Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Как же, не парься! — еще больше возмутился Натан Валерьянович. — Как же я могу не париться, если я только и делаю, что парюсь с того самого дня, как с тобой познакомился. Все мои дети вместе взятые не доставляют столько хлопот, сколько ты один. Ты большой мальчик, Эрнест! Ты требуешь, чтобы к тебе относились, как к взрослому человеку, а сам не понимаешь элементарных вещей! Даже Левушка знает, как можно себя вести с людьми, как нельзя.

— Вы сами его разбаловали, Натан Валерьянович, — возмущалась Юля. — Ходите за ним как нянька, только что с ложки не кормите. Вот, полюбуйтесь. Он пуговицы на пижаме без вас застегнуть не может.

— И, правда, — согласился Натан, — посмотри, как ты застегнул пижаму! До чего же неаккуратный мальчик! — Натан указал на лишнюю петельку у воротничка, и крошка неохотно нанизал ее на последнюю пуговицу. От этого пижама только сильнее перекосилась, а Натан Валерьянович еще больше запарился.

— Надо отдать его в школу для трудных детей и точка.

— Как же отдать его в школу, — развел руками Натан, — если он совершенно не желает учиться? — Он взял за шиворот сонного Эрнеста и подвел к дверному косяку, где когда-то поставил отметку роста. Эту нехитрую операцию Натан Валерьянович регулярно проделывал со своими детьми, дабы убедиться, что они растут. Дети от этой процедуры росли еще лучше и быстрее прибавляли в весе, но Эрнест разочаровал его даже здесь, потому что за последние полгода ничуть не прибавил. — Никакой самодисциплины, ни малейшего уважения к педагогам. Какая школа! О чем разговор? Здесь нужен грамотный психиатр, а что я скажу психиатру? Что ребенок ведет себя, как хочет, не считаясь ни с кем, и так будет всегда?! Он будет делать только то, что ему захочется… А хочется ему исключительно только безобразничать!

— Я хочу выиграть турнир Флориды для мальчиков до десяти лет, — заявил Эрнест. — И не буду расти, пока не выиграю! Найди тренера. На воспитателе можно поэкономить.

— Это ненормально, когда ребенок хочет только бить по мячу ракеткой! Когда ребенок не хочет узнавать каждый день что-то новое…

— А я не ребенок! — огрызнулся мальчик. — Мне не надо учиться!

— Надо! — возразил Натан. — Учиться надо хотя бы для того, чтобы грамотно бить по мячику, а ты не дал себе труда запомнить даже то немногое, чему учила тебя сестра Тереза!

— Когда у меня будет дольмен, твои науки не пригодятся.

— У тебя никогда не будет дольмена, с таким отношением… Чтобы работать с дольменом, нужно понимать процессы, которые в нем происходят, а чтобы понимать, надо очень много учиться. И начинать учиться надо сейчас.

— А зачем? Ты сказал: в одно ухо влетело — из другого вылетело!

— Я заткну тебе ухо, из которого вылетает! И будешь учиться как миленький! — пригрозил Натан Валерьянович, застегивая пуговицы на пижаме ребенка.

— А зачем? Я не собираюсь, как ты всю жизнь читать умные книжки и плеваться.

— Кто это плевался над книжками?

— Ты плевался, — свидетельствовал ребенок. — Еще и матом ругался, когда думал, что я уже сплю. А я не спал. Я все слышал.

— Какие глупости! — заступилась за профессора Юля. — Как тебе не стыдно такое выдумывать про дядю Натана? Нет, надо с этим ребенком что-то делать. Пока вы, Натан Валерьянович, возьметесь за ремень, он из маленького негодяя превратится в огромного. Тогда мы с ним точно не справимся.

— Что ж толку отдавать его в школу, если результатов ноль… — горевал Натан, перебирая пуговицы на пижаме. — Разве б я не отдал?.. У меня, вон, Маша — такая же хулиганка. Чуть что не по ней — в драку. Чуть что не так — встала и пошла домой посреди урока. Вся школа от нее плачет, а толку? Только Розалия Львовна с ней может сладить. Даже сестры старшие для нее не авторитет. Все! — решил Натан. — Не одумаешься — поедешь в Тель-Авив к тете Розе. Будешь учить иврит вместо английского языка.

— Понятно тебе теперь? — поддержала идею Юля. — Тель-Авив на другой стороне Земли. Будешь ходить вверх ногами и писать слева направо.

— Вот такими страшными крючками… — Натан перестал застегивать пуговицы и загнул указательный палец, чтобы как следует напугать ребенка. Проблеск ужаса появился в глазах крошки-графа. — А у тети Розы с капризными детьми разговор короткий!

— Да, — подтвердила Юля. — Тетя Роза не будет тебя в такси на корты возить. Скажет — и все! Дважды повторять не станет.

— Она тебя отдаст в обучение к Леде Ефимовне, вот тогда будешь знать.

— А у Леды Ефимовны разговор еще короче!

— У Леды Ефимовны, — вспомнил Натан, — девочки-отличницы падали в обморок на уроках. У Леды Ефимовны во…от такой длинный нос, — Натан дорисовал на своем лице овал размером с дыню, и в глазах ребенка блеснули слезы, — и железный зуб, острый, как нож. Этим зубом Леда Ефимовна кусает всех, кто не хочет учить иврит.

Ребенок расплакался, и инквизиторы поняли, что перегнули палку. На этом решено было тему закрыть, ждать возвращения Артура, и до поры до времени крошку не трогать. «Еще неизвестно, — подумали инквизиторы, — виновен ли граф в побеге пропащего человека. Еще неизвестно, бежал ли человек, или спустился вниз за газетой». Расстроенный Эрнест отказался идти в бассейн. Он залез под стол, забаррикадировался книжками и тетрадками, в которых Натан обучал его математике, и заплакал.

— Как Мирослава справлялась с ним — не понимаю, — вздохнула Юля.

— Надо к нему пойти.

— Не вздумайте, Натан Валерьянович. Он только этого добивается.

— Если дети плачут в присутствии взрослых, шантажируя их — это нормально. Если ребенок плачет один, запершись в комнате — это никуда не годится. Дети так не должны надрывать свою психику. Во всяком случае, не мои дети, — решил Натан, вошел в детскую и встал на четвереньки, чтобы лезть под стол, но увидел в руках у ребенка рогатку.

— Только подойди… — сказал зареванный мальчик.

— М… да, — согласился Натан Валерьянович и вернулся на кухню. — Детям иногда кажется, что весь мир против них.

— Он не ребенок.

— Ребенок. Даже когда он вырастет и станет большим, он все равно останется нашим ребенком. Давай лучше подумаем, чем нам могут помочь коллеги Некрасова? То, что они мастерски подделывают документы, я убедился.

— Еще они могут разыскать кого угодно и где угодно. Если Артур не вернется в течение суток, я, пожалуй, их попрошу.

— Хорошо, — согласился Натан Валерьянович. — Это все хорошо. Но смогут ли эти друиды-аптекари устроить в спортивную группу мальчишку, от которого отказались школы?

— Не знаю. Мне в голову не приходило спросить. Наверно смогут.