Ведунья - Мария Орлова

— Дети не отвечают за грехи своих родителей, — вздохнул колдун. — Да и потом у меня рука не поднимается убивать совсем малышей. Дадим им шанс.

— О, волчата, — удивился Дракон, с остатками дружины подходя к Стояну.

— Не дергаться, — приказал колдун. — Их трогать нельзя.

— Стоян, они волкодлаки, — возразил кто-то.

— Илья, ты выбирал человеком родиться или нет? — спросил колдун. Дракон усмехнувшись, покачал головой.

— Нет, — растерянно ответил дружинник.

— И они нет. Они дети, они сюда вернулись, потому что их отцы так решили.

— И что же нам их усыновить теперь?

— Усыновлять не посоветую, а вот место для жилья им поискать придется.

— Между первой и второй горой есть небольшой лесок, — вставил слово Дракон. — Дичи там много, она почти не пуганная. Люди туда отродясь не забредали.

— Так дорога через Три горы нехоженая, — сказал дружинник.

— Вот это и проблема, — вздохнул колдун.

— Если это все, — Дракон кивнул в сторону леса, где, прячась за деревьями, к ним подходило несколько оборотней. — То я смогу донести.

— Всем перекинуться в людей, — приказал Стоян. — С волками я беседы разводить не стану.

— Он не может, — прижимая к груди волчонка, заплакала одна из женщин. — Он вообще перекидываться не умеет.

— Бывает же, — удивился колдун. — Хорошо, завяжи ему пасть платком и держи за шкирку покрепче. Дернется, пусть пеняет на себя.

— Он не дернется, — женщина судорожно оглядывалась, ища, чем можно завязать ребенку пасть. — Он все понимает. Ведь понимаешь? Кивни что понимаешь, — волчонок несколько раз кивнул, закрыв пасть так старательно, что клацнули зубы. Наконец платок нашелся и женщина старательно завязала его.

— Четыре женщины, около десятка волчат, — констатировал Дракон.

— И еще трое мужчин, — добавил Стоян. — Эй вы, выходите, только медленно, не делая резких движений.

Один из троицы был уже очень не молод, он вышел из-за деревьев первым.

— Пощади, колдун, — попросил он, но в голосе его не было мольбы и готовности унижаться за жизнь.

— Сохранить жизнь детей и женщин — это всегда заведено было. Укажи мне причину, по которой я должен пощадить вас?

— У меня нет такой причины, — вздохнул старик. — Если я скажу тебе, что не вся стая хотела вернуться, ты не поверишь.

— Не поверю, — согласился с ним Стоян. — Я могу поверить, что жена следует за мужем против своей воли, потому что одной ей тяжело поднять троих волчат. Но вы не волчата и на женщин не сильно похожи.

— Ты прав, колдун, — слабо улыбнулся старик. — Нас против воли сюда никто не тянул. Но не у всех воля сильна.

— Женщины одни вряд ли выживут, — шепнул Стояну Дракон.

— Сам знаю, — так же тихо отозвался колдун.

— Нам не выжить, не выжить, — тут же ухватились за ниточку надежды женщины.

— От ты ж, ну и слух, — поразился Дракон.

— Я решил отправить вас подальше от города, в горы, — сказал Стоян.

— В горы? — женщины переглянулись.

— Лучше убей сразу, колдун. Пожалей детей, ты наверняка сможешь так, чтобы они не мучались.

Матери испуганно обняли детей.

— Ты за кого меня принимаешь, старик? — усмехнулся Стоян. — Между горами есть долина и лес, вот там и будет ваш новый дом.

— Ты не обманешь? — спросил один из молодых мужчин.

— А у вас выбора нет. Вернее есть, или вы отправляетесь в горы, или присоединяетесь к своей стае.

— Но дети не выдержат перехода через горы, — заплакала одна из женщин.

— Завязывай с этим, Стоян, — вздохнул Дракон. — Попроси их только не кусаться. Чешую они, конечно, не прокусят, но если мне щекотно станет, я сбросить могу. Я щекотки боюсь.

— Куда сбросить?

— Какую чешую? — посыпались со всех сторон вопросы.

— М-а-м-а, — заревели хором малыши, когда Дракон принял свой естественный вид.

— Не вздумайте перекидываться, — предупредил мужчин Стоян. — Забирайтесь и устраивайте детей поудобнее. Стоян снял с первой волчицы и ее детей амулеты.

Волкодлаки обреченно стали приближаться к дракону. Волчонок, который не умел обращаться в человека, лапой снял платок с морды и, ухватив мать за подол платья, тащил ее к дракону, женщина плакала и упиралась.

— Кусаться не надо, — напоследок попросил Стоян. — Не стоит платить за добро черной неблагодарностью.

— Мы не будем, — пообещала одна из женщин. — Ты ведь не обманешь, колдун? Ведь в горы?

— Не обману, — кивнул Стоян. — Дракон, как отвезешь, возвращайся в город, пожалуйста. Варвара сильно волноваться будет, — добавил он, не придумав аргумента весомее. Дракон захрюкал, смеяться в этом облике не получалось, но потом утвердительно кивнул, мол, понял, вернусь и, взмахнув пару раз крыльями, оторвался от земли.

— И вы отправили Дракона в горы с волкодлаками? — выслушав рассказ Стояна, с ужасом уточнила Варвара.

— Ничего с твоим Драконом не будет. В этом облике он почти не уязвим, да и волкодлаки не идиоты, чтобы кусать его на лету.

— Они же в отчаянии, они же ни в чем не уверены, — Варвара схватилась за голову.

— Варвара, я когда-нибудь подставлял своих? Нет. Дракону почти ничего не угрожает, если он сам глупить не начнет.

— Твоими бы устали, — прошептала Варвара и отошла к окну.

— Не по мне ли плачешь, Вар-р-р-енька? — появилась в окне довольная физиономия Дракона.

— Дракон! — Варвара крепко обняла друга. — Ты цел?

— Стоян, тебе больше никого никуда отвезти не надо? Ради такого приема я готов еще десяток волкодлаков куда угодно доставить.

— Какой же ты ребенок, — всплеснула руками девушка.

— А обедом меня покормят? — поинтересовался Дракон, перелезая в комнату. — Я зверски голоден.

— Пошли, покормлю, — кивнула Варвара. — Можно? — спросила она князя.

— Можно, — согласился князь. — Только чуть позже. Ты ступай, а Дракон потом подойдет. Любава, ты тоже свободна. — Любава кивнула и молча вышла, сразу же направившись туда, где был ее отец. Чем ближе было полнолуние, тем больше она волновалась. Даже не смотря на то, что Стоян заверил ее, что с зельем все в порядке, колдунья нервничала.

— Любавушка, — обрадовался Доморад. — Что нового? До нас тут слухи дошли что дружина ваша вернулась?

— Вернулась, — согласилась Любава. — Нет больше в лесу волкодлаков.

— Значит, только мы остались, — усмехнулся купец.

— Не шути так, батюшка, — Любава расплакалась.

— Деточка моя, ну что ты, — Доморад обнял дочь. Ему самому было страшно, но виду он не подавал. — Ну, посмотри на меня, ягодка моя, разве у нас есть причины волноваться?