Загадочные края - Вера Ковальчук

больше трёх-, четырёх-, иногда пятиэтажные, основания и первый этаж сложены из камня, а остальные этажи – из дерева. Встречались и дома, облицованные каменными плитами до самой крыши, но эти принадлежали людям богатым. Семейство следовало по улицам, где селились в основном состоятельные горожане, а потому было чем полюбоваться по пути. И богачи, и те, кто всё же считал деньги, старались украшать свои жилища – кто резными деревянными наличниками, а кто и каменным кружевом, вышедшим из-под руки настоящего мастера. Встречались барельефы, вделанные в стены, и даже скульптуры, но куда реже, стояли они в нишах и изображали, видимо, почитаемых богов.

Попались по дороге и два храма – небольшие, ладные, в стиле, смешивающем романский и готический. Эта строгость и монолитность строения, притом воздушная лёгкость украшений, окон и дверей, внушала уважение и очаровывала.

Замок оказался возведён в лучших традициях подобных построек – три круга стен и, наконец, заключённый в каменный овал целый парк, изобилующий красивыми павильонами, которые были построены значительно позже, чем стены или дворец. Маленький кортеж прошёл через трое ворот, потом по дороге, опоясывающей парк, и остановился у широкой каменной лестницы, ведущей к парадному входу.

Ингрид неловко спешилась. Она оглядывалась, любуясь необычной для неё, немного напоминающей готическую, архитектурой, плавными линиями строений и их деталей. Дворец был пятиэтажным, с двумя крыльями, с изящными колоннами и стрельчатыми окнами, хотя на фасадах можно было видеть и прямоугольные, и квадратные, и даже круглые. Парадный фасад, обращённый к парку, был слегка вогнут, лестница полукруглая, а над пятым этажом возносились в небо шпили нескольких небольших башенок.

– Красиво? – спросил, подойдя, Сорглан.

– Очень.

– Не цепляйся за узду, коня заберут. Идём.

Ингрид поспешила за отцом к ступеням, она боялась потеряться. Сорглан же держался непринуждённо, он помог супруге выбраться из экипажа, где с ней ехали обе горничные (им помогли выйти слуги, которые подбежали забрать лошадей).

– Идём, – повторил граф. – Ты устала, Алклета?

– Немного. Ничего…

– Ингрид?

– Я-то нет. С чего мне уставать? Вот поспать бы я не отказалась.

Граф рассмеялся.

– Мы почти на месте. Надеюсь, нам приготовили те же покои?

Им навстречу вышел немолодой – лет пятидесяти на вид – человек в чёрном одеянии с одним тонким красным кантом – немного мрачноватый, задумчивый, но одновременно до странного величественный – и коротко кивнул.

– Его величество будет рад видеть вас сегодня вечером на балу.

– Сегодня бал? – охнула графиня.

– Да, миледи. – Он перевёл взгляд своих странных, удлинённых глаз на Ингрид. Взгляд оказался очень сильным, выворачивающим душу, и она не стала пытаться выдержать его, отвела глаза. – Приветствую вас здесь от имени моего господина, императора.

– Благодарю, Альдар, – Сорглан вежливо кивнул.

– Рад тебя видеть, Сорглан. Прошу вас. – Альдар развернулся и пошёл ко входу.

– Кто он? – тихонько спросила Ингрид.

– Официально всего лишь распорядитель. Он стал им после того, как потерял возможность сражаться. Он один из ближайших друзей императора и боевой сподвижник его отца. Я бился под его началом ещё когда был семнадцатилетним юнцом, а потом мы ходили в бой вместе.

– Да уж, на распорядителя он не слишком похож. – Ингрид покачала головой. – А почему он больше не может сражаться?

– Его не однажды ранили, а последний раз повредили сухожилие на правой руке. Ты, конечно, не заметила, но он ею почти не владеет. Да, это не такая уж беда для военачальника, но и возраст давал о себе знать. Ему почти семьдесят.

– Сколько? – изумилась Ингрид. – Я бы дала ему лет пятьдесят. – И покраснела, потому что Альдар обернулся, кривовато усмехаясь, вполне ясно давая понять, что по крайней мере часть сказанного слышал.

Покои, выделенные графу Бергденскому, состояли из семи разноразмерных комнат, одну из них, совсем крохотную, зато угловую и с балкончиком, выделили Ингрид. Обстановки было немного – кровать с балдахином, стол, два лёгких кресла, сундук для одежды – но зато обилие гобеленов могло поразить кого угодно. Это были и тканые, и вышитые полотнища с искусно выведенными узорами и картинами, самыми разнообразными, на все вкусы. Ковров не было, и потому гобелены застилали пол, укрывали стены, а не только висели в оконных проёмах, как здесь было принято.

Эльгинн поспешила за госпожой, она приняла от неё плащ, стянула с её ног сапоги и убежала, чтоб разузнать, что да как. А Ингрид повалилась на мягкую постель, прикрытую шёлковым одеялом, и задремала – она не любила тек рано вставать, как пришлось в этот день.

15

После полудня принесли обед – паштеты, популярный у местных суп с овечьим сыром, гуся и жареную свинину в каком-то замысловатом, очень вкусном соусе. Обедали в общей гостиной, где слуги, едва разыскав одну из скатертей, наспех накрыли стол. С императорского стола предложили также вино – пряное, сладкое и густое – но Алклета и Ингрид предпочли самодельный чай, а Сорглан обошёлся без того и другого. Канут не пришёл, задержался на грузовых кораблях, да его и не ждали раньше вечера. Ингрид жевала паштет с хлебом и думала, каково ему, бедняге, без обеда и на ветру. Но дело надо было делать, и теперь от Канута зависело, насколько хорошо будут сохранены богатства Бергдена. Впрочем, Сорглан безоговорочно доверял сыну.

После обеда слуги принесли несколько сундуков с платьями, и Алклета открыла их своим ключом, висящим в связке на поясе. Нужно было всё вынуть, пересмотреть и по возможности разгладить – здесь это делали деревянной планкой, приспособленной к ручке и, конечно, делали плохо. Графиня должна была также подобрать одеяния для мужа и сына, а это тоже было нелегко. Всё, что было привезено, вытряхнули прямо на пол, на чистые гобелены, на столы и сундуки. Сорглан, чтоб не смущать женщин и не мешаться в дело, в котором ничего не хотел понимать, ушёл куда-то – он планировал вернуться перед самым балом и надеть то, что подберёт ему жена. Он никогда не спорил, что надеть.

– Хоть ванну прими, пап! – закричала ему вслед Ингрид, но он ничего не ответил.

Они перебрали все платья, привезённые с собой, и распределили, что когда надевать. На этот бал Ингрид выбрала голубое с белым – оно шло ей, и можно было надеяться, что первое впечатление, произведённое ею, будет вполне благоприятным. Она почему-то волновалась о том, что подумают о