Небеса ликуют - Андрей Валентинов

Об этом я и сам слыхал. Днепровские черкасы играли в мальтийских кавалеров. Порт-Ройял носил монашеский клобук.

Вначале я удивился. Затем растерялся. Потом — снова удивился.

Бог весть, что я ожидал увидеть — то ли многобашенный замок, ощетинившийся стволами гармат, то ли пристань, полную черных парусов, а может быть, табор, кишащий одетыми в золото корсарами.

Запорожская Сичь! Даже в Кастильских Индиях о ней слыхали. Еще бы! Кто еще в Европе осмеливался скрестить клинок с турецким ятаганом! Сожженные Варна и Синоп, пограбленные предместья Истанбула, разоренный Крым. А теперь еще и разметанная по степи и болотам польская гусария, гетьманы, связанные, словно бараны, и прикованные к пушкам, осажденный Львов и захваченный с лихого налета Бар.

Богатыри, степные лыцари — они же кровожадные чудища с тигриными клыками.

Чингисханы!

И что я увидел?

Речка, маленькая, курица вброд перейдет, через нее — старенький мостик. Слева — поросший камышом затон, в нем несколько лодок. А впереди — скопление мазанок и сараев.

И все?!

Нет, не все. Чуть дальше — вал, на валу невысокая стена, даже не стена — загородка, сапогом прошибить можно. А за ней — соломенные крыши да деревянный крест невысокой церквушки.

Пусто, тихо, скучно.

Первой нам дорогу перебежала курица (та, что речку вброд перешла). Затем из-за тына несмело подала голос какая-то шавка. Из открытых дверей сарая вывалил полуголый детина с большой глиняной кружкой в руке. За ним другой — в сорочке, но без сапог. Голые пятки четко отпечатывались в пыли.

И это — Сичь?

Впрочем, скоро все стало понятнее. Мазанки да сараи оказались посадом — поселком перед самой крепостью. За мазанками тянулся выгон, через который вела дорога, упиравшаяся в ворота.

Наконец я увидел пушку — одну, возле самого въезда.

Ворота оказались открытыми — настежь.

— Vieux diable! — Шевалье дю Бартас окинул взором открывающийся вид и с сомнением покачал головой. — Похоже на засаду, друг мой! Не иначе эти разбойники притаились за стенами. Мессер де Боплан особо отмечает их привычку к внезапным нападениям.

— Тем славнее будет наш подвиг! — с пафосом воскликнул я. Пикардиец, нахмурив брови, погладил эфес шпаги.

Но атаковать было рано. Следовало позаботиться об обозе.

Первый сарай, в который мы постучали, оказался заперт. Второй — тоже. В третьем нас встретил старикашка армянин, сносно говоривший по-гречески.

Тут все и выяснилось. Я не ошибся — перед крепостью действительно находился посад, где квартировали заезжие торговцы. Обычно жизнь в нем кипела, но сейчас намечалась сиеста. Лыцари-запорожцы ушли в многомесячный поход, а посему скупать добычу, равно как продавать горилку, было не ко времени.

Потому и пусто. Потому и ворота настежь.

Впрочем, как объяснил мне говорливый торговец, ворота в Сичи запирались редко. Лыцари не боялись и не собирались отсиживаться за стенами из старых досок и гнилого камыша. Да и желающих атаковать степной Порт-Ройял находилось мало. То есть их попросту не было.

Оставалось отдать боевой приказ: кому в сарае оставаться, кому Сичь приступом брать. Последнее оставил на свою долю, но бравый дю Бартас уперся скалой, желая разделить и труды, и славу.

Поп да фрондер — против всего Войска Запорожского Низового.

Вперед!

— Пан Адам бросает нас среди этих ребелиантов?

Пан Адам? Давно ли?

— То что за радость, пан Гуаира, себя за мугыря загонового держать? Или пан бардзо шутки любит?

Выдали! Интересно, кто?

— Зацная панна Ружинска не должна беспокойство иметь. Завтра панна поедет домой и забудет нас, как страшный сон.

— Вы — плохой сон, пан Адам!

Первый раз нас обидели в воротах. Чего можно ждать в крепости? Пропуск, пароль, расспросы, обыск в конце концов. У ворот же попросту никого не оказалось, даже пушка стояла без присмотра. Шевалье нахмурился, предположив, что засада ожидается еще более хитрая и коварная.

За воротами были сараи — камышовые и слепленные из досок. Несколько усачей лениво грелись на солнышке, не озаботившись даже окинуть нас взглядом. И мы снова обиделись.

Огромная площадь, больше похожая на выгон, дощатая церковь с деревянным крестом, еще несколько сараев — но чуть побольше.

И это — Порт-Ройял?

