Пандем - Марина Дяченко

В маленькой комнате с матовыми светлыми стенами Киму предложено было садиться на стандартный канцелярский стул со встроенным массажером. Функцию массажа Ким сразу же отключил.

– Сфера наших исследований, – серьезно сказал его собеседник, – единственная область, в которой человек «без Пандема» может на равных конкурировать с прочим человеческим миром. Потому что Пандем, как все мы успели заметить, никому не помогает в исследовании себя самого… Что бы вы хотели услышать?

– Господин Отис…

– Можно просто Никас.

– Никас… вы беспандемный?

– Кстати, о беспандемниках, – мягкий человек снова улыбнулся. – Эта человеческая прослойка явно распадается на два, так сказать, потока, два рукава… Первый, к сожалению, более многочисленный – самые инфантильные из порожденных Пандемом инфантилов. Взрослые дети, которые либо соскучились в комфортабельной детской, либо вовремя не получили востребованную игрушку, а потому обиделись и ушли. Очень интересна позиция Пандема по отношению к таким… беспризорникам. Он не может не понимать, что оставить их на произвол судьбы для него – все равно что взрослому выгнать шестилетнего упрямца ночью в лес, где полно гадюк и волков… Да, «шестилетке» под тридцать, но психологически он… вы понимаете… и гадюк видел прежде только на картинках. С другой стороны, не дать такому малышу уйти… можно только забравшись к нему в голову и щелкнув переключателем. Для Пандема это – нечестная игра… А он спортсмен, он хочет, чтобы вокруг были одни Олимпийские игры…

Мягкий человек Никас усмехнулся собственной шутке и надолго замолчал, потирая свою неравномерно пегую бороду. Ким терпеливо ждал.

– Даже я говорю о нем как о живом существе, как о человеке. Привычка… Вы ведь в курсе, что реальный процент несчастных случаев среди «низших» беспандемников… представителей первого, так сказать, потока… раз в пятьдесят меньше, чем был бы без вмешательства Пандема? – кротко спросил Никас.

– То есть Пандем лжет им?

– Ким, всякого своего нового сотрудника я первым делом отучаю говорить о Пандеме эмоционально и оценочно, как будто это ваш тесть или сосед… Пандем не может «лгать». Как не может «лгать», например, третий закон Ньютона… Пандем преследует свои цели, используя наиболее уместные средства. Всё.

Ким молчал.

– Видите ли… Даже самые логичные, хладнокровные люди с развитым интеллектом приучены Пандемом воспринимать его как человека. Как сверхчеловека. Как этически ориентированное существо. Для этого у Пандема имеется набор совершенных инструментов, против которых у человеческого сознания нет оружия… Я говорю это вам потому, что вы относитесь к поколению, повзрослевшему до прихода Пандема. Любой из тех, кто был тогда ребенком или кто родился при Пандеме, вообще не понял бы, о чем я.

– Мне кажется, вы преувеличиваете, – медленно сказал Ким.

– Это только так кажется, – Никас улыбнулся. – Вернемся к нашим беспандемным… Конечно, Пандем продолжает их страховать – не только от смерти, а от увечий, например, или очень неудачных, гм, решений.

– То есть он модифицирует их поведение?

– Ким, дорогой Ким, вы пугаетесь там, где нет ничего страшного, но настоящая опасность вами в упор не различима… Конечно, он модифицирует. Он не может не модифицировать. С самого момента своего, гм, «включения» он модифицирует ежесекундно. Куда делись, по-вашему, наркоманы, алкоголики, генетически запрограммированные асоциалы? Те, что безобразничают сейчас в красном слое, – это просто декоративные хулиганы какие-то… Да что я вам говорю, вы ведь жили в то время, вы помните, как много было вокруг людей-животных… Я совершенно не горюю об их исчезновении. Беда в том, что человеческая природа оказалась немного упрямей, чем можно было предположить… У некоторого числа вполне нормальных, психически здоровых людей потребность реализации лежит за пределами мастерской, лаборатории и волейбольной площадки. Пандем владел информацией об этом с самого начала… Направить естественную агрессивность в «правильное» русло – в этом нет ничего особенного, еще пятьдесят лет назад в нашем дворе был спортклуб для трудных подростков… Но когда эта потребность накладывается на прямо-таки инфекционный инфантилизм… Вот тогда начинаются процессы, вероятность которых Пандем, видимо, недопросчитал. Человек одновременно безвольный и агрессивный… Я, честно говоря, не припомню: а бывал ли такой тип личности в допандемные времена? Мог ли сформироваться этот лабораторный уродец?

