Синеусая траурница - Анатолий Ландышев

Зуэ, не избежал доли каторжника. К чести молодого преемника, последнего представителя династии не казнили — его отправили в каменоломни, но поставили на лёгкий, посильный труд. Мудрый завоеватель не стал разбрасываться грамотными специалистами, под страхом смерти озадачив чиновников вести былую хозяйственную службу: учёт расходов-доходов, подвоз и хранение провианта, сборы налогов, перепись населения и многие другие дела. Любому государству нужны опытные люди. Вот и бывший король, наравне со своими царедворцами, где-то смиренно трудился во благо другого деспота, который не терпел возражений… правда, и щедро одаривал своих сторонников. Быстро наведя порядок в стране, объединив, наконец, горные и долинные племена вьетов, северный завоеватель жестоко покарал всех недовольных. Он нередко проводил массовые казни особых бунтарей, либо спроваживал врагов рыть укрепления, дробить и таскать камни, валить деревья. Тяжёлый, каторжный труд унёс немало жизней. В лагере часто появлялись свежие рабы… несмотря на довольно сносные условия содержания и неплохое питание, что выгодно отличало суровый, казалось бы, Аулак с его военной диктатурой от соседних стран, где так же интенсивно использовалась невольничья сила.

* * *

Всё произошло в одну из ночей, когда флотилию, плывущую вверх по реке со странными иноземцами и настоящим ручным драконом, внезапно атаковали другие лодки. Это были аувьеты, воины Тхук Фана, как выяснилось позднее (хотя, на взгляд Земноводного, они ничем не отличались от своих южных соседей — такие же татуированные вьетнамцы, вооружённые бронзовыми мечами и арбалетами, кучно сидящие в своих каноэ). Однако местные жители, даже при свете факелов, прекрасно находили своих и чужих. Завязался бой. Сперва ход сражения был непонятен — сплошное мельтешение огней над водой, многоголосый шум, лязг оружия, плеск воды от вёсел либо очередного тела, пронзённого стрелой и упавшего за борт… Пленников тут же развязали, заручившись честным словом, да и охранникам было не до того. Пользуясь суматохой, Джинхэй схватил меч и ринулся на корму, где малышка Синьуан неистово, но безуспешно боролась с крепкой верёвочной сетью. Освободив подругу, монах помчался назад, за его спиной взметнулась могучая тень, и дракониха скрылась в джунглях. Между тем на носу сгрудились недавние конвоиры, а ныне соратники по оружию, которые безропотно приняли чужеземцев в свои ряды — пара дополнительных мечей не помешает! Новобранцы с горсткой охранников приготовились к битве. Их быстро окружили, враги пошли на абордаж, ворвавшись на палубу, круша и сметая слабых южан. К чести последних, они мужественно защищали новых друзей, несмотря на численный перевес атакующих, но шансов не было. Навстречу лаквьетам полетели арканы, воины Тхук Фана всех повязали и грубо швырнули ничком на окровавленную палубу, выставив рядом охрану с арбалетами. В итоге буддийский монах с русским профессором попали в рабство к первому и, как показала история, единственному королю древнего государства Аулак. К тому самому Ан Зыонг Выонгу, свирепому северному вождю и великолепному завоевателю, который на днях разгромил своего южного соседа, а ближайшие пятьдесят лет будет мужественно противостоять могущественной империи Цинь… Вскоре их выгрузили на берегу, передав крупному отряду, сопровождающему рабов. А ещё через некоторое время пленники оказались на грандиозной стройке, возле устья небольшой, но быстрой речки Хоангзянг, где возводилась дамба и рылись обводные каналы.

* * *

Неделю шёл дождь, река вышла из берегов, грозясь подмыть и обрушить свежую постройку. Многочисленную толпу рабов раскидали на несколько отрядов и отвели подальше от реки. Наспех укреплённый лагерь теперь располагался в лесу, у подножия высоких округлых холмов, где добывался камень. Около сотни рабов да пара десятков конвоиров…

Земноводный устало опустился на землю, привычно не обращая внимания на вечную грязь под ногами, лёг на спину и задумчиво уставился в закатное небо. Где-то высоко виднелась едва различимая точка, которая медленно парила по кругу и была такой свободной, недоступной, что при виде этой одинокой птицы на душе становилось горько от зависти. Вспомнилось из классики — отчего люди не летают так, как птицы? Хотя бы, как драконы — невысоко, недолго… зато на свободе! Где сейчас милая чучундра Синьуан, которой удалось избежать рабства, в отличие от её незадачливых людей? Даже не верится, что верная подруга отозвалась, она рядом и, возможно, кружит над лесом, пытаясь разглядеть сквозь густые заросли маленький лагерь пленников. Хотя не так уж трудно найти изрытый берег да эту самую, огороженную бамбуковым частоколом поляну, куда их загоняют в конце дня. Но сможет ли Синька одолеть вооружённых охранников, сидящих по периметру у костров? А затем надо подобраться к огромному бревну в центре поляны — здесь приковано с десяток рабов, среди которых Николай и Джинхэй. Завтра их переводят обратно к реке, объединив с другими группами, а там будет очень много охранников. Уже не выбраться… Брякнули бамбуковые колодки — лёгкие, но очень прочные устройства на манер конских пут, которыми украшали рабов перед сном. Рядом завозился осунувшийся монах, с трудом усаживаясь на колени. Время вечерней медитации.

— Аллури? — тихо спросил Земноводный, чтобы случайно не разбудить остальных пленников.

— Тут, — бросил Джинхэй. В последнее время монаху всё труднее удерживать энергетический кокон с душой Мудрейшего. Сил уже не хватало… Несмотря на то, что к рабам в Аулаке относились довольно мягко — их не пытали и не били без особой надобности, исход у всех один. Вечный изнуряющий труд, скудный провиант, постоянное пребывание на воздухе, даже в сезоны дождей, тропические лихорадки, ядовитые насекомые и змеи. Здесь смерть как избавление, не иначе. Единственные радости невольников: краткий период ночного отдыха да плошка риса к ужину…

— Синьуан близко, — наконец прошептал монах.

Земноводный угрюмо кивнул. Он давно сидел наготове, прижавшись спиной к шершавому бревну, и разглядывал вершины холмов, откуда должна прилететь дракониха. Если у них всё получится, это будет последняя ночь в рабстве! Задумка простая — Синька появляется, атакует, а друзья, пользуясь неразберихой, бегут. Каким-то непостижимым образом монаху удалось наладить связь с подопечной и согласовать план побега. Что касается удерживающих колодок, Джинхэй давно уже разобрался в устройстве и заверил, что оно примитивное, проблем не будет. Вероятно, монах умудрился припрятать в складках своей истрёпанной кашаи хитрую отмычку. Убедившись, что охранники не смотрят в их сторону, Джинхэй быстро разомкнул и отбросил оковы.

— Ноги, — прозвучало в темноте, и Земноводный послушно подвинулся к монаху, хоть и знал, что его ожидает. Боль! Дикая, обжигающая, пульсирующая боль, а затем невероятная лёгкость, несмотря на кровь из ран. Так уж устроены вьетские оковы. При попытке освободиться, они впиваются в ногу, раздирая её острыми шипами. Монаху удалось лишь немного ослабить давление… Это всё ерунда! Кровь остановится, а