Век сурка (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич

Сергей Мусаниф

Век сурка

Часть 1

Пролог

Кабинет был залит солнечным светом. Через слегка приоткрытые окна в него проникал теплый летний воздух и легкий аромат выхлопных газов, характерный для центра города. Откуда-то из соседнего переулка периодически доносились звуки автомобильных гудков.

Психолог оторвал взгляд от монитора и посмотрел на молодого человека. Высокий, короткостриженный, атлетически сложенный, со здоровым румянцем на лице. В этот кабинет довольно часто приходили именно такие люди.

Молодой человек сидел на стуле, держа спину прямо и скрестив руки на груди. Закрытая поза, подумал психолог, и молодой человек тут же ее сменил, положив руки на колени.

Психолог посмотрел в бумаги.

— Лейтенант Савельев?

— Так точно, — сказал молодой человек.

— Могу я называть вас Виталием?

— Конечно, — сказал лейтенант Савельев. — А мне как вас называть? Товарищ майор?

— Не стоит, — поморщился психолог. Обращение по званию не способствует созданию атмосферы доверия, а она в таких случаях просто необходима. — Лучше называйте меня Дмитрием Борисовичем.

— А вас на самом деле так зовут?

Дмитрий Борисович зачем-то еще раз посмотрел в бумаги, разложенные на столе.

— Вполне возможно, — сказал он.

— Да, это разумно, — согласился Виталий. — Учитывая специфический характер этого заведения, в его стенах ни в чем нельзя быть уверенным до конца.

— Кое в чем все-таки можно, — сказал Дмитрий Борисович.

— Да, наверное, — снова согласился Виталий. — Но ты никогда не можешь быть уверен в том, что точно знаешь, в чем ты можешь быть уверен.

Дмитрий Борисович не стал распутывать эту мудреную конструкцию и поправил очки.

— Значит, ваша проблема в этом? — спросил он. — В неуверенности?

— Можно и так сказать, — подтвердил Виталий. — На самом деле, у меня целый букет проблем.

— Давайте начнем с той, что волнует вас меньше всего, рассмотрим ее и двинемся по нарастающей, — предложил Дмитрий Борисович.

— Давайте, — сказал Виталий. — Дело в том, что мне снятся странные сны.

Дмитрий Борисович тяжело вздохнул.

— Мне кажется, я уже понимаю, в чем проблема.

— Это восхитительно, — сказал Виталий. — И это внушает.

— Но для начала помогите мне кое с чем разобраться, — сказал Дмитрий Борисович. — Кто вас ко мне прислал?

— Мое начальство.

Дмитрий Борисович заглянул в бумаги.

— Полковник Васильев?

— Да, именно он.

— И что же послужило причиной?

— Я рассказал ему, что у меня проблемы.

— Сами рассказали?

— Да, — сказал Виталий. — Видите ли, у меня возникли вполне обоснованные сомнения в том, что я могу продолжать свою службу.

— Вы хотите комиссоваться?

— Ни в коем случае, — запротестовал Виталий.

— А тогда чего же вы хотите? Если вы мне это скажете прямо сейчас, это здорово сэкономит время нам обоим.

— Я хочу помощи.

— Это понятно, — сказал Дмитрий Борисович. — Но какая конкретно помощь вам от меня требуется? Вы хотите больничный? Отпуск? Может быть, перевод?

— Нет, меня вполне устраивает текущее место службы.

— Точно?

— Абсолютно.

— Значит, вы на самом деле хотите поговорить со мной о ваших снах?

— Не обо всех, — сказал Виталий. — Только о странных.

— Хорошо, — сказал Дмитрий Борисович. — Расскажите мне о самом странном.

— Я расскажу вам о том, который снится мне чаще всего, — сказал Виталий. — Ночь. Тьма. Сырость. Что-то тяжелое давит на грудь. Я открываю глаза, и в них тут же начинает сыпаться какой-то мусор.

— Давайте, я угадаю, — предложил Дмитрий Борисович. — Вы под землей?

— Да, — подтвердил лейтенант Савельев.

— Боязнь быть похороненным заживо — это очень распространенная фобия, — сказал Дмитрий Борисович. — Она свидетельствует…

— Не-не-не-не, — замахал рукой Виталик. — Дело не в этом. Я под землей, я действительно похоронен, но не заживо.

