Звезды смотрят вниз - Арчибальд Кронин

Баррас объяснил ему.

Дженнингс сразу забыл о своём фурункуле. На лице его выразился ужас.

— Не может быть, — сказал он в полном смятении.

Помолчав, Баррас официальным тоном предложил:

— Не осмотрите ли вы площадку?

Дженнингс, только что усевшийся в кресло, тотчас же поднялся и сказал:

— Да, пойду наверх, взгляну.

Баррас пошёл вперёд. Оба осмотрели площадку у устья шахты. Насосы уже совсем отказывались работать, а вода в обеих шахтах поднялась ещё на шесть футов.

Дженнингс расспросил механика подъёмной машины. Оба они с Баррасом возвратились обратно в контору. Дженнингс сказал:

— Вам понадобятся добавочные насосы для этих шахт, мистер Баррас. И очень скоро. Но уровень воды так высок, что вряд ли это много поможет…

Баррас выслушал его с подчёркнутым терпением. Он дал Дженнингсу высказаться. Не сделал ни одного замечания. Когда же Дженнингс кончил, он, словно не слышав всего сказанного инспектором, объявил своим невозмутимым, безапелляционным тоном:

— Чтобы выкачать воду из главных шахт, понадобится не один день. Надо пройти туда со стороны старой шахты Скаппера, авось удастся пробраться по откаточному штреку. Воды много, это несомненно. Гудспет сейчас вернётся из старой шахты. И как только будет возможно, мы должны спуститься туда.

Дженнингс, видимо, несколько растерялся. Он чувствовал, что столкнулся с волей сильнее его собственной, которая подчиняла его себе, подавляла. А тут ещё мучительно болел затылок. Что ж, Баррас самым ясным образом определил положение дела, и его план спасения — единственный разумный выход. На грубоватом лице Дженнингса выразилось невольное одобрение.

— Значит, вот как вы хотите действовать, — заметил он. Затем прибавил: — Но как же вы обойдётесь без плана старого рудника?

— Должны обойтись, — возразил Баррас с неожиданной силой.

— Ну-ну, — примирительно сказал Дженнингс, — попытаться, конечно, можно. — Он вздохнул. — Да, был бы у нас план, не случилось бы сейчас и всей этой проклятой передряги. Господи, какими идиотами люди были в старые времена!

Он поморщился от боли в затылке.

— Чёрт бы побрал проклятый фурункул! Я стал пить дрожжи, но не вижу, чтобы это сколько-нибудь помогало.

Пока Дженнингс возился со своей перевязкой, вернулся Гудспет.

— Я как следует все осмотрел, мистер Баррас, сэр, — доложил он. — Ничего хорошего насчёт этой старой шахты не могу сказать. Она завалена пустой породой, хотя и не так уж сильно. Но там не одни обвалы, там и газ тоже, скверный, чёрный газ. Мы спустили туда человека лебёдкой и он вернулся обратно едва живой. Впрочем, я думаю, мы за сутки могли бы очистить шахту от закладки и газа.

— Благодарю вас, Гудспет. Мы пойдём в шахту сейчас же.

Сомнений быть не могло. Баррас намеревался сам руководить спасением людей. Было что-то величественное в спокойном и решительном тоне его распоряжений, он подчинял себе людей без всякого усилия, подавляя панику, действовал как самодержавный властитель.

Когда они вчетвером выходили из конторы, к ним навстречу побежал через двор молодой врач Льюис, работавший теперь вместе с доктором Скоттом. Он сказал:

— Я только что узнал… возвращаясь от роженицы… Не могу ли я чем-нибудь помочь здесь? — Он выжидающь замолчал, уже мысленно рисуя себе свои героические подвиги в глубине рудника.

Доктор Льюис был розовощёк и юношески пылок, энтузиазм так и бурлил в нём. В Слискэйле его за глаза называли всегда «молодой доктор Льюис». Дженнингс посмотрел на него так, словно ему хотелось дать «молодому Льюису» хорошего пинка в его молодой зад. И отвернулся.

Баррас же сказал благосклонно:

— Очень вам признателен, доктор Льюис. Нам, может быть, понадобятся ваши услуги. Ступайте в контору, там Сол Пикингс сварит вам чашку горячего какао. Вы нам можете понадобиться позднее.

Доктор Льюис, обрадованный, суетливо побежал в контору. А Баррас, Дженнингс, Армстронг и Гудспет направились к старой шахте. Только что начинало светать. Было холодно. С невидимого неба тихо падали редкие, лёгкие, словно трепетавшие в воздухе хлопья снега. К четырём мужчинам присоединилась партия в двадцать пять человек. Молча шли они через взрытый пустырь. Снег постепенно окутывал их пеленой и скрывал от глаз. То был первый спасательный отряд.

