Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы) - Павел Буркин

  Первыми переправили девушек: чем скорее они покинут крепость, тем легче будет вывести остальных. Потом по рукам пошли раненые, связки стрел и копий, аккуратно свернутые кольчуги, мечи и щиты... Каждая мелкая группа, выходя из цитадели, увешивалась тюками со снаряжением. Оставили только золото, которого тоже оказалось немало. Но куда оно денется из города? А при прорыве, глядишь, хоть немного затруднит передвижение алков.

  После полудня большая часть снаряжения и все стрелы оказались на том берегу. То-то будет ругани, когда они войдут в пустую тюрьму... Но пока что, видимо, ни алки, ни сколенцы из роты рыцаря Империи с незапоминающимся именем, ничего не заподозрили. Моррест даже рискнул устроить вылазку силами "полусотни" Кестана. Двадцать с немногим оставшихся в строю бойцов, по одному выскользнув через калитку, короткой перебежкой домчались до ближайших домов, ворвались внутрь и, перебив десяток наблюдателей, двинулись дальше. Они дошли почти до конца квартала, где были встречены градом стрел. Похоже, сколенские дворяне после бойни у стен резко зауважали защитников: не пытаясь двинуться навстречу, засели в домах и стали отстреливаться. Кестану хватило ума не терять людей в напрасной стычке: точно так же оставив наблюдателей, он повел своих назад: самое удивительное, вылазка обошлась вообще без потерь. И уж точно никого из алков и сколенцев-предателей не осталось в ближайших кварталах. Подсмотреть эвакуацию стало некому. Теперь пришел черед покидать уже обжитую и ставшую почти уютной тюрьму, которую сколенцы оставляли необычно неохотно. И здесь последней отходила полусотня Кестана, а за ней - те наблюдатели, скрытно выбравшиеся из домов. Все проходило гладко, будто по писанному - как будто ветреная девчонка удача решила вознаградить их за ночные беды и потери.

  - Сир Торстейн, нам еще жить не надоело!

  Сотники - Хальдор ван Ормаг, Олберт ван Грейм и Фрамид ван Вадри - были мрачнее тучи. Плечо последнего охватывала окровавленная повязка: только что оттуда вырезали стрелу. Каждое движение наверняка причиняло адскую боль, но сотник ничем ее не показывал. Стоял, возвышаясь над командиром роты недовольной горой мяса.

  - У меня в сотне сорок шесть только погибших! - едва сдерживаясь, чтобы не заорать в лицо "рыцарю Империи матом, пробасил Фрамид. - А остальные почти все едва на ногах держатся. Чем атаковать-то?! Пусть, вон, Ророг попробует, а ворота цитадели на алков оставит. Что он в резерве стоит, когда другие гибнут?

  - Ты сам знаешь, Ророг мне не подчиняется.

  Что верно, то верно. Как ни странно, у бывших сколенских рыцарей на алкской службе не было единого командира. Три сотни были объединены в роту Торстейна. А четвертая входила в алкскую роту и подчинялась ее командиру. Как подозревал рыцарь Империи, все не просто так: если одни взбунтуются, всегда можно поручить мясницкую работу другим. И "другие" пойдут: их командир захочет занять твое место, а рядовые солдаты вспомнят, как их самих усмиряли нынешние бунтовщики. Очень удобно. Пусть одни сколенские свиньи убивают других.

  - Да плевать мне, кто кому подчиняется! - вспылил более спокойный, но все же не как камень, Олберт ван Грейм. - У меня вон тоже тридцать семь погибло! И еще девятеро, неизвестно, доживут ли до ночи. Кто на стены-то полезет?! Хочешь атаковать - сам лезь!

  - Как хотите, господа, а если мы не возьмем крепость, наместник возьмет наши головы!

  - Может, тогда ну его, наместника-то? - вдруг произнес третий. Он был самым старшим среди четверых командиров, даже успел послужить до Великой Ночи, а потому помнил прежнюю Империю, не в пример молодым. - Мы все-таки сколенцы.

  Торстейн воровато оглянулся - слышал ли кто-нибудь, кроме них четверых? Если слышал, доносить надо немедленно, пока наместник не решит, что они все в сговоре. Тогда можно будет отделаться лишь головой старого идиота. Нет, никто не слышал. Уже лучше. Но Хальдора явно пора снимать. Сомневающийся на войне долго не живет, а если сомневается командир, не жильцы и его солдаты.

  - Сдурел?! Если не с алками, то с кем? С быдлом, что под стенами? Уж они тебя посадят... Только не на трон, а на кол задницей. После того, что тут было, пути назад нет! Алки хоть жить дают...

  - А кто кричал, мол, перебьют нас всех алки, если не подчинимся? А жрецы проклянут еще, как отринувших присягу? Я, что ли?

  Прав он, если разобраться, прав. Не обязательно было поворачивать оружие против алков, которым и правда после Кровавых топей присягали. Было достаточно сразу после Гверифа податься в леса - и поминай, как звали. Мы не с бунтовщиками, но и не с алками. И прямой ложью были слова командира роты, что их всех убьют, и семьи тоже, если хоть один откажется выполнять приказ. Не говорил такого комендант, а сказал бы - не выполнил бы свою угрозу: без сколенских "союзников" город ему не удержать. Но как тогда избежать распада роты, как сохранить даже ту жалкую власть, которую ему оставили алки? А теперь они и сами понимают, что накрепко связали свои судьбы с державой Амори, совершили непрощаемое, и пути назад нет. Разве что у Ророга, но если ему поручили охранять ворота - значит, у него своя цепь.

  - Могли и убить. А Эвинна не "может", а точно убьет. Усекаешь разницу, старый?

  И правда, Хальдор опустил почти седую голову.

  - Во что ж ты, отродье Ирлифово, нас втравил...

  - Но-но, я все-таки твой командир! А то и коменданту доложиться недолго. Пощадил тебя той ночью, когда ты малявок рубить не хотел. А ведь скажи я тогда сиру коменданту - кормить бы тебе ворон на виселице!

  Наверное, Торстейн хотел сказать еще что-нибудь. Его речь оборвал гонец - примчавшийся со стороны передовой паренек. Перепуганное лицо, щит с разрубленным краем и торчащими обломками стрел, потерянное где-то копье свидетельствовали: там, откуда он прибыл, творится что-то непонятное.

  - Мятежники! - выдохнул он. - Много! Нас режут!

  - "Много" - не ответ, - строго уточнил Хальдор.

  - Я не считал, - парень пытался отдышаться, получалось плохо. "Четыреста шагов пробежать не может! - подумал Хальдор. - Ну и молодежь пошла..." Впрочем, вполне возможно, на него просто нагнали страху. - Но наблюдателей точно перерезали, если до нас добрались.

  - Спокойнее. И по порядку. Ты кем послан?

  - Так пятидесятником нашим. Валигаром ван Халлаймом.

  "Значит, мятежники шагов двести прошли. Полпути до нас - однако... Но почему не слышно шума? Там же бой должен идти!"

  - Сир пятидесятник приказал отойти и занять оборону по Оружейной улице...

  Оружейной улицей именовалась совсем короткая и узкая улочка, отделяющая от соседей ближайшие к долговой тюрьме кварталы. Что и понятно: приличных оружейников всегда мало, оттого они и на вес золота. Правда, теперь оружейников в Макебалах не стало вовсе. Ну, разве что, человек десять оставили, дабы было кому чинить оружие и доспехи. Но они в цитадели и под надежной охраной.