Хождение по Млечному Пути - Алёна Даль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот и Путь Сантьяго, несмотря на кажущуюся предопределённость и очевидность, вопреки выверенному маршруту и развитой инфраструктуре, остаётся своей собственной дорогой для каждого, кто по нему идёт. Потому что имеет не только горизонтально-земное направление, а ещё и вертикальную составляющую – устремлённость вверх, вслед за движением души, не ведающей гравитации.
Чем ещё интересно путешествие «в никуда»? У некоторых людей оно сопровождается творческим импульсом, обострением художественного, поэтического восприятия мира, сонастройкой с энергиями Вселенной и открытием «канала вдохновения». Например, школьный учитель Джон, англичанин, живший и работавший на греческом острове Спеце, любил в одиночку исследовать заветные уголки Эллады. Как-то, путешествуя по Дельфам, он забрался на вершину горы Парнас. Открывшийся перед ним вид ошеломил его. «Это был один из тех моментов, ради которых стоит жить. Они – вознаграждение за месяцы, проведённые в пустыне, за годы пребывания в темноте. Вырваться из времени, раствориться в природе, почувствовать, что ты по-настоящему существуешь, богоподобный настолько, насколько это способен вообразить смертный…»[82] – это строки из дневника Джона, написанные им на вершине Парнаса. Именно здесь он впервые осознал свой путь и понял, что станет писателем, а следующей вершиной, которую ему предстоит покорить, будет Парнас фигуральный, литературный. Спустя шесть лет мир узнал имя одного из величайших английских писателей – Джона Фаулза.
Часто именно в путешествиях человек получает счастливую возможность стать цельным, стать «настоящим», стать собой, освободившись от давления социума, от ожиданий окружающих. Порой в процессе странствий полностью меняется его судьба, ибо в пути он находит то, что невозможно отыскать в будничной суете. Страсть к путешествиям подарила миру плеяду гениальных имён, раскрыла новые грани блестящих талантов…
* * *
…Пробило три пополудни. Респектабельный профессор снова стал пилигримом, сумочка – рюкзаком, карета – тыквой, а принцесса – Золушкой… Но дорога по-прежнему остаётся дорогой… В каждом городке завязываю свои «узелки» на память.
Вирген дель Камино – ультрасовременная церковь Девы Пути, построенная скромным студентом, будущим монахом-теологом Франсиско Коэльо. Двенадцать апостолов из позеленевшего металла. Стилизованная фигура святого Иакова с посохом. Ракушка, отполированная до медного сияния руками пилигримов.
Валверде де ла Вирген – крохотный прудик, а в нём – невесть откуда взявшаяся глазастая рыбина с тёмной спиной – одна, не считая голосистых лягушек. Жестяной пилигрим указывает рукой на оплетённый виноградом вход в бодегу, намекая: «Ответ там!»
Вильядангос дель Парамо – ветхая часовня с колоколом без языка и коммунальным гнездовьем аистов. Церковь Сантьяго с полярными образами святого Иакова на алтаре: воинственный Матаморос и мирный паломник. Присыпанные сахарной пудрой кексы с рыцарским крестом – изобретение местных маркетологов-кулинаров.
Сан-Мартин дель Камино – три альберга на десять домов. Розовое вино и свежий хлеб с хрустящей корочкой на зелёной траве – идея для натюрморта Даниэлы и наша скромная трапеза…
Дорога упирается в длинный арочный мост, несоразмерный в сравнении с мелкой речушкой под ним.
– Хоспитал Пуэнте де Орбиго, – читаю я вслух надпись на указателе.
– Ты, конечно, знаешь историю Дон-Кихота? – спрашивает Карлос, стаскивая рюкзак и усаживаясь на парапет. – Помнишь, какие подвиги совершал он во имя своей Прекрасной Дамы – Дульсинеи Тобосской?
– Конечно. Сервантеса у нас проходят ещё в школе. – Я сажусь рядом с Карлосом.
– Так вот, у этого сюжета есть реальные исторические корни. Такое и вправду происходило. Вот здесь. – Профессор стучит ладонью по жёлтым, нагретым камням. – Прототипа Дон-Кихота звали Суэро де Киньонес, он был леонским рыцарем ордена Святого Иакова. Суэро был молод, храбр, силён и богат. Однако это не помогло ему завоевать любовь неприступной красавицы Леонор Тобарес. Что делают в таком случае отвергнутые рыцари?
– Как что? Борются с ветряными мельницами, – отвечаю я не колеблясь, – и вызывают на дуэли всех, кто усомнится в том, что его дама – прекраснейшая на свете.
– Правильно. Так и сделал Суэро. Он решил прославиться подвигом, который растопит ледяное сердце Леонор. Для этого нужен был благородный повод: ну, не станешь же и впрямь сражаться с ветряными мельницами? И предлог нашёлся. Это был XV век, Путь Сантьяго уже стал паломническим маршрутом, но на дорогах лютовали разбойники. Рыцари же, вместо того чтобы защищать пилигримов, часто отвлекались на выяснения отношений между собой: кто из них храбрее и сильнее? Суэро задумал раз и навсегда прекратить распри, доказав заодно, что самый храбрый и сильный – он и есть!
– Как это по-мужски! – не выдерживаю я. – Именем женщины прикрывать собственное тщеславие.
– Элена, ты ничего не понимаешь! – сердится Карлос. – Его цель была благородна: объединить рыцарей для охраны Камино. Но для того, чтобы стать лидером, надо своё первенство вначале доказать, а в те времена это делалось с помощью оружия!
– Извини, Карлос. Но я всё равно не понимаю, как связаны между собой любовь к женщине и первенство среди рыцарей.
– Дослушай! – требует профессор, теряя терпение. – Суэро объявил о том, что занимает мост через Орбиго, на котором мы сейчас стоим, и что намерен сразиться с любым, кто захочет его перейти. Иначе говоря, попасть в город можно было, только поучаствовав в турнире или же без боя признав рыцаря Суэро де Киньонеса самым сильным и храбрым во всей округе.
– Как же он оповестил других рыцарей об этом? Ведь тогда не было ни радио, ни газет.
– Очень просто. Пилигримы проходили по этому мосту свободно в обе стороны. Они и распространяли его воззвание не хуже любого массмедиа.
– И долго Суэро пришлось ждать первых соперников, принявших его вызов?
– Не очень – меньше месяца. 10 июля 1434 года начались турниры. Они продолжались тридцать дней. За
