Святая кровь - Майкл Бирнс

Охранники с КПП вдруг принялись что-то яростно кричать. Амит оглянулся: они отчаянно спорили, что предпринять. Затем длинный взял в руки трубку телефона.

В окнах жилых домов, выходящих на площадь, стали зажигать свет.

Амит вновь перевел взгляд на солдат, силясь понять, что задумал Коэн. Зачем было привозить американку и ковчег в туннель Западной стены? Реконструкция, проводившаяся там после первого толчка землетрясения, вынудила закрыть выход на виа Долороса. Туннель оканчивался тупиком. Бессмысленно. Хотя…

Амит поднял взгляд на Стену Плача. Отойдя назад пару шагов, он увидел вершину освещенного «Купола скалы». Будто прикованный к месту этим зрелищем, он стоял неподвижно несколько секунд, обдумывая почти нереальный вариант.

Да может ли быть такое?

Когда на площадь стремительно хлынули подкрепления АОИ, Амиту пришлось ретироваться, пока кто-либо не начал задавать ему вопросы. Теперь туннель официально значился в осаде, и делать ему там было нечего. К тому же, в отличие от солдат, Амит представлял собой намного более крупную мишень, да еще без бронежилета.

Он спокойным шагом отправился назад, к металлодетекторам. Но, немного не доходя, перепрыгнул через деревянное ограждение стройки и приземлился на временный пешеходный мостик, идущий поверх стальных колонн, обшитых фанерой и укрытых гофрированным листовым железом.

С мостков открывался вид на раскинувшиеся внизу раскопки юго-западного угла Храмовой горы. Археологи здесь достигли пластов периода, предшествовавшего строительству ступеней и акведуков Оттоманской империи: обнажились монументальные сооружения восьмого столетия до новой эры: колонны, ступени и стены так называемого дома Ада Карми. И пока Амит шел по мостику, он невольно размышлял о том, что раскоп серьезно пострадал во время перестрелки, имевшей место здесь в июне. Тогда злоумышленники, похитившие оссуарий из-под Храмовой горы, открыли огонь по израильским солдатам. В результате минометного обстрела обвалились стены и каменная кладка времен железного века.

Осторожно поднимаясь по изогнутым мосткам, он посмотрел в сторону арки, в которую стекались военные, а сразу же за ними двигался Енох.

— Возьми их, солдат, — проговорил Амит.

Верх подъема мостков был у Навозных ворот, высоко на Западной стене. В обычных условиях они служили главным проходом для туристов к эспланаде Храмовой горы. Однако ВАКФ с момента начала реставрационных работ в туннеле держал ворота закрытыми.

На новенькой, свежевыкрашенной железной двери красовался новомодный цифровой замок. Амит был полностью готов к тому, чтобы еще раз проявить сноровку в деле вскрытия замков. Но все же решил для начала проверить саму дверь. И к его удивлению, она оказалась незапертой.

«Открыто?»

Он скользнул внутрь и плотно прикрыл за собой дверь.

72

Сердце Шарлотты бешено колотилось. Выстрел вынудил головорезов Коэна поторапливаться, и они больно тянули ее за руки через просторный подземный зал, забитый строительными лесами. У основания одной из массивных колонн трое мужчин разбирали груду камней, пытаясь добраться до чего-то скрытого под ней. Другие восемь стояли рядом и наблюдали. Секунду спустя краешком глаза она успела заметить, что там был спрятан целый арсенал: один из людей стал вынимать оттуда автоматы и другое грозного вида оружие.

Ее провели через открытую защитную дверь, затем — вдоль кладки огромных камней фундамента.

Взмокший от пота бригадир догнал группу и затрещал на идише, рассказывая о случившемся с ним. Он предупредил всех, что сюда большими силами быстро направляются солдаты.

Проход за дверью был узок: массивные прямоугольные блоки справа, современные бетонные плиты слева. Ее явно завели глубоко под землю. Но Шарлотта по-прежнему была совершенно дезориентирована. Куда, черт возьми, они тащат ее?

Впереди показались каменные ступени. Люди Коэна все заметнее нервничали, и она едва не падала, когда ее подталкивали вперед.

Слева проход сделался вдруг заметно шире. Здесь группа встретилась с семью бородатыми мужчинами, одетыми в белые мантии и головные уборы. Напротив них стояло полдюжины других, одетых в синие спортивные костюмы, каждый был вооружен автоматом.