— В смысле, не заживо?

— В прямом. Я просто прикопан где-то в подмосковном лесу.

— Можете показать точное место?

— Нет. А это важно?

— Я пока не знаю, — сказал Дмитрий Борисович. — Но вы понимаете, что в вашем сне есть логическая нестыковка? Если вы умерли и похоронены не по ошибке, то как вы можете открыть глаза? В вашем сне есть какое-то объяснение этому странному факту?

— Конечно, — сказал Виталий. — В моем сне я — зомби.

— Тогда логика действительно не нарушена. И что происходит дальше?

— Я откапываюсь, — сказал Виталий. — И обнаруживается, что зарыт я не очень глубоко. Кроме того, я гораздо старше, чем сейчас. У меня длинные волосы, борода, большой живот и драный кожаный плащ, под которым я ношу свой дробовик.

— То есть, вы — зомби с дробовиком?

— Ну да.

— А вы уверены, что это именно вы? Может быть, вам снится, что вы кто-то другой?

— Нет, — сказал Виталий. — Во сне я уверен, что я — это именно я. Только старше, чем сейчас.

— С бородой, пузом и дробовиком?

— Да.

— И вы думаете, что эти признаки указывают на ваш возраст?

— Пузо и борода точно указывают, — сказал Виталий. — Вот насчет дробовика я не уверен.

— И что происходит дальше?

— Некоторое время я блуждаю по ночному лесу.

— Неопределенность, неуверенность в будущем, поиск предназначения, — пробормотал Дмитрий Борисович.

— А потом я выхожу из леса, — сказал Виталий. — Я вижу небольшую деревню, и только в одном доме горит свет. В этом доме я встречаю людей, некоторые из которых снятся мне и в других снах.

— И как эти люди реагируют на ваше появление?

— Вполне нормально.

— Несмотря на то, что вы — зомби?

— Ну да, — сказал Виталий. — Видимо, они довольно толерантные ребята.

— Сколько их?

— Трое.

— Можете о них рассказать?

— Один из них — старик. Такой, знаете ли, классический деревенский тип. Телогрейка, валенки, ушанка, берданка.

— Это, видимо, то, каким вы видите себя в старости.

Виталий покачал головой.

— Нет. Однозначно нет.

— Позвольте мне самому выносить суждения, — сказал Дмитрий Борисович. — В конце концов, я — профессионал, и вы у меня на приеме. Что можете рассказать об остальных?

— Второй помоложе, — сказал Виталий. — Этакая канцелярская крыса, маленький, пухленький, всего боится, ничего толком не соображает… По первому впечатлению, субъект довольно неприятный, но что-то мне подсказывает, что он может измениться в лучшую сторону.

— Ваше альтер-эго? — предположил Дмитрий Борисович.

— Я понимаю, что у вас профессиональная деформация и все такое, — сказал Виталий. — Но мне кажется, что вы что-то вообще не в ту сторону копаете.

— Может быть, можеть быть, — согласился психолог. — А что с третьим?

— Он самый молодой из них… из нас. На первый, опять же, взгляд, типичная гопота с окраин, но чувствуется, что на самом деле он гораздо больше. Глубже. Э… ширше. Кроме того, у меня присутствует твердая убежденность, что он — мой лучший друг.

— А в реальности вы такого человека знаете? Не во снах?

— К сожалению, нет, — сказал Виталий.

— Может быть, это какой-то собирательный образ? Может быть, это то, каким вы хотели бы видеть себя?

— Спасибо, что хотя бы не говорите, что это идеализированный образ моего отца, — сказал Виталий.

— Как раз собирался перейти к этому пункту.

— У меня прекрасные отношения со старым маразма… в смысле, с моим отцом, — сказал Виталий. — Но это даже близко не он.

— Возможно, это то, каким вы хотели бы его видеть.

— А если бы там была женщина, вы бы сказали, что это — идеализированный образ моей матери?

— А там была женщина?

— Нет.

— И это странно, — сказал Дмитрий Борисович.

— Почему?

— Вы — молодой человек, давно пробудивший в себе… ну, это самое. В ваших снах должны присутствовать женщины, это нормально. Если, конечно…