще тебе нужен хотя бы час в комнате для отдыха. Ты с ног падаешь.

– Терпеть не могу эту ночлежку. – Морщась от боли, Ева выбралась из машины. – Если мне надо будет поспать часок, посплю на полу у себя в кабинете. Ничего, для меня и так сойдет. Сделай мне одолжение, – добавила Ева, хромая к лифту. – Назначь встречу с Уитни и Мирой. Срочно. А я пойду стащу в санчасти немного спирта и бинт.

– Не надо ничего тащить. Они сами тебя обработают.

– Не хочу я, чтобы они меня обрабатывали, – проворчала Ева. – Я их ненавижу. Просто возьму, что мне нужно, и сама все сделаю.

Ева зашла в санчасть и совершила – если называть вещи своими именами – акт примитивной кражи: прикарманила нужные ей медикаменты, никому ничего не сказав.

Но если бы она сказала, они настояли бы, что им надо осмотреть рану. А если бы она показала рану, они бы набросились на нее, как стая хорьков, с криками, что рану надо обработать на месте. А ей всего-то и надо, что промыть спиртом да пластырь сверху налепить. Ну, ладно-ладно, может, и таблетку принять от боли.

Когда Ева вошла в кабинет, там ее уже ждал Рорк.

– Ну-ка, покажи.

– Покажи что?

Вместо ответа он лишь поднял брови.

– Чертова Пибоди! Не могла не растрепать.

Ева извлекла из кармана украденное, побросала на стол. Потом она повесила пальто на вешалку и села, положив ногу на стол.

Рорк осмотрел рану, когда она задрала штанину, и присвистнул.

– Паршивое дело.

– Подумаешь, цапнул какой-то уличный воришка! Бывало хуже.

– Это верно. – И все-таки он сам промыл, обработал и забинтовал ногу. Потом наклонился и поцеловал рядом с забинтованным местом. – Вот так-то лучше.

– Он за мной следил.

Теперь Рорк выпрямился, и веселый огонек в его глазах угас.

– Ты не имеешь в виду уличного воришку?

– Я его расшифровала. Черный седан. Номеров не разобрала, но, думаю, мы сможем установить модель, может, даже год. Я бы больше узнала, черт, да я могла бы его задержать, если бы этот маленький ублюдок не выбежал на мостовую. Мне ж надо было машину вести, а не то я бы врезалась в лимузин, задевший этого сопляка. Между прочим, лимузин врезался во внедорожник прямо передо мной.

– Но сам он вряд ли знает, что ты его расшифровала.

– Наверняка не знает. Не думаю, чтобы он мог догадаться. Просто он осторожен. Перед ним на дороге случилась какая-то неприятность, и он тут же слинял, чтобы не вмешиваться. Если он все утро катался по городу следом за мной, мог и не видеть новостей по телевизору со своей рожей. Но еще увидит. – Ева заерзала, пытаясь устроиться поудобнее и облегчить пульсирующую боль в икроножной мышце. – Будь другом, а? Принеси кофейку.

Рорк подошел к автоповару.

– Твой следующий шаг?

– Совещание с Уитни и Мирой. Надо обсудить возможность ловли на живца. Потом загляну к членам опергруппы, надо ввести новые данные. Потом в какой-то момент мне нужен час или два, чтобы просто подумать. Надо проработать все это в голове, поиграть с этим.

Рорк принес ей кофе.

– Как лицо, кровно заинтересованное в живце, настаиваю на присутствии при совещании.

– И не надоели тебе эти совещания в верхах? Ладно, но я настаиваю, чтобы кнопки ты оставил за пределами совещательной комнаты.

– Прошу прощения, какие кнопки? – растерялся Рорк.

– Кнопки, – повторила Ева. – Если кнопок нет, не на что нажимать. – Она откинула голову назад и целую минуту просидела неподвижно, пока кофе творил свое волшебство, разливаясь по жилам. – И не забывай, что я не просто наживка, но еще и крутой коп.

– С укусом ублюдочного воришки на мускулистой икре.

– Ну… – Ева хотела сказать «укуси меня», но вовремя спохватилась, – да, – закончила она неуклюже.

В кабинет вошла Пибоди.

– Даллас? Как нога?

– Нормально. И с этой минуты не обсуждается. Даже не упоминается.

– Майор и доктор Мира примут нас в кабинете майора через двадцать минут.

– Годится.

– Пришел офицер Гил Ньюкирк. Он в конференц-зале.

– Иду.

Гил Ньюкирк хорошо смотрелся в форме. По одному его виду было ясно, что этот человек надежен, как скала. На языке Евы это означало, что он хорошо знал, что такое дежурство на улице. В его лице была та самая твердость, которую, как она полагала, Фини называл «закалкой».

Они несколько раз встречались раньше, она считала его человеком разумным, честным и прямым.

– Офицер Ньюкирк!

– Лейтенант! – Он крепко пожал протянутую руку. – У вас тут, похоже, солидная контора образовалась.

– У меня хорошая команда. Сужаем поле поиска.

– Рад это слышать. Хотел бы я принести вам нечто более существенное. Если у вас есть время…

– Присядьте. – Ева жестом пригласила его сесть за длинный стол для совещаний.

– У вас есть его лицо. – Ньюкирк кивком указал на рисунок, прикрепленный к одной из четырех досок. – Я уже видел его по телевизору, изучал, старался переместить это лицо в свои воспоминания девятилетней давности, когда опрашивал соседей убитых женщин и других свидетелей. Их было так много, лейтенант… Мне это лицо никого не напоминает.