Словно этого было мало, картину довершал стоявший с ними Коэн, одетый как заклинатель змей. Увидев его, Шарлотта замерла на месте. Его длинная небесно-голубая мантия блестела золотой нитью, вплетенной в ткань, и с кромки свисали кисти. Вокруг талии шел малиново-красный покров, напоминавший нарядный фартук. А красочный головной убор скреплял золотой налобный амулет с надписью на идише. Ансамбль дополнял золотой хошен[117] из двенадцати прямоугольников, сверкающих драгоценными камнями: топазами, изумрудами, сапфирами и аметистами, и на каждом прямоугольнике были иудейские письмена.

В центре всего этого сборища помещалась укутанная покрывалом привезенная из Египта реликвия, только на этот раз к ней были приделаны два длинных деревянных шеста для переноски, и укрыта она была звериными шкурами.

— Выньте кляп, — велел Коэн.

Один из его подручных содрал широкий скотч, вырвав у Шарлотты клок волос.

Какое-то мгновение Коэн смотрел на ее натуральные, безупречные рыжие кудри.

— Теперь можете кричать, здесь никто не услышит, — сказал он. — Только я посоветовал бы вам не тратить сил понапрасну.

Она окинула взглядом облачение раввина.

— Где мы?

— В Иерусалиме, под Храмовой горой, — спокойно ответил раввин.

«Иерусалим?»

— Да что здесь происхо…

Его рука взметнулась вверх.

— Всему свое время.

При условии того, что творилось снаружи, подумала Шарлотта, он казался удивительно спокойным, как и все те, кто собрались вокруг него. Что прятал в рукаве Коэн? Не мог же он рассчитывать отсидеться здесь. Или ему жить надоело?

Коэн развел в стороны руки, дав сигнал людям в комбинезонах, стоявшим шеренгой вдоль стены фундамента, расступиться.

То, что поначалу Шарлотта не разглядела за их спинами, оказалось зияющей черной брешью, пробитой в толстом слое цемента и камня, замуровывавших высокую арку. Она смотрела, как от группы в комбинезонах отделились четверо, заняли по одному позицию у угла ящика. Как по команде они опустили руки вниз, и каждый взялся за конец ближайшей жерди. Они бережно подняли груз с пола, будто несли гроб на похоронах.

— Вам, Шарлотта, — обратился к ней раввин, — предстоит участвовать в ритуале, который не проводился почти две с половиной тысячи лет.

Раввин подозвал одного из стоявших сзади священников, и тот поспешно подал золотую чашу с длиной ручкой. Шарлотта смотрела, как раввин принял от него сосуд, прикрыл глаза и проговорил нараспев молитву над ней. Затем опустил в чашу палец и, подойдя к черному провалу в стене, стряхнул каплю красной жидкости над порогом арки.

«Это кровь, что ли?»

Так он проделал еще шесть раз, не переставая напевать молитву.

— Святая кровь освящает врата, — пояснил Коэн Шарлотте.

Ее глаза округлились, как только она поняла, что это ее кровь используется для ритуала.

Вернув сосуд служителю, раввин направился в темный провал. Сделав два шага, он остановился и склонился к самой земле. Послышался металлический щелчок, тут же белым светом смыло темноту в просторном коридоре, проложенном через самое сердце Храмовой горы.

73

Меряя шагами просторную внутреннюю галерею «Купола скалы», хранитель бросал взгляды на угловатый выступ самой скалы, Сахру.[118] В процессе подготовки к тому, что должно было произойти, он молился семидесяти тысячам ангелов, неусыпно охраняющих это место, взывая к их силе и умоляя дать ему знать, если Аллаху придутся не по нраву его намерения.

Хотя молодой Али вошел в потайной туннель, чтобы никогда не вернуться — «да пребудет он в вечном покое», — ему все же удалось убедить Талиба в подозрениях о том, что под Харамом вершатся нехорошие дела. Он удивился, когда Али доложил, насколько был амбициозен план.

Когда хранитель неспешно шел мимо балюстрады вдоль южного бока скалы, он с благоговением помедлил у широкой расщелины, дававшей начало Колодцу душ. По исламской легенде, в том самом месте, с которого Мухаммед вознесся к небесам, каменный утес откололся от скалы и тоже начал подниматься в небо, и тогда архангел Джабраил придержал священную скалу. В память об этом событии остался на камне и отпечаток руки ангела.

«О, всемилостивейший, милосердный и вездесущий Правитель Судного дня. Дай мне наставления, укажи мне истинный путь».

Он пошел по кругу обратно к двери южного входа, у которой его дожидались двое палестинцев, вооруженных «узи».

— Нечистый грядет. Даджал[119] уже среди нас. Он близко, братья, — обратился к ним хранитель. — Совсем близко.