Получалось, что именно так. Еще пара усачей сидела на бревнышке, колотя по черной коре картами, двое мальчишек тащили куда-то огромный котел с водой, на краю выгона скучало огромное медное било, привязанное веревкой к столбу.

Дю Бартас внимательно огляделся, после чего резонно рассудил, что мы наверняка пропали. Много засад он встречал на своем веку, в некоторых и сам сиживал, но такой ловушки видеть еще не приходилось.

Хоть бы окликнули! Хоть бы мушкетом погрозили!

Оставалось заорать: «Э-э-э-й!», но в последний миг я передумал. Еще разбегутся, ищи их потом в плавнях!

— То паны зацные в зернь не желают?

Я оглянулся. Худой небритый парень в сорочке навыпуск подкидывал на ладони игральные кости, один вид которых говорил о том, что с первого же броска они выкинут «13». Или даже больше.

— Старшого! — вздохнул я. — Кто тут у вас старшой?

— Так нема, — грустно сообщил любитель зерни. — И кошевого нема, и старшины. И куренных тоже нема. И паланковых… То, може, пан зацный кинет разок?

Я поглядел внимательнее на то, что лежало на его ладони. Парень потупился.

— Когда в следующий раз будешь кость подпиливать, разрез делай поуже, а то свинец больно виден! Так кто тут еще из старших имеется?

— То спасибо пану, — ничуть не смутился он. — А из старшины нема никого. Судьи нема, товмача нема, обозного нема, и писаря войскового, и осавула, и довбыша, и булавничого, и хорунжего. Да что им тут делать-то? А коли надо чего, то пусть паны зацные до пана старшого канцеляриста зайдут. Вон в том курини он!

Я проследил за тем, куда указал его шкодливый перст. «Куринь» — обычный сарай, только деревянный, — стоял в дальнем конца выгона.

— То, може, паны зацные в карты желают?

Не без труда удалось уговорить шевалье пустить меня одного в разбойничье логово. Славный дю Бартас был совершенно уверен, что все это затеяно с единственной целью — разделить наш маленький отряд, после чего атаковать поодиночке и вырезать. А может, и того хуже — съесть. К счастью, я вовремя напомнил ему о необходимости прикрывать тыл атакующей колонны.

Пикардиец расставил пошире ноги, положил руку на эфес и занял боевую позицию у крыльца. Я толкнул дверь.

Сарай оказался сараем и изнутри. Только пол скрипел неровным настилом да возле окна возвышался сбитый из толстых плах стол, заваленный кипами бумаг. То, что не поместилось там, лежало прямо на полу вперемешку с книгами.

— Гратулюю, пан добродий!

Неярко блеснули толстые стеклышки окуляров. Молодой парень в длинном сером каптане без рукавов неслышно подошел откуда-то сбоку.

— Добридень! — Я поспешил снять шляпу. — То я вижу пана старшого канцеляриста?

Он коротко поклонился, даже не поклонился — дернул головой. Рассматривать владельца окуляров было невежливо, но я все же заметил, что мой новый знакомый мало похож на виденных уже «панов молодцев». Ни усов, ни бороды, вместо длинного чуба — короткая стрижка «в скобку». Школяр — да и только!

И вообще он кого-то мне напоминал. Кого-то очень знакомого.

— То прошу пана…

Я последовал приглашению и присел на колченогий табурет у окна. Пан канцелярист пристроился тут же на скамейке.

Стеклышки вновь сверкнули. Взгляд стал внимательным, пристальным.

— Честно говоря, я в затруднении. Вы одеты по-голландски, но ваш загар… Не смею, конечно, любопытствовать… Он говорил по-немецки — бегло и чисто. Я улыбнулся.

— Боюсь, придется вас разочаровать. Я ваш земляк — только из Кастильских Индий. Там меня называли Адам Гуаира.

— Хвилон Головатый, старший военный чиновник нашей канцелярии. Рад знакомству!

Трудно сказать, был ли он действительно рад. Небольшие серые глаза смотрели с интересом, но без всякой улыбки. И вообще, он очень напоминал…

…Сьера еретика! Parbleu! — как говаривает шевалье.

— То чем могу помочь пану добродию из Индеев Каштильских?

— Можете, пан Головатый, — улыбнулся я, тоже переходя на русинский. «Индеи Каштильские» мне чрезвычайно понравились.

Я уже хотел спросить его о главном — о том, ради чего я и прибыл в Микитин Рог. Но внезапно почувствовал: тот, за левым плечом, дергает меня за ухо. И пребольно.

А почему бы и нет?

— То не разрешит ли пан старшой канцелярист некую загадку? Кто есть в вашей… в нашей земле принц Краков?

Бетельгейзе, Ригель, Капелла. Три звезды — три человека. Это я понял сам — без всякой подсказки. Звезды, способные остановить мятеж.