Век сурка (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич

— Чего они хотят-то? — спросил Гарри.

— Они хотят, чтобы нас не было, — сказал Магистр. — Они расценивают существование Системы, как угрозу их собственной цивилизации.

— И они не так уж и неправы, — заметил Гарри.

— Меня не заботит существование каких-то там посторонних цивилизаций, — сказал Магистр. — Моя задача — сохранить разумную жизнь в галактике.

— Эту песню я уже слышал, — сказал Гарри. — Цель, конечно, нетривиальная, но методы сомнительны.

— Они нанесли удар первыми.

— Да? — удивился Гарри. — То есть, это не ваши Сеятели вторглись в их локальное пространство и принялись бомбардировать его своими наноботами, а они прилетели к вам и сразу начали воевать?

— Сейчас уже не важно, кто нанес первый удар, — сказал Кевин. — Войны уже идет, и теперь имеет значение только то, кто нанесет последний.

— Как он тебя в это втянул? — спросил Гарри.

— Как обычно, — сказал Кевин.

— Значит, война, — сказал Гарри. — Что ж, давайте посмотрим, на что способна ваша армия.

И Гарри Борден, лорд-командующий, сделал шаг вбок.

Глава 19

А я не нервничал.

Я знал деда Егора, конечно, не слишком хорошо, но достаточно для того, чтобы понимать, что он не кровавый маньяк. Даже после двенадцати воплощений.

Кроме того, кровавого маньяка на его месте держать бы просто не стали. Даже в кровавом КГБ.

Потому что в первую очередь я был для них ценным источником информации, а такими источниками не разбрасываются. Особенно, накануне войны, о которой им почти ничего не известно.

Кроме самого факта, что она будет.

Поэтому он мог угрожать мне, сколько угодно, но я знал, что никакую могилу никто копать не будет. Скорее всего, мы едем на какую-нибудь секретную базу КГБ, спрятанную в подмосковном лесу, тысячи этих баз.

— Где служил? — поинтересовался у меня дед Егор. Вот оно, очередное доказательство моей правоты. С чего бы он стал разговаривать с покойником?

— Нигде, — сказал я.

— А почему? Ты что, пацифист, ек-макарек?

— Нет, по состоянию здоровья просто.

— А так и не скажешь, что ты больной, — заметил он. — Там, что ли, здоровье поправил?

— Ну да, — сказал я. — Подправил слегка некоторые характеристики.

— А кто тебя так драться научил?

— Учитель физкультуры, — сказал я.

Кабан недоверчиво хмыкнул из-за руля.

— Он из ваших был, из бывших, — сказал я.

— Наших бывших не бывает, ек-макарек, — сказал дед Егор. — Где он сейчас?

— Умер.

— Земля пухом, — сказал дед Егор. — Отчего он умер?

— От естественных причин, — сказал я. — Убили его.

— Виновных нашли?

— Ищут, — сказал я. — Вот прямо сейчас и ищут.

— Жизнь — сложная штука, — сказал дед Егор. — И эта ваша Система не сделала ее проще, ек-макарек. А сам ты кем по жизни будешь?

— Я — маг, — сказал я. — Маг огня.

— Колдун, значит, — сказал дед Егор. — Долго учился?

— Лет сто. И до сих пор учусь.

— Нет предела совершенству, — согласился дед Егор. — Выходит, ты можешь всех нас тут испепелить?

— Не могу, — сказал я. — Магия до начала Игры не работает.

— А если бы работала, то мог бы?

— Мог бы, — сказал я. — Но не стал бы.

— Почему?

— Вы же мне ничего плохого не делаете.

— То есть, ты не веришь, что мы тебя сейчас хоронить везем?

— Нет.

— Ты слышал, Стас, ек-макарек? И что это значит? Теряем квалификацию? Или образ зловещего комитета уже не такой и зловещий?

— Так он же не местный, — пожал плечами Кабан. — Точнее, местный, но очень давно тут не был. Откуда ему знать о зловещем образе комитета?

— И то правда, — согласился дед Егор. — Хотя, комитет — он ведь всегда комитет. Неужто в одном из прошлых вариантов никакого КГБ не было?

— Было что-то похожее, — сказал я. — Но вы тогда в нем не работали.

Короткостриженный затылок Кабана не выразил никаких эмоций, но дед Егор удивился.

