Люби меня - Анна Брукс

Он кивает ублюдку, который держит Рейн, и тот засовывает нож в кобуру на бедре. После того, как мужик ослабляет руку вокруг её талии, он толкает её ко мне. Одной рукой я завожу её за спину, а потом налетаю на него и бью кулаком в челюсть. Он замахивается на меня правой рукой, и я левой ладонью выхватываю его нож, а затем делаю подсечку, так что он падает на спину. Не дыша, я приземляюсь на него и прижимаю лезвие к его горлу.

— Если ты когда-нибудь… когда-нибудь, — кричу я, — прикоснешься к ней еще раз, я возьму этот нож и отрежу твой член, прежде чем скормить его тебе.

— Чёрт возьми, Вон. Слезь с него, — приказывает Пити с дивана.

— Ты меня слышишь? — спрашиваю я этого придурка, игнорируя Пити.

Он кивает, но мне этого мало.

— Ты, бл*дь, немой? Отвечай!

— Я слышу тебя, — выдыхает он и хватает меня за руку.

Я вонзаю нож в деревянный пол в сантиметре от его головы и впиваюсь коленом ему в живот, прежде чем встать. Он отползает, а я встаю и протягиваю руку Рейн. Она хватает её, и я отгораживаю девушку от них, вставая впереди неё, чувствуя, как она хватается сзади за мою куртку. Я хочу успокоить её, сказать, что всё будет хорошо, но лишь дотрагиваюсь до её бёдер рукой.

Я знаю, почему Пити здесь… и знаю, чего он хочет.

— Слышал, Грязь нанёс тебе визит.

Я не подтверждаю и не отрицаю, но продолжаю смотреть на него. Я изо всех сил стараюсь сдержать свой гнев, потому что хочу, чтобы они ушли, чтобы я мог попытаться объяснить это дерьмо Рейн.

— Ты же знаешь, что будет, если я не получу свои деньги.

— И ты знаешь, что мне всё равно.

— Это плохо, Ви.

— Это возмездие.

Пити встает и жестом приказывает своему парню уйти. Как только он оказывается в коридоре, Пити подходит ближе, и тело Рейн сжимается позади меня. Его черты на мгновение расслабляются.

— Всего пятнадцать тысяч, приятель. Я знаю, что у тебя они есть.

— Я не должен платить по её долгам.

Горло сжимается, когда я говорю это, но это правда. Мне потребовалось более двух десятилетий, чтобы прийти к этому осознанию, но всё же.

— Чёрт, Вон. Не заставляй меня делать это.

— Я ничего не заставляю тебя делать.

Он вынимает зубочистку изо рта и качает головой.

— Две недели.

Прошёл уже месяц с тех пор, как здесь был Грязь. Я удивлен, что Пити так долго не приходил.

— Не продлевай её срок из-за меня. Я тебе ни хрена не заплачу.

Положив руку на ручку двери, он усмехается.

— Ты действительно хладнокровный ублюдок, не так ли?

Вместо того чтобы удостоить его ответом, я прищуриваюсь. Он кивает и выходит. Как только я слышу, что дверь на уровне улицы закрывается, я поворачиваюсь и обхватываю лицо Рейн обеими руками.

— Ты в порядке?

— Да, да. Думаю, что так.

У меня пересыхает в горле, и я притягиваю её к себе.

— Мне очень жаль. Чёрт, прости меня, детка. Это ни хрена не должно тебя касаться.

Легкая дрожь пробегает по её телу, но она держится изо всех сил. Я жду, когда Рейн спросит, и раздумываю, что ответить.

— Что происходит, Вон?

Она не дает мне много времени на обдумывание, поэтому я просто выплескиваю всю правду.

— Моя мать должна Пити деньги. А Пити не любит, когда его кидают и обманывают. Например, если ты не заплатишь, то быстро станешь мёртвым.

— За что она должна ему деньги?

— Наркотики. Наверное, метамфетамин.

Я слышу вздох, прежде чем она пытается скрыть его, прочищая горло. Рейн поднимает голову и кладёт руку мне на щёку.

— У меня есть кое-какие сбережения. Не вся сумма, но я уверена, что могла бы попросить недостающую у своих родителей.

Моя челюсть отваливается, отчасти чтобы ответить, но в основном потому, что я поражен этой самоотверженной женщиной, которая дала мне так много за эти месяцы, что я её знаю, больше, чем я когда-либо предполагал.

— Я люблю тебя. И мне нравится, что это первое, о чём ты думаешь. Но нет.

— Но откуда ты возьмешь их?

— Что? Деньги?

— Я не хочу совать нос в чужие дела, но я вроде как предположила, что раз ты так рос... прости. Это было груб, — Рейн думает, что я на мели. Не знаю, обидеться мне или растрогаться, что она всё ещё со мной, считая меня бедным.

— Ты очаровательна, — я хватаю её за руку и веду на кухню, где она садится за стол. Я беру пиво и прислоняюсь к холодильнику. — Хочешь одно?

— Нет.

Для женщины, которой только что приставили нож к горлу, она удивительно спокойна. Я вырос в этом мире, но с восемнадцати лет отошёл от этого дерьма. Рейн никогда этого не видела, но умудряется сохранять хладнокровие. Впечатляюще.

— У меня столько денег, что я не знаю, что с ними делать, дорогая.

Её глаза расширяются, а затем она хмурится. Путаница вполне ожидаема, поскольку я живу в дерьмовой дыре и езжу на старой развалюхе. Но я не вижу необходимости покупать новый грузовик, когда тот, что у меня есть, всё ещё работает нормально. А это место — всего лишь временное. Мне много не нужно, поэтому я не вижу причин покупать дом побольше.

— Люди платят большие деньги за то, чтобы я делал им татуировки. Кроме того, я всегда клялся себе, что никогда не окажусь в положении голодного или бездомного, поэтому я склонен быть более экономным, чем большинство людей.

— О, ладно. Тогда ты можешь отдать ему деньги.

— Могу. Но я не собираюсь этого делать.

— Что? — она повышает голос. — Но ты только что сказал, что они убьют её, если не заплатить.

Прежде чем сказать ей что-то ещё, я задаю ей вопрос.

— Ты когда-нибудь думала о том, почему я знаю таких людей, как те парни, которые были здесь сегодня? Или тех парней, которые были здесь в прошлом месяце? Или почему я должен был красть еду в детстве?

— Я не пытаюсь осуждать тебя, но ты сказал, что