Яркий закат Речи Посполитой: Ян Собеский, Август Сильный, Станислав Лещинский - Людмила Ивонина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перед Людовиком XV стояла задача не только обеспечить Станиславу выигрыш на выборах, но и сделать так, чтобы он появился над Вислой раньше, чем его конкурент. Поэтому он отправил к польским берегам эскадру в составе девяти кораблей, трех фрегатов и корвета под командой графа де ля Люзерна. Официально считалось, что эскадра будет конвоировать корабль Le Fleuron, на борту которого будет находиться Станислав. Но в ночь с 27 на 28 августа в Бресте на Le Fleuron поднялся шевалье де Трианж в костюме претендента на польский трон, а сам Лещинский отправился в Польшу инкогнито и по суше уже 22 августа, за три дня до открытия Элекционного сейма. В заблуждение была введена вся Европа и даже вездесущая британская пресса, сообщавшая о прибытии Станислава на корабль. Сам он путешествовал в родные края через Мец, Дюссельдорф и Берлин под именем Эрнста Брамбака, приказчика купца Георга Бавера, в роли которого выступал шевалье Данделот. В Варшаве Станислав остановился в доме де Монти, а 9 сентября неожиданно появился в костеле Святого Креста, что шляхта и жители столицы восприняли с большим энтузиазмом[209].
После избрания и благополучной доставки Лещинского в Польшу Версаль посчитал свою миссию выполненной, и французские корабли, стоявшие на рейде в Копенгагене, отправились обратно в Брест. Но судьба Станислава была решена не в Варшаве.
Опорой для противников Франции – России и монархии Габсбургов было литовское дворянство – региментарь литовский князь Михаил Вишневецкий и князь Михаил-Казимир Радзивилл. Прогабсбургски были настроены воевода Краковский князь Федр Любомирский и каштелян Краковский князь Ян Вишневецкий. Еще в феврале 1733 года они организовали в Кракове конфедерацию и захватили соляные копи, но, не получив военной помощи от Австрии, вскоре подчинились примасу Потоцкому. Несогласные с избранием Станислава делегаты ушли на другой берег Вислы в предместье Прагу. Создав конфедерацию и пользуясь правом liberum veto, меньшинство шляхты и магнатов отправило в Россию «Декларацию доброжелательности» с призывом защитить «форму правления» в Речи Посполитой. «Доброжелательные» заявляли, что «Мы признаем королем того, кто окажется достойнейшим и кого даст нам Бог, будет ли это Пяст или чужестранец. Мы не обязуемся союзным дворам за оказанную нам помощь никакой вещественной благодарностью, но обязуемся только не предпринимать ничего такого, что могло бы нарушить вечную дружбу между нами и ими». В числе «доброжелательных» были маршалок великий коронный Юзеф Мнишек, епископ Краковский Ян Липский, Радзивиллы, Любомирские, Сапеги… Они не поставили своих подписей под Декларацией, но это было очевидно благодаря списку лиц, имения которых русские войска должны были щадить.
Петербург получил реальный повод для вмешательства, чем и не замедлил воспользоваться. В Польшу было решено ввести уже стоявший на границах «ограниченный контингент» войск из 18 полков пехоты и 10 полков кавалерии, плюс иррегулярные силы (13 тысяч казаков и 3 тысячи калмыков) общей численностью 30 тысяч солдат. Эту армию возглавил губернатор Лифляндии генерал-аншеф Петр Ласси. 20 сентября Ласси вошел в предместье Варшавы Прагу, а 24 сентября противники Лещинского в количестве 1 тысячи человек под «сенью дружеских штыков» избрали на престол Фридриха Августа Саксонского под именем Августа III. Так началась очередная европейская война – за Польское наследство[210].
22 сентября Лещинский в сопровождении посла Монти и своих сторонников бежал из Варшавы и укрылся в Данциге (Гданьске). Ими было сформировано несколько конфедераций по всей Речи Посполитой, которые начали гражданскую войну со сторонниками Августа III. Но Станислав, понимая, что они вряд ли способны противостоять русской армии, очень рассчитывал на французскую помощь. Решение проблемы он видел во вторжении французских сил в Саксонию: тогда его зять сможет сделать с Августом III то же самое, что в свое время сделал Карл XII с Августом II, т. е. заставить отказаться от короны Польши. Опытный человек, знавший ситуацию на родине, он писал дочери Марии: «Если король Людовик не овладеет Саксонией, то я буду вынужден покинуть Польшу и возвратиться во Францию». Он помнил, что Август II больше дорожил Саксонией, нежели польской короной, и вполне оправданно полагал, что и его сын думает так же. И если у России и Австрии не окажется приемлемого кандидата, то у него есть шанс утвердиться в Варшаве.
Тем временем Август III с корпусом саксонцев (10 тысяч человек) вступил в Польшу и 1 января 1734 года короновался в Вавельском соборе. Желал ли Людовик идти в Саксонию, или нет, но к Данцигу эскадру послал. Ласси опередил его, осадив город 22 февраля 1734 года всего с 12 тысячами человек. Русский полководец начал его артиллерийский обстрел, но так как у него были лишь орудия полевой артиллерии, да и тех удалось подтянуть мало, стрельба почти не приносила вреда Данцигу. Обстрелу мешал и сильный огонь польских крепостных орудий, превосходящих числом русские пушки. По мнению Ласси, оснащенный хорошей артиллерией Данциг нельзя штурмовать с такой ничтожной артиллерией и армией, как та, что была в его распоряжении. Мало того, морозы и обильные снегопады изнуряли солдат, занимавших открытые позиции. Все вместе обрекало русские силы под Гданьском на длительное противостояние.
Осторожность Ласси не понравилась в Петербурге, и в марте на посту командующего русско-саксонскими силами его сменил фельдмаршал Буркхарт Христофор фон Миних – скорее талантливый инженер-гидротехник, нежели полководец. Впоследствии и Миних получил упреки за долгую осаду и за допущение бегства Лещинского из города. Оправдываясь, фельдмаршал писал: «В Данциге было 30 000 вооруженных войск, я же не располагал и 20 000, чтобы вести осаду, а между тем линия окружения крепости простиралась на девять немецких миль»[211](1 немецкая миля составляла примерно 8 км). Тем временем английская печать сообщала, что город окружен почти 100 тысячами опытных солдат[212].
В условиях осады Станиславу Лещинскому приходилось нелегко. Польский гарнизон с учетом ополчения и шведских волонтеров насчитывал примерно 40 тысяч человек, но реально боеспособных солдат было около 15 тысяч. При этом магистрат города вынес решение, что за размещение и кормежку солдат платит сам король, хотя горожане готовы были помочь ему с провизией. Станислав вел себя деликатно и с присущим ему терпением