— Ты что, знал нас раньше? Мы были знакомы?

— Шапочно и очень недолго, — сказал я.

— И чем мы тогда занимались?

— Вы были на пенсии, — сказал я деду Егору. — А Кабан… в смысле, Стас, был помощником депутата, ездил на вражеской машине и на даче имел полный подвал оружия. Кстати, вы на той даче охранником подрабатывали.

— Да мне всего-то семьдесят два, — возмутился дед Егор. — Какая пенсия, о чем ты, отрок? Если все в семьдесят два на пенсию уходят станут, кто же работать-то будет?

— Молодым везде у нас дорога и все такое, — сказал я.

— Молодые набивают шишки там, где я в силу опыта и кочек-то никаких не замечаю, — веско сказал дед Егор.

— А точно в силу опыта? — спросил я. — Может, зрение просто слегка подсело?

Дед Егор похлопал пальцами по кобуре маузера.

— Шпиона до сих пор бью в глаз, чтобы шкуру, значится, не попортить, — сказал он.

— А зачем вам шкура шпиона? — спросил я.

— Над камином прибиваю, ек-макарек, — сказал дед Егор.

— И много у вас каминов?

— Один. Но здоровенный.

— А ты кем до прихода Системы был? — полюбопытствовал Кабан.

— Сисадмином, — сказал я.

— А, повелитель любой кнопки, ек-макарек, — сказал дед Егор. — Аниме, премиум на порнхабе, поношенный свитер, социофоб, жил с родителями?

— К чему следовать этим стереотипам?

— Мне вот другое любопытно, — сказал Кабан. — Как же мы в прошлой жизни пересечься-то могли? Совсем же разные люди.

— У нас был один общий знакомый, — сказал я. — Вы его, в силу определенных причин, не помните.

— Что за причины? — спросил Кабан.

— Программного свойства.

— А что случилось с этим знакомым?

— Он умер, — сказал я.

— Это что, один и тот же человек? В смысле, учитель физкультуры? — спросил Кабан. — Или у вас там все мрут?

— Это один и тот же человек, — подтвердил я. — Но так-то да, все мрут.

— И как звали того человека?

— Чапай, — сказал я.

Кабан снова пожал плечами.

— Нет, не помню.

— Вы были друзьями, — сказал я. — Росли вместе. В Люберцах. Когда все началось в первый раз, мы с ним приехали к тебе на дачу, чтобы отсидеться, пока в городе творится черте-что.

— И как, отсиделись?

— Ну, более-менее, — сказал я. — Потом много всего произошло, и наши дороги разошлись.

— Это жизнь, ек-макарек, — сказал дед Егор. — Ты мне вот что скажи, Сумкин. Это когда-нибудь кончится?

— Да, — сказал я. — Когда-нибудь обязательно. Так или иначе.

— Что-то мне не нравится, как это звучит, ек-макарек.

— Или мы найдем способ прервать цикл, — сказал я. — Или вся известная нам часть обитаемой вселенной схлопнется в черную дыру. Ну, я не уверен, что визуально это все именно так будет оформлено, но синий экран смерти нам уже почти гарантирован.

Спустя полчаса неспешной езды по загородной трассе Кабан свернул куда-то в лес, и еще через пару километров мы уткнулись в первый КПП. Впрочем, шлагбаум подняли почти сразу, видимо, эта машину здесь хорошо знали и не ждали от ее пассажиров никаких сюрпризов.

На втором КПП все было чуть серьезнее — нас обступили пятеро автоматчиков и один из них постучал в стекло водительской двери. Кабан открыл окно, показал свое удостоверение, главный автоматчик заглянул в салон, лениво мазнул по мне взглядом и кивнул деду Егору.

Ворота открылись.

За ними обнаружилась отнюдь не секретная база ФС… КГБ, не бункер с двухметровыми бетонными стенами, большая часть которого находилась под землей, и даже не научно-исследовательский комплекс. За воротами обнаружилась обычная дача.

Участок не слишком большой по меркам из моей прошлой жизни, домик и вовсе скромный, этакий барнхаус в полтора этажа и с огромной линией остекления, словно не для наших широт предназначен.

На лужайке перед домом стояла обычная садовая мебель, и в одном из плетеных кресел сидел и листал свой айпэд (хотя, скорее, это был какой-нибудь "умноплан") первый президент ОСССР.