Яркий закат Речи Посполитой: Ян Собеский, Август Сильный, Станислав Лещинский - Людмила Ивонина

Август II был торжественно похоронен в Вавельском соборе. Его внутренности хранятся в костеле Капуцинов в Варшаве, а сердце погребено в Кафедральном соборе в Дрездене. Говорят, если мимо проходит красивая женщина, оно начинает биться…

И по сей день символом Дрездена является Золотой всадник, изображающий короля-курфюрста, скачущего в направлении Польши. На золотом коне, в золотых римских доспехах и сандалиях он встречает гостей при входе в исторический центр города. Изготовление памятника, вылитого из меди Людвигом Видеманом по эскизам французского скульптора Жозефа Винаше, началось еще при жизни курфюрста-короля в 1732 году. В 1735 году его покрыли амальгамным золотом, а спустя год памятник торжественно был открыт. Во время Второй мировой войны Золотого всадника демонтировали и спрятали, а в 1956 году в связи с 750-летием Дрездена после реставрации и покрытия новым слоем золота установили на прежнем месте.

Вторая корона Станислава Лещинского

Возвратив польскую корону Августу Сильному, Станислав бежал в померанский Штеттин, а оттуда в Швецию, куда он еще раньше отправил жену и детей. Поселились Лещинские в городе Кристианстад. Их семья была популярна в Швеции, супругов часто приглашали на приемы, а Екатерина Лещинская стала подругой вдовствующей королевы Гедвиги Элеоноры, которая до самой своей смерти в 1715 году подчеркивала свою роль хозяйки и первой леди Швеции. Вместе с тем, оказавшись не у дел, второй польский король ощущал себя «не в своей тарелке». К тому же он видел, что после возвращения Августа Сильного на трон стабилизации ситуации в Речи Посполитой, находившейся в состоянии войны, не произошло. В 1712 году он решился на отчаянный шаг – инкогнито, в мундире французского офицера, отправившись с небольшим сопровождением через земли Габсбургов в Турцию, где тогда находился Карл XII в поисках союза с султаном против России и Польши. Миссия Лещинского закончилась полным фиаско: шведский король не желал мира для его родины и даже не утвердил факт его отречения от трона.

С позволения еще отчаянно цеплявшегося за войну Карла XII в 1714 году семья Лещинских переехала в княжество Цвайбрюккен, которое шведский король предоставил Станиславу во владение. В попытках отвлечься и жить дальше, Лещинский занялся перестройкой и украшением своей резиденции, а также пригласил французскую театральную труппу, которая стала называться «Театр Его Милости Короля Польского». Но жизнь его семьи в Цвайбрюккене была омрачена двумя тяжелыми обстоятельствами. В 1716 году саксонский офицер Лакруа совершил покушение на Лещинского, которого спас Станислав Понятовский – по иронии судьбы, отец последнего короля Польши Станислава II Августа Понятовского. А в 1717 году скончалась любимая дочь Станислава Анна, отличавшаяся не только красотой, но и выдающимся интеллектом.

После гибели в 1718 году своего покровителя – шведского короля – Лещинский был вынужден покинуть свое княжество и просить герцога Лотарингии Леопольда I об убежище, после чего с разрешения Регента Франции герцога Филиппа Орлеанского поселился в Виссембурге (Висамбуре) в Эльзасе, где он проживал с 1719 по 1725 год. Приняли Станислава по-королевски – его супруга Катаржина обрела штат фрейлин во главе с графиней де Линаж, а он сам – полк кавалерии, выполнявший функции его гвардии. При дворе Лещинских также пребывали поляки – два иезуита, воевода Михал Тарло и маршалок Станислав Мешек.

У Станислава еще оставался шанс вернуться в Варшаву и после смерти Карла XII, которая не повлияла на нейтральное отношение к нему русского царя. Недовольный поведением Августа Сильного, Петр через своего посланника Г. Ф. Долгорукого в 1719 году вел активную переписку с анти-королевской партией в Великом княжестве Литовском. В одном из своих писем Петр отмечал: «Не видим мы никакой от него (Лещинского – Л. И.) себе опасности», поскольку «протектор оного король швецкой уже умер». Исчезновение шведской угрозы открывало для Станислава путь к трону с согласия и при поддержке российского государя. Он не стал упускать свой шанс и вступил в переписку с Меншиковым, отправляя в Россию курьера за курьером. Однако Ништадский мирный договор, отразив изменение политической ситуации, ни словом не упомянул о Лещинском.

Скоро судьба улыбнулась поверженному скитальцу – в 1725 году его дочь Мария стала невестой юного французского короля Людовика XV. После свадьбы Станислав с Катаржиной перебрались в замок Шамбор – самый величественный из замков Луары[195].

Давняя опека Лещинского Францией органично вписывалась в русло дипломатии Версаля. Еще во время войны за Испанское наследство послы Людовика XIV стремились склонить на свою сторону шведов, чтобы с их помощью восстановить былое преобладание Франции на континенте. Тем не менее в своих стараниях разрушить тонкую стену, пока еще отделявшую конфликты на западе и на востоке, Франция обращала внимание не только на Швецию, но и на Россию. В рамках дипломатической практики французской внешней политики XVII–XVIII веков – «Восточного барьера» Версаль стремился поддерживать связи со странами, находившимися на периферии Вестфальской системы – Швецией, Польшей, Османской империей. В XVII веке это позволяло обезопасить Францию от войны с австрийскими и испанскими Габсбургами, а в веке Просвещения ее Департамент иностранных дел обратил внимание на Россию, в частности, на ее политику в Речи Посполитой. Как писал Вольтер в предисловии к «Истории Российской империи при Петре Великом» (1759–1763), для Европы открытие России в XVIII веке было сопоставимо с открытием Америки.

Поэтому еще в Альтранштедте французский представитель Безенваль, стараясь добиться посредничества Швеции на Западе, пристально наблюдал за поведением русских послов. Возможность вступления Петра в Великий союз вынудила тогда Версаль направить Порту и крымских татар против России. Параллельно французская дипломатия старалась навязать свое посредничество в русско-шведском конфликте с условием – чтобы иметь мир со Швецией, Россия должна признать Лещинского, а следовательно, и шведские завоевания в Польше[196]. Теперь же, после падения Шведской империи и отречения второго польского короля, Версаль просто был обязан предоставить ему достойное убежище. И, как будет видно из дальнейших событий, рассматривал его фигуру как козырную карту в европейской политической игре.

Брак между Людовиком XV и Марией Лещинской состоялся, когда жениху было 15 лет, а невесте – уже 22 года. Восьмилетней испанской инфанте Марии-Анне-Виктории, с которой Людовик XV обручился в 1722 году, было еще рано выходить замуж. В окружении короля опасались, что он умрет без потомков, поэтому надо было быстро найти жену, которая могла бы ему быстро родить сына. Департамент иностранных дел выбрал 99 европейских незамужних принцесс, из числа которых реально на французский престол могли претендовать лишь семнадцать.

Когда