Все будет по-моему! Арка 8 - Wing-Span

я ошибся.» — тяжело вздохнув, прямо ответил Люциус. — «Прожив более ста тысяч лет, я совсем позабыл, что однажды могу умереть, что ознаменует войну за трон. Того сражения с Леоро не должно было случиться, но он как-то прознал о пропаже Юрия и решил покончить с демонами. Вернее, именно со мной. У него были какие-то счёты. И я бы действительно ему проиграл, если бы не провернул тот трюк… Впрочем, победителем я себя не чувствую.» — кисло улыбнулся демон.

«Но неужели вы не могли решить всё иначе? Использовать рычаги влияния, подёргать за ниточки, договориться, в конце концов…» — добавил Кён.

«Как тебе известно, я — тиран. Власть моя обусловлена силой, и она была настолько великой, что я даже не думал о дополнительных рычагах влияния. В них попросту не было необходимости. Никто не осмеливался не подчиняться мне.»

«Но стоило мне потерять силу, как всё посыпалось. Весь мой былой авторитет и влияние как ветром сдуло… Навязывать кому-то свою волю я больше не мог, а заставлять их с помощью армии Тристанов, устраивая бойню внутри империи, подавно. Всё равно после моей смерти главы семей всё расставят по своим местам.»

«Положение заставляло меня использовать альтернативные, ненасильственные методы. Мне стало известно, что между главами семей состоялись встречи… Не буду вдаваться в подробности, но я пришёл к выводу, что краеугольным камнем будет турнир в честь Персефоны и моя дочка, поэтому я перехватил инициативу в свои руки, спрятав Кару. Но всё это оказалось коварным замыслом одной расчётливой женщины… Да ещё и ты как снег на голову свалился… В общем, я облажался по полной.»

{Всё-таки он не такой идиот, каким кажется… Он не мог предугадать появление посланника богини, а также наличие сердечной крови феникса у Ланатель, с помощью которой она и выманила Владу с Карой в Розаррио. Короче, он обычный неудачник.} — подытожил Кён. Однако осталось несколько вопросов, на которые император не даст ответа: Кто именно рассказал Леоро о том, что пропал Юрий, и какие у него счёты с Люциусом? К какому именно соглашению пришли главы демонических семей во время своих встреч? С что именно задумала Кара?

Тем временем в голове послышался телепатический голос сестры, и Лавр по её просьбе спросил у Люциуса про Юрия, но в итоге ничего нового не узнал. Император повторил то, что ранее сказал Балаам: по возвращению тот убил Гула и отправился к Жазель, а он вырубил его ударом по голове и скинул в бездну смерти.

Удовлетворив любопытство сестры, Кён задал давно волнующий его вопрос: «Насколько мне известно, у каждой расы может быть только один бог или богиня, и вы сами сказали, что Демиург — бог демонов. Тогда кто такая эта богиня Персефона?»

«Она…» — Люциус резко закашлялся. — «Боюсь, я не могу тебе рассказать.»

«Тогда чего мне от неё ожидать? Заберёт ли она меня, узнав о моём таланте? Или убьёт, узнав, что я человек? Мне нужно знать, к чему готовиться.»

Император неприлично долго колебался с ответом, но в итоге покачал головой: «Я без понятия, чего ожидать от этой непредсказуемой женщины. Могу только пожелать тебе удачи, когда ты встретишься с ней. Потому что иначе тебя ничего не спасёт.»

Кён нервно сглотнул: «Будет ли она гневаться, если у неё отнять жертву?»

«Лану?» — Люциус задумчиво нахмурился. — «Сложно сказать. Лану должен будет казнить победитель турнира. Если им станешь ты, то, возможно, у тебя будет шанс спасти её. Только прилюдный договор с “богиней” не настроит против тебя всех демонов, ведь каждый из них жаждет смерти Ланы. Также ты обязательно должен попросить её разрешение на императорство. Хорошенько обдумай, что скажешь ей.»

Кён стиснул кулаки, понимая, какому огромному риску себя подвергает.

«Кстати, по поводу Ланы…» — вдруг добавил Люциус. — «В древних писаниях я читал о том, что те, у кого в глазах кружатся песчаные вихри, не узрят колесо сансары.»

«Что это значит?» — насупил брови Кён.

«А то, что после смерти её душа безвозвратно развеется.»

«Что?!» — сердце Лавра пропустило удар. Ни для кого нет печальнее участи на свете, чем потерять свою душу, утратив возможность переродиться. Почему именно Лейла?!

Кён попытался разузнать больше деталей, но Люциус коротко ответил, что больше ничего не знает.

«Малфой, проводи его к Лане…» — приказал Люциус, болезненно закашлявшись.

Телохранитель проводил двух молодых людей глубоко в недра дворца.

Кёну оставалось только удивляться, как это Астарте удалось сюда пробраться. Похоже, у суккубов есть какая-то техника, позволяющая проходить сквозь сигнализационные барьеры, ведь тут они установлены чуть ли не на каждом шагу.

Наконец, открылась заветная толстая железная дверь.

В ухоженной тюремной камере на толстых цепях была подвешена прекрасная бледнолицая девушка с внешностью очаровательного чертёнка. На ней было то самое идеально гармонирующее с её тёмными вьющимися волосами платье тёмных тонов, которое ей подарил Зосим в первый день их знакомства. В глаза сразу бросились стройная фигурка, тонкая талия и небольшая грудь. Она напоминала прелестную куколку.

Когда дверь отворилась, Лейла подняла голову, и её измученный взгляд застыл на юноше.

{Какая красивая…} — поразилась Эльза, смотря в большие чистые глаза девушки, напоминающие песчаные вихри, способные поглощать вселенные. Такие симметричные и нежные очертания лица могли принадлежать только богине.

Кёна охватила целая буря эмоций, и он тут же ринулся к Лейле.

Глава секты заговорила слабым голосом: «Нет… Не подходи! Если ты подойдёшь, то твоя голова…» — не успела она договорить, как юноша заключил её в объятья. Перед глазами пленницы пролетела вся жизнь, когда она вдруг с облегчением осознала, что Ева её обманула, и формация, которая должна взорвать Кёну голову — фальшивая.

«Я пришёл спасти тебя, Лейла. Мне больно видеть твои страдания. Хоть ты и глава секты Танца, я всё ещё вижу в тебе свою вредную капризную дочурку, любящую мармелад и мультики.» — голосом Зосима произнёс Кён, вдыхая знакомый аромат девицы.

В крепких объятьях юноши, пахнущего совсем как “папа”, Лейла почувствовала такое тепло, нежность, заботу и любовь, будто её обнимает настоящий отец по имени Зосим, а не какой-то паршивец, использовавший её в своих целях, когда она была беззащитна.

От этих мыслей все тревоги улетучились, и на душе стало так легко и спокойно, будто она сейчас дремлет в тёплой постельке, а отец скоро принесёт ей горячее какао и, чмокнув в щечку, скажет идти принимать душ и чистить зубы.

В разуме проносились самые яркие эпизоды её жизни в роли дочки Зосима: спасение