Ким бездумно щелкнул по сенсору канцелярского кресла. Невидимые упругие комочки впились в его спину и седалище, по коже побежала приятная волна мурашек – начался массаж; Ким опомнился и коснулся сенсора снова. Кресло прекратило массаж, зато стало нагреваться.

– Такие вот дела, – буднично сказал Никас. – Есть еще второй «поток» беспандемников… Как правило, это люди старше пятидесяти – те, кому в год начала Пандема было больше двадцати или тридцати. Это люди, строящие свой кусочек жизни сознательно… Вот Быстов. Его за многое можно осудить, но он отвечает за каждый свой поступок, у него есть конкретная цель, и он к ней идет.

– Вы…

– Да, я тоже. Когда я начинал все это, – Никас повел рукой вокруг, – мало кто верил, что я хотя бы избушку построю… Но вот – полноценная лаборатория, вернее, сеть лабораторий. Мы ведем исследования в двух направлениях – изнутри, так сказать, и снаружи. Ловим Пандема в себе – в психике, в мозгу… И ловим Пандема на Земле – у нас целая система спутников, некоторые нам достались совершенно даром – например, старые добрые спутники связи…

– Насколько я знаю, такие работы ведутся постоянно вот уже двадцать пять лет, – сказал Ким.

Никас кивнул:

– Да… Но у нас у первых наметились некоторые подвижки.

Ким промолчал. Никас понимающе улыбнулся сквозь бороду:

– Не верите… Я уже лет пятнадцать живу вне Пандема. Я, наверное, чуть ли не первый на земле беспандемник… И все мои сотрудники беспандемны. Прямо-таки стерильно-беспандемны. Иначе его нельзя исследовать, поймите… Я ответил на часть ваших вопросов? Что вы еще хотели бы узнать?

– По-вашему, Пандем – не личность?

– Нет.

Ким почему-то ждал, что бородач будет отвечать долго. Что он будет подбирать слова, жестикулировать, замолкать, потирать ладони…

– Кто же он? Или – что он?

– Мы пытаемся это понять, – кротко напомнил Никас.

– Видите ли…

– Я знаю, вы были одним из первых контактеров. Он пришел к вам двадцать пять лет назад в виде человека, в виде мальчика, и его появление было связано, с одной стороны, с потрясением, с другой стороны, с мощной положительной эмоцией… То же самое было со мной.

– Да?!

– Я тоже контактер. Ко мне он тоже в свое время пришел… Видите ли, из всего, что я говорю, вовсе не следует, что Пандем – зло. Пандем, видите ли, вообще вне категорий добра и зла… Хотя с самого своего появления он неявно оперирует этими категориями, добиваясь наиболее эффективного «слияния» с человеком. Устанавливая контакт, он действовал, исходя из того, что каждый из нас хотел услышать. Говоря, например, с вами, он старался соответствовать вашим представлениям о добре – приблизительно-христианским, умеренно-либеральным представлениям. Нет?

Ким молчал.

– У вас сложилось представление, что именно к вам Пандем относится по-особенному? Выделяя вас из всего прочего человечества? Поздравляю, точно такое же впечатление сложилось и у меня. И у каждого – сознательно, подсознательно…

– Вы считаете, что Пандем манипулятор?

– Когда мы пойдем в лабораторию, я вам покажу наши манипуляторы, это такие гибкие захваты, которые перемещают объекты внутри экспериментального пространства… Ким, чем совершеннее средства связи, тем больше людей одновременно подвергается манипуляции. Пандем – совершенное средство связи. Результаты его практических усилий впечатляют. Человечество рвануло вперед на много сотен лет – во всем, кроме того, что касается развития личности…

– И вы думаете, что знаете, что им движет? Вы можете сказать мне о его цели?

– Мы работаем над этим, – Никас смотрел в глаза Киму большими, похожими на добрые каштаны глазами. – Насчет его цели у нас нет, честно говоря, ни одной хоть сколько-нибудь обоснованной гипотезы – пока. Но нам совершенно ясно, что он не достигает этой цели – и потому меняет тактику. Сперва уход в беседки; потом полный пересмотр методов воспитания… Он пытается вырастить новых детей, причем главное из настойчиво формируемых качеств – та самая воля, от которой первое пандемное поколение так легко отказалось… Как прогност, я вам могу сказать почти наверняка, что через пару лет система воспитания изменится и ужесточится так, что вместо доброго друга дети будут видеть в Пандеме не вполне понятное, но очень жесткое верховное божество… Другой вероятный сценарий – он перепоручит принуждение и наказание людям-воспитателям, а сам будет выступать богом-утешителем. Но этот, второй сценарий менее вероятен именно потому, что разумный человек поступил бы так. Пандем разумен, но он не человек…