Новость начала уже распространяться по городу. На Террасах распахивалась одна дверь за другой, и мужчины и женщины выбегали из дома и мчались вниз по Каупен-стрит. К бежавшим по дороге присоединялись другие. Они бежали, словно гонимые какой-то посторонней силой, словно копи вдруг стали магнитом, притягивавшим их помимо их воли. Они бежали, потому что не могли оставаться дома. И все бежали молча.

Марта узнала о несчастье от миссис Брэйс. В первую минуту она подумала скорее с благодарностью, чем с испугом: «Слава богу, моего Сэмми там нет». Сжимая грудь руками, она разбудила Сэма, затем накинула на плечи пальто и вместе с Сэмом побежала к шахте. Рядом бежал и старый Ганс Мессюэр. Ганс брил какого-то раннего посетителя, когда услышал о случившемся. И теперь он бежал, держа в левой руке намыленную кисточку. Дэвида новость застигла на велосипеде, по дороге в город. Он сразу повернул к копям. Жена Боксёра Лиминга узнала о случившемся, ещё лёжа в постели, а Ча, сын его, — выходя с чёрного хода из трактира «Привет». Сюзен, жена «Скорбящего», — во время утренней молитвы. Миссис Риди, повитуха, — у постели роженицы, где она помогала доктору Льюису. Джек Риди, её старший сын, в это время направился в трактир подкрепиться стаканчиком. Вместе с Ча Лимингом он тотчас побежал к шахте. Матери Неда Софтли сказали по дороге в прачечную. Старый Том Огль услышал новость в уборной. И побежал, застёгивая по дороге штаны.

Не прошло и нескольких минут, как во двор перед шахтой набилось человек пятьсот мужчин и женщин, а снаружи за воротами толпилось ещё больше. Они стояли молча, женщины почти все в платках, мужчины без пальто, резко чернея на белом снегу. Стояли, подобно громадному хору, выстроившемуся в тишине под тёмным от снежных туч небом. Они не были действующими лицами в разыгрывавшейся трагедии; но это не умаляло их участия в ней. Они стояли в молчании, молчании смерти под этим бессмертным, хмурым небом.

Было уже девять часов, и падал сильный снег, когда Баррас, Дженнингс и Армстронг, пройдя через «Снук», вошли во двор перед шахтой. Армстронг посмотрел на толпу и сказал:

— Не приказать ли запереть ворота?

— Нет! — возразил Баррас, рассматривая людей своими холодными близорукими глазами. — Велите развести костёр. Большой костёр посреди двора. Им холодно стоять здесь.

Зажгли костёр. Чарли Гоулен, Джек Уикс и рукоятчики притащили кучу досок и другого строевого леса, чтобы поддержать огонь. Как раз к тому времени, когда он разгорелся, явилась первая партия волонтёров из Ситонских копей. Они пошли прямо к старой шахте. Потом приехали из Тайнкасла ремонтные рабочие и привезли с собой три вагона оборудования. Армстронг дежурил у телефона. Баррас и Дженнингс пошли обратно к старой шахте. Из-за рудничного газа невозможно было спуститься в шахту, но они рассчитывали, что газ скоро выкачают. Уже начали устанавливать копёр, лебёдку и вентилятор.

В одиннадцать часов приехал Артур Баррас. Он провёл субботу и воскресенье в гостях у Тоддов, в Тайнкасле, и в это утро приехал домой поездом, прибывавшим в Слискэйль в три четверти одиннадцатого.

Взволнованный, запыхавшийся, ворвался он в контору.

— Папа, какой ужас!

Баррас медленно обернулся.

— Да, это страшное несчастье.

— Чем я мог бы быть полезен? Я готов делать, что угодно. Надо же было такому случиться, папа!

Баррас мрачно поглядел на сына, махнул рукой и сказал:

— Божья воля, Артур.

Артур ответил взглядом, полным смятения.

— Божья воля, — повторил он каким-то странным тоном. — Что это значит?

Но в эту минуту торопливо вошёл Армстронг.

— Объединённая Компания даёт два насоса. Их сейчас нам отправляют. От Хортона пришлют новый турбинный. Мистер Проберт сказал, что готов сделать всё, что может.

— Благодарю вас, мистер Армстронг, — сказал Баррас механически.

Напряжённое молчание длилось, пока не вошёл, прихрамывая, старый Пикингс с тремя большими чашками какао. Старому Солю было уже за семьдесят, но, несмотря на деревянную ногу, он был ещё очень проворен. Он ковылял по территории рудника, выполняя разную работу наверху и отлично умел варить какао.

Артур и Армстронг взяли по чашке. Баррас отказался. Артур и Армстронг стали уговаривать его выпить какао, говоря, что это его подкрепит, а Армстронг добавил, что немыслимо работать натощак. Баррас все отказывался; он выглядел несколько возбуждённым.

Сол Пикингс